Виктор Притчетт - Птички в клетках (сборник рассказов)
Ей захотелось подчеркнуть, что она не такая, как они все, и спросить: "Вы не находите, что это неприлично?"
Но невысказанный вопрос утонул в пении свадебных гимнов; особенно старались одна из тетушек невесты, сидевшая позади, и дядюшка, розовый, как лососина. Обряд невольно захватил миссис Джексон, и, выйдя из церкви, она уже улыбалась, возбужденная веселой болтовней вокруг. Она ехала к дому Флетчеров и впервые после развода ощущала, что она одинока и свободна. В глазах других женщин тоже вспыхивало нечто вроде голода.
На лужайке, как заранее хвасталась Мэри, был раскинут красно-белый полосатый шатер. Да, сегодня было чем похвастаться! На шляпах у женщин — прямо выставка цветов, а между шляпами открывалась широкая панорама полей, и лесов, и холмов, все это жужжало и стрекотало на солнце, а снизу, с выгонов, медленно подступали к садовой ограде любопытные коровы, такие же взволнованные, как гости. Ей было непривычно видеть вокруг так много молодых людей, чьи загорелые шеи выделялись на фоне белых воротничков. Новобрачная была при полном параде; красуясь перед мужем, она без устали таскала его от одной группки к другой. Флетчер с самоуверенным видом стоял среди гостей, по обыкновению утробно крича, но кланяясь — по-настоящему кланяясь — женщинам, молодым и старым. Голосистая тетушка заговорила с миссис Джексон, и та, чувствуя, что от нее ожидают ученых и интеллигентных слов, звонко сказала:
— У мистера Флетчера голова римского императора.
Тетка оторопела. Миссис Джексон объяснила:
— Профиль чеканный, как на медали.
— Он завоевал два первых приза в Котсбери, — сказала тетка, всей душой принадлежавшая современной жизни.
Миссис Джексон повторила свое замечание священнику, тот кивнул, и ей захотелось развить эту мысль.
— Мы забываем, что благосостояние Римской империи зиждилось на скотоводстве.
После этого сообщения священнику захотелось убраться подальше, и он поспешил представить учительницу другой тетке:
— Это та самая миссис Джексон, о которой так много рассказывает наша Мэри.
— Ах, если бы бедняжка Дорис дожила до этого дня. Так только что сказал мне Том. Как это грустно! Она была его первой и единственной любовью, — сказала тетка.
Весь день эта фраза не выходила у миссис Джексон из ума. Рано или поздно каждый в городе и округе с глубоким вздохом произносил ее. У Теда Арчера первых и единственных любовей было бесчисленное множество, ее сводные сестры без конца сплетничали о них. Каждый божий день, исключая базарный, город жил любовью, даже когда покупатели расплачивались в лавке или женщины посещали библиотеку и собирались на чашку чая. На любовь намекали опущенные шторы на окнах. Великая любовь читалась во взглядах людей, от которых этого вовсе нельзя было ожидать.
Миссис Аркрайт, сидя в шатре, раскраснелась от шампанского и жары, стул под ее тяжестью осел до самой травы; она тоже сказала эту фразу миссис Джексон:
— Я потеряла мужа. Он был моей первой и единственной любовью. Но нельзя думать только о себе, у меня душа болит за Мэри, которая рассталась с сестрой. Том будет один в доме. Как подумаю о нем — сердце кровью обливается. — Миссис Аркрайт тяжело дышала. — Я присела отдохнуть из-за больной ноги. Но теперь я хочу на воздух.
Пришлось миссис Джексон помочь ей выйти в сад.
— Это вам не лондонские свадьбы, — сказала миссис Аркрайт. — А вот и Том, бедняга. Да, так я что хочу сказать: Мэри должна уехать. Я на вашей стороне. Мы с вами понимаем друг друга.
Миссис Аркрайт отбросила сигарету и прокашлялась в клумбу, потом окинула оценивающим взглядом столь привлекательный для нее дом.
— Этот дом — надежное пристанище, — сказала она, раскуривая новую сигарету, и одернула платье на талии — крупная женщина, туго обтянутая платьем, темноволосая и роковая дальше некуда. — Том запустил его. Я не хочу злословить, но вы видели, как облупилась краска в гостиной? А что делается наверху… сразу видно, что в доме нет женщины. А Мэри в школе, да она и слишком молода. Конечно, ему этого не скажешь. Но я согласна с вами.
Миссис Джексон отошла к живой изгороди в конце сада, и там к ней подошел Том Флетчер.
— Это Скор? — спросила она. — Какой прелестный вид.
— Двадцать миль сплошной говядины, — сказал Том Флетчер и крикнул Теду Арчеру: — Иди сюда, чертов греховодник. Миссис Джексон хочет, чтобы ты сводил ее на Скор.
— Я поднималась туда в детстве, — чопорно сказала миссис Джексон.
Флетчер по обыкновению разразился громогласным хохотом.
