Виктор Притчетт - Птички в клетках (сборник рассказов)
— Нет, — сказал администратор, — миссис Друд села в такси и уехала.
— Я спрашивал о мисс Мендосе.
— У нас такой не числится.
— Ничего не понимаю. — Редактор изобразил удивление. — Она договорилась встретиться со мной здесь.
— Не исключено, что она остановилась в "Хофгартене" — у нас общая дирекция.
Целый час он сидел на телефоне, обзванивая одну гостиницу за другой. Съездил на вокзал, обзвонил все авиакомпании, наведался в аэропорт. Хотя и понимал, что дело гиблое. Похоже, я и сам ненормальный, подумал он. Он вглядывался во всех блондинок, которые попадались на пути: их в городе было видимо-невидимо. Шумный городской день уже близился к концу, и он капитулировал. Он любил поговорить о себе, но рассказать об этом дне у него не хватило бы духу. Вернуться в номер тоже не хватило духу. Вместо этого он расположился в вестибюле, пытался читать газету, жестоко укорял себя и впивался глазами в каждую проходящую женщину. Не мог есть, пить и то не мог и, в надежде нечаянно встретить ее, дошел пешком до зала, где ему предстояло выступать. Раз-другой ему померещилось, будто она совсем недавно проходила здесь и на тротуаре в двух-трех местах еще виднеются ее следы, — как насмехался он за это над собой! И вот чего он не мог понять: ведь такие женщины, приземистые, некрасивые, совсем не в его вкусе. А уж без одежды она, наверное, и вовсе страхолюдина. Он пытался освободиться от наваждения, вызывая в мозгу похотливые образы. Они рассеивались, и она возвращалась вновь — преображенная, похорошевшая. Она рисовалась ему то статной брюнеткой, то молоденькой блондинкой, то соблазнительно округлой, то по-спортивному поджарой; цвет ее глаз и тот менялся. Пока его представляли, он обшаривал глазами зал, ряд за рядом, ни одного не пропустил, и выражение лица его, к вящему изумлению публики, то и дело менялось, переходя без всяких видимых причин от надежды к презрению. Он встал.
— Дамы и господа! — начал он. Он знал, что произнесет свою лучшую речь. И не ошибся. Он взывал, молил, пугал, вещал. Молил ее вернуться.
После долгих споров, которые почти не слушал, он вернулся в гостиницу. Никуда не денешься, придется идти в своей номер — какая в этом издевка! Он отпер дверь номера — и номер действительно встретил его издевкой, и еще какой! Горничная постелила постель на ночь, и на ней лежала кукла — ноги благонравно сдвинуты, дурацкие глазищи таращатся на него. Ему казалось, они моргают. Она забыла здесь куклу. Оставила здесь свое детство.
Свадьба
© V. S. Pritchett 1979
Перевод С.Белокриницкой
Ярмарка кончилась. Последних коров и овец, от которых валил пар под теплым июньским дождем, погрузили на машины или гуртами погнали по окраинным улочкам городка, пропитавшимся запахами скота, пива, мелких лавчонок и женской косметики. Фермеры отъезжали, оставляя за собой клубы выхлопов.
Том Флетчер, сорокалетний вдовец с непокорным вихром каштановых волос на макушке и решительно нахмуренным лбом, тоже отъехал, но у открытой двери в пивную "Лев" вылез, набычился, точно собираясь броситься на посетителей, и заорал:
— Поехали, Тед, оставь баб в покое до субботы!
Долговязый Тед Арчер вышел и уселся на сиденье.
— Раньше это была паршивая забегаловка. Новые хозяева навели порядок, — сказал Арчер.
Они проехали двенадцать миль по дороге вокруг подножия Скора — невысокой горы, которая лесистой глыбой вздымалась над шиферными крышами Лангли. Местным ребятишкам Скор казался головой старика — когда они вырастали, этот образ теплым воспоминанием погружался на дно памяти. Каменоломня на склоне была похожа на рот. Сегодня потоки дождя выбегали из-под деревьев и вливались в ручьи, извивающиеся под горой.
Въезжая по отлогому подъему на Пол-кросс, Том с Тедом увидели женщину: она появилась из-за лиственниц и шла быстрым шагом, держась очень прямо. У нее была гордая посадка головы.
— Видать, Эффи Томас большая охотница до этого дела, коли в такую погоду отправилась в лес, — сказал Тед.
— Ну, гадство, — сказал Том масленым голосом, словно смакуя лакомый кусочек. — Не иначе, кто-то замочил себе коленки. Только протри глаза, Тед! Какая же это Эффи, та разве держится так прямо? Это миссис Джексон из школы, учительница моей Мэри. Я бы десять фунтов дал тому, кто в воскресный день заманит ее на Скор и стянет с нее колготки. Напичкала мою дочку разной французской дребеденью. Кому она нужна? Не с коровами же по-французски разговаривать, черт побери! Послушай, а почему бы тебе не жениться на этой учительнице?
