Стефан Брейс - Создатель ангелов
Женщина одела детей. Трусики. Маечка. Пижама. Заботливо и нежно. Как раньше, когда играла с куклами. Она бы с радостью их забрала, но не имела понятия, куда. Домой? Это слишком далеко. Для этого они слишком слабы. В больницу? Если она это сделает, то потеряет их раз и навсегда. Да и как кто-то мог поверить, что она их мать? Если дети даже никогда ее не видели и не слышали о ней? Это ее обвинят в плохом обращении с детьми, а не доктора. И она даже не сможет и не захочет этому возразить. А теперь она будет заботиться о детях, так что никто не сможет ее упрекнуть в том, что даже в последние минуты жизни она их бросила.
— Вы хотите, чтобы я осталась? — спросила она на всякий случай.
Они пожали плечами. Такая реакция ее слегка разочаровала. Она ожидала, что мальчики будут ей благодарны.
Тем не менее женщина решила остаться.
Она так и сказала доктору чуть позже. Она уложила детей, которые почти уснули у нее на руках, в другой комнате и спустилась вниз поискать для них еду. Доктор сидел в кухне и ел суп. Суп из консервной банки. Это была одна из банок, которыми оказался уставлен кухонный стол, они торчали из мусорного ведра и валялись на полу. Тогда женщина заметила мух. Они летали и ползали повсюду, даже вокруг доктора и по нему самому, а он их даже не отгонял.
— Я хочу точно знать, что с ними происходит, — начала она, не обращая внимания ни на мусор, ни на мух.
— Что именно? Что именно вы хотите знать?
Его спокойствие моментально завело ее.
— Об их болезни. Что с ними?
— Теломеры слишком короткие.
— Скажите нормальным языком, доктор, нормальным языком!
Тогда он рассказал ей обо всем, но единственное, что женщина действительно поняла: мальчики стареют быстрыми темпами. Каждый год их жизни — как десять-пятнадцать лет. Она не знала, откуда у них эта болезнь, но у нее перед глазами возник образ яблока, которое несколько недель лежит на блюде и гниет. Возможно, эта картина возникла из-за запаха в кухне.
Доктор подчеркнул, что процесс необратим.
— Кто это сказал? Специалисты? — спросила она.
— Вы сомневаетесь во мне? — сказал он таким тоном, как будто она его оскорбила.
— Как вы смеете задавать мне такой вопрос?! — вспыхнула она. — Как вы смеете задавать мне такой вопрос после всего, что сделали со мной?
Он не ответил. Но она и не ждала от него ответа.
— Я остаюсь, — сказала женщина. — Вы слышите? Я остаюсь! Я больше не брошу их одних! — И поскольку он продолжал молчать, она сказала больше, чем хотела: — Я не хочу, чтобы вы к ним подходили. Я запрещаю вам это! Вы уже сделали достаточно зла. Вы слышите? Вы уже сделали достаточно зла!
Она почувствовала облегчение оттого, что высказала это, осмелилась сказать, хотя и не знала, как сможет или должна будет позаботиться о детях. По его лицу женщина поняла, что он в полном замешательстве. Наконец доктор понял, что на этот раз она не позволит водить себя за нос.
Виктор задумался, почему она обвинила его в зле. Ведь он делал только добро. Он долго думал об этом, и в конце концов сделал то, что от него ожидалось. Перестал кормить детей и таким образом отдал их в руки Господа. Ведь было ясно, что Бог хотел забрать их к себе с самого начала, и все эти годы он не мог этому помешать, как ни пытался. Как только он препоручил детей Богу, он дал Ему право решать, когда забрать их жизни. Господь сам решил растянуть этот процесс и не забирать сразу всех троих. Так что зло исходило от Него. Только от Него. С этим он ничего не мог поделать. Почему же тогда женщина обвиняет во всем его? Может, она сама — зло?
Как только доктор вышел из кухни, она собрала пустые банки, распихала по мусорным мешкам и выставила их за входную дверь. Затем она поискала свежие продукты, но нашла только консервные банки и пару бутылок молока.
Женщина подогрела овощной суп и вернулась к мальчикам. Они слегка удивились ее приходу, как будто уже забыли, что всего час назад она спасла их из ужасного положения. Дети смотрели на нее, широко раскрыв глаза, пока она их кормила, ложку за ложкой, одного за другим. Им было тяжело глотать, но, видимо, они были настолько голодными, что не отказались ни от одного кусочка.
— Ешьте, ешьте, вы станете сильными, — приговаривала она.
Когда они доели, она уложила мальчиков спать, хотя у нее еще оставалось много вопросов, и, как только они заснули, отправилась в комнату, которую обнаружила в поисках другой кровати для детей.