— Я еще не видел женщины в здешних местах, которая бы туда не поднималась, — заорал он и ткнул Теда Арчера кулаком в бок.
День проходил, оглашаемый громким хохотом. Все умолкли, слушая спич о том, в чем заключается секрет счастья. Новобрачная то смеялась, то надувала губки. Новобрачный произнес:
— Одно могу сказать: она потрясающая девчонка. Она — моя первая и единственная любовь.
После этого мужчины разбились на кучки и заговорили о своих фермах, а дети затеяли игру в прятки среди юбок, и день лениво тянулся по полям, и Скор стал видеться отчетливее и ближе, подбираясь к дому, точно любопытный бык. Наконец женщины двинулись к дверям, поджидая, пока выйдут молодые, и кто-то из парней крикнул в окно:
— Ну где вы там? Джим, ты что, не можешь потерпеть?
Трое мужчин пошли к машине под пыльными вязами, мальчишки карабкались на каменную ограду, окружавшую двор, а девочки хватали их за ноги. Клонясь к вечеру, день остывал. Короткие тени деревьев становились длиннее. Миссис Аркрайт проплыла по лужайке и, желая заявить свои права на Тома Флетчера, пробилась сквозь толпу к дверям. Там зашумели, засуетились, посыпалось конфетти, фотографы постарались всех утихомирить, щелк — и время остановилось. Потом снова зашумели, закричали. Том Флетчер с Мэри и молодоженами подошел к машине, подняв по дороге упавшего ребенка. Тед Арчер затрубил в охотничий рог, машина тронулась, и парни забарабанили по крыше. Когда машина сворачивала на дорогу, кто-то вдруг вскочил на крышу и принялся яростно колотить по ней кулаком. Из кармана у него выпала бутылка и разбилась на дороге.
— Кто это? — спросил Флетчер.
Но машина уже скрылась из виду.
О господи, подумала миссис Джексон. Мессел. Надрался. Как он сюда попал?
Парни вышли на дорогу поглядеть, что будет, и очень нескоро вернулся Мессел — без плаща, фиолетовая блуза в пыли, одна брючина разорвана.
— Не волнуйтесь! Я импотент. Мне нужна миссис Джексон. Где миссис Джексон? — орал он, ковыляя к дому.
Миссис Джексон взбежала по ступенькам крыльца. Вот несчастье! Как он сюда попал? Она спряталась в ванной. Ей видно было, как Мессел ходит, шатаясь, и что-то бубнит, его молча обступили мужчины; наконец он уселся на бугорок. Миссис Джексон прошла в огромную пустую гостиную. Здесь ничто не изменилось со времен Дорис. Те же изящные серебряные призовые кубки. И фотографии с сельских ярмарок, запах роз и сигарет, и пустые кресла. Теперь они бессильно провисли. Она украдкой выглянула в окно: Мессел снова стоял, окруженный любопытными детьми.
Где же ей надежнее скрыться? Она направилась в комнату, которую помнила издавна, — Флетчер называл ее своей конторой. Шторы были опущены от солнца, и в полумраке мерцали серебряные кубки. Она вошла и прислушалась.
— Малышка Крис Тилли.
Она так и застыла от ленивой, вкрадчивой наглости его голоса. Уже много лет никто не произносил ее девичью фамилию.
Флетчер сидел за письменным столом перед раскрытой конторской книгой.
— Извините, — сказала миссис Джексон. — Я вас не видела. Мне захотелось спрятаться от жары.
— Вы кого высматриваете?
Со двора донеслись громкие крики.
— Посидите здесь минутку, — сказал он. — Я хочу сказать вам два слова.
Он вышел и скоро вернулся.
— Это вы притащили с собой профессора?
— Конечно, нет.
— Профессора мне тут не нужны. С меня хватает и налоговых инспекторов. Интересная публика у вас в школе!
Он бесцеремонно разглядывал ее, и она высокомерно вскинула голову.
— Ладно, не убегайте. Посидите со мной. Видали вы такое? Бумаги, бумаги, бумаги. Сам черт ногу сломит. Одна надежда на Мэри. Вы научили ее разбираться в бумагах? Как платить работникам жалованье — вот что должна знать девушка. Это и есть образование. — Он сгреб бумаги и бросил их в мусорную корзину. — Там им самое место.
Миссис Джексон улыбнулась, но Флетчер хитро сощурился.
— В том числе и бумагам, которые прислали мне вы. Моя дочка останется здесь. Не в обиду вам будь сказано: ваше время кончилось, настало мое.
— Не будем об этом сегодня. Свадьба удалась на славу. Фло была такая хорошенькая. И муж очень милый парень.
— Ничего, сгодится, если покажет себя хозяином на сотне акров. Если Фло заставит его работать. Берите себе ваши Оксфорды и Кембриджи, а моя дочка останется здесь, и она это знает. Вы должны ей объяснить. Меня она не слушает, а вас послушает.