— Она уже была замужем, — сказал Тед.
— То-то и оно. Стало быть, ей неймется.
Они поравнялись с учительницей, и она отскочила в сторону. Вид у молодой женщины был суровый и потому особенно соблазнительный.
— Залезайте в машину, миссис Джексон, пока дождик вам не испортил прическу, — учтиво произнес Флетчер. — Устраивайтесь сзади. Мы вас подбросим. Не бойтесь. Тед сидит со мной впереди, и я связал ему руки.
— Я с удовольствием гуляла по свежему воздуху, но так и быть, спасибо. Воспользуюсь вашей любезностью.
— Пользуйтесь всем, пока можете. Свинью-то мы продали.
— Здравствуйте, миссис Джексон, — сказал Тед, когда она забралась в машину и они поехали дальше.
— Слыхали? Это он говорит по-французски, — сказал Том. — Посмотрели бы вы, как кидаются врассыпную его телки, заслышав французскую речь. Будто слепень ужалил их под хвостом.
— Могу себе представить, — сказала миссис Джексон, по привычке тряхнув для храбрости головой.
Флетчер рассматривал ее в зеркальце. Ее светлые, почти белые волосы были забраны в узел на затылке, а надо лбом завивались мелкими кудряшками. Миссис Джексон была худощавая, невзрачная молодая женщина, глаза синие, но маленькие.
— Вы придете к нам на свадьбу в субботу? — спросил Флетчер.
— Жду ее с большим нетерпением, — сказала она. — Очень мило, что вы меня пригласили.
В ее приятном голосе был холодок от избытка учености.
Флетчер повернулся к Теду:
— Мы же с тобой на пару топали в школу, верно, Тед? Он, знаете, всего-навсего грубый деревенский парень. Помнишь нашу славную Лиззи Темпл, а, Тед? Мы совали ей за шиворот мятные лепешки. — И, обращаясь к миссис Джексон: — Он уже тогда был бабником. Тридцать пять лет назад. Никогда не ездите с ним на заднем сиденье.
— Вспомню ваш совет, если у меня возникнет искушение, — сказала миссис Джексон.
— Если возникнет искушение. Слыхал, Тед?
Миссис Джексон сказала, что никогда еще не видела здесь такой яркой зелени, а Том сказал, что никогда не видел таких роз на щеках миссис Джексон, и это было чистейшей выдумкой: она была бледная и в скверном настроении.
Они подъехали к ее домику, стоявшему поодаль от дороги на пригорке, она вышла, поблагодарила Флетчера и заявила непререкаемым тоном:
— А Мэри я вам не отдам.
В синих глазках была решимость.
Том Флетчер расхохотался во все горло, как было у него в обычае, и, когда она переходила дорогу, крикнул вслед:
— Живее в дом, уважаемая, не то Тед загонит вас в спальню!
Но, когда они поехали, Тед сказал:
— Не выношу умных женщин.
— Самый смак, — сказал Том. — Просто ты в этом ни черта не смыслишь. Только вот моей Мэри она совсем задурила голову. Это была затея бедняжки Дорис — определить девчонку в шикарную школу, а теперь ее надумали послать в Оксфорд. Пока Дорис была жива, что я мог сказать? Но теперь Дорис нет. А Фло выходит замуж. Я останусь в доме один, Тед, если отпущу Мэри.
— Верно, Том. Один останешься.
— Тебе-то на руку, что ты один, бабник ты этакий, а я не хочу, чтобы моя дочь нос задирала и, чего доброго, выскочила замуж за учителя французского языка. Это не по-хозяйски. Наши с тобой семьи, Тед, работали на земле двести лет, верно? Вот это по-хозяйски. Пусть моя дочка живет дома и говорит по-английски. И выплачивает жалованье моим людям. Я так и сказал старой дуре Джексон.
— А сколько лет старой дуре Джексон?
— Стара для тебя, чертов потаскун. За тридцать. Но что я хочу тебе сказать: не будь она подругой Дорис, ноги бы ее не было в моем доме, а так она вечно морочила голову моей Дорис учеными разговорами, целыми днями талдычили про Людовика IV, как будто обе за ним замужем. Чуть не заставила нас назвать одного быка Наполеоном… — Флетчер гоготнул, и досада его улетучилась. — Да нет, я ничего против нее не имею. Есть у женщины голова на плечах. Послушаешь ее — и сам умнеешь. Но муж у нее был слабак. Пари держу, она и не знает, что такое настоящий мужчина. Понасылала мне кучу вопросников, чтоб я их заполнил. С меня и так хватает бумаг. А Мэри она все равно не получит.
Они доехали до дома, где жил Тед, и зашли посмотреть по телевизору бокс. Тому не давало покоя, что, хотя у Теда меньше денег, чем у него (он часто высчитывал это), дом у Теда белый, красивый, как у настоящего джентльмена, с ухоженным садом, где вдоль забора растут персиковые деревья.