Это была классная комната с партами, доской и картой Европы на стене. Она окинула комнату удивленным взглядом и нерешительно приступила к поискам. В верхнем ящике учительского стола женщина нашла тетради с именами мальчиков на обложках. Она полистала их. Почерк был почти нечитаемый, но то, что она сумела разобрать, поразило ее. Оказывается, мальчики уже умели писать и считать. Там были слова из двух, трех и более слогов. Даже предложения, иногда на всю ширину страницы, и не только на немецком, но и на другом, неизвестном ей языке. Кроме того, они уже умели складывать и вычитать числа больше десяти, и даже сотни.
Все это показалось ей замечательным, но необычным, и она на мгновение засомневалась, как она, не закончившая даже среднего образования, могла произвести на свет таких одаренных детей. Но тут же преисполнилась чувством гордости, именно потому, что смогла совершить это.
Тем не менее у нее возник ряд вопросов. Кто преподавал детям? Она не могла себе представить, чтобы это был доктор. Затем, ей казалось странным, что детям вообще устраивали уроки. Зачем бы он стал тратить на них деньги, если ему до них не было дела?
Возможный ответ на свой вопрос она нашла в детской Библии. Библия лежала в нижнем ящике стола. Женщина уже очень давно не держала в руках Библии, но помнила некоторые притчи, которые им читали в школе, например о Ноевом ковчеге или об Иисусе и мытаре. Она была верующей, но только тогда, когда ей это становилось нужно. Когда она первый раз забеременела, то благодарила Бога, а когда у нее случился выкидыш, проклинала Его. Но в то же время, когда из нее с болью и зловонием вышел плод, она молила Его о помощи.
Так же было и во второй раз. Сначала благодарность за чудо, за Божье чудо. Затем отречение, потому что Он снова бросил ее на произвол судьбы. Позже она несколько раз заходила в церковь или в часовню поставить свечи, но не за свое спасение, а за детей, которых оставила. Но, видимо, и это не помогло. Что же это за Бог, который даже детей заставляет так страдать? Так думала женщина, листая детскую Библию и просматривая цветные картинки. А потом она увидела имя. Оно было написано в конце книги, красивым плавным почерком. Она несколько раз прочитала имя вслух. Так это она давала уроки детям? Если да, то она хочет с ней встретиться. Как можно скорее.
Женщина попросила об этом мальчиков, когда они проснулись. Не сразу, потому что сначала ей снова пришлось их искупать.
— Все в порядке, ничего страшного, — успокоила их она, заметив, как им стыдно, что они не могут себя сдерживать. Чистые простыни, чистая одежда. Все как будто началось сначала. Но запах был уже не таким едким.
— Вы знаете, кто такая Шарлотта Манхаут?
Они кивнули.
— Она давала вам уроки?
Снова кивок.
— Где она? Где она живет?
— На…не…ее…сах, — с трудом выговорил Гавриил.
Его ответ удивил ее.
— Она умерла?
Вопрос вырвался у нее до того, как она осознала, что он может их ранить.
— Она… она… ангел, — ответил Гавриил.
— Михаил тоже! Михаил тоже! — вдруг закричал Рафаил. Мальчик вдруг поднял голову вверх и широко распахнул глаза, как будто увидел покойного брата. И тут у него словно что-то застряло в горле. Он стал ловить ртом воздух, как рыба без воды.
— Рафаил! — закричала женщина в панике. Она хотела схватить его, но побоялась. — Рафаил! Рафаил!
Она выбежала из комнаты.
— Герр доктор! Герр доктор! — Она побежала вниз по лестнице. — Герр доктор!
Виктор открыл дверь приемной, когда она оказалась внизу.
— Рафаил! Он не может дышать! Он умирает!
Доктор кивнул.
— Вы должны что-то сделать! — кричала она. — Помогите ему! Помогите же ему!
Он снова кивнул и сдвинулся с места. Но медленно. Очень медленно. Она пулей помчалась наверх, в надежде, что это его подгонит, и остановилась у двери в комнату. Доктор поднимался по лестнице. Ступенька за ступенькой. Она заглянула в комнату и увидела, что Рафаил пластом лежит на кровати. Как только доктор поднялся, она отступила, чтобы дать ему пройти. Женщина слышала свое собственное дыхание. Биение своего сердца.
Он склонился над Рафаилом и стал прощупывать его пульс. В страхе она закрыла рот ладонями. Казалось, прошло несколько минут, прежде чем он отпустил руку мальчика. Затем обернулся к ней:
— Еще не конец. Господь еще призовет его.
