Рохинтон Мистри - Дела семейные
— Они что, нахамили вам?
Йезад покачал головой.
— Вошли, поздоровались, назвали меня «сэр». На самом деле я испугался, когда узнал, кто они такие. Я им сказал, что мы не получали никаких уведомлений из налоговой инспекции. Тут они ухмыльнулись и объявили, что они не государственные служащие — их прислали из особой налоговой службы Шив Сены. И что они хотели бы обсудить небольшую проблему.
— Так.
Йезад замялся; тщательно отрепетированный текст звучал как-то странно. А для Капура-убедительно ли он звучит для него? Он вытер вспотевшие ладони о брюки под столом.
— Они требуют, чтобы все магазины, отели и офисы, в названии которых фигурирует слово «Бомбей», в течение тридцати дней заменили его на «Мумбай». Или заплатили штраф.
— И что вы ответили?
— Спросил, принято ли государственное постановление или закон на этот счет. Они сказали, что в законе нет нужды, это новая политика Шив Сены.
— Скоты. И что же?
— Я сказал, что я простой служащий, а владелец предприятия сейчас отсутствует. Вот тут один из них озлобился: «Сначала вы здесь заведующий, потом оказывается, что просто служащий. Заморочить нас хотите?» Я испугался, подумал, что он меня ударит, но старался говорить спокойно. Я сказал: «Если бы вы были налоговыми инспекторами, я мог бы заняться с вами, но тут ставится особый вопрос».
— А как они выглядели? Бандиты? Крепкие ребята?
— Маратхи, по виду обыкновенные клерки. Тощие, с намасленными волосами. У одного такие тоненькие усики… или у обоих? Не могу вспомнить.
— Хорошо представляю себе, — кивнул Капур.
Ремарка добавила уверенности Йезаду. Он и без того чувствовал, как по мере развития сюжета его персонажи обретают материальность плоти и крови, интуитивно чувствовал их потенциал и с легкостью раскрывал его. Ему только нужно было направляющее касание кукловода.
— Самое странное, что, хоть они выглядели довольно безобидно, я боялся их. Их тон, их голоса ясно говорили о власти. И они знали, что я их боюсь.
Выражение насмешливого недоумения исчезло с лица Капура. Понял серьезность ситуации, подумал Йезад.
— Имена свои они назвали?
— Да. Баладжи… Кажется, Дешпанде. И Гопинатх Савант. Постойте, а может быть, Баладжи Савант и Гопинатх Дешпанде. Они сказали, что сменить название нетрудно, у них с собой были готовые документы, которые мне надо было подписать. Я сказал, что не имею права.
— Что должно было привести их в восторг.
— Этот Баладжи начал орать на меня. Я спросил: «Как я могу изменить название магазина без разрешения владельца? Название — вещь серьезная, от него зависит успех или провал дела». Тогда Гопинатх что — то шепнул ему на ухо, и тот сказал: «Ладно, мы понимаем ваши трудности и можем предоставить вам налоговую льготу. Для этого вам потребуется заплатить тридцать тысяч единовременно и выплачивать по пять тысяч в месяц до тех пор, пока вы не решите заменить слово “Бомбей”».
— Ублюдки! Это вымогательство!
— Или мы называем магазин «Мумбайский спорт».
— Нет! — Капур с силой стукнул кулаком по стеклянному прилавку.
Подлинная ярость, вызванная выдуманной историей, испугала и обрадовала Йезада.
— Спокойней, мистер Капур, это же они придут бить стекла, зачем вам делать это самому?!
— Извините, Йезад, — через силу улыбнулся он. — Вы отлично справились с ними. Кстати, Хусайн был здесь, когда они приходили?
— Нет, он раньше ушел по вашим поручениям.
— Хорошо. Не говорите ему про Шив Сену, бедняга запаникует. Дождемся его возвращения и закроем магазин.
— Зачем? Они подумают, что мы испугались.
Капур пришел в бешенство.
— Еще не родился человек, который может запугать меня! Настроение они мне испортили, вот и все.
Он сел за свой стол.
— Был бы я тут, я бы показал этим подонкам. Послал бы их подальше. Когда они должны прийти?
— Не было разговора. Я сказал, что по утрам вы обыкновенно здесь.
Капур нахмурился и согласился, что магазин закрывать не стоит. Он кипел и негодовал, понося Шив Сену за беды, которые она навлекла на город. Он исходил ядом и горечью, Йезад никогда еще не видел его в таком состоянии, и это внушало ему надежду, стратегия, похоже, вела к успеху.
К вечеру Капур поостыл. Он остановился перед столом Йезада, проделал классический выпад битой справа и объявил:
— Имеем четыре варианта.
— Четыре? Они нам дали два.
— Четыре, — повторил Капур. — Изменить название, не менять название и платить мерзавцам, не менять название и обратиться в полицию и, наконец, наплевать на них и посмотреть, что будет.
Йезад заметил, что есть пятый вариант — вернуться к решению, которое Капур принял раньше: принять участие в выборах.
— Вы сведете знакомство с важными людьми, установите контакты с полицией и с политиками. И сможете подойти к корню проблемы, так сказать, изнутри.
— Будь это возможно, я бы так и поступил, — с горячностью возразил Капур, и спохватившись, развел руки в стороны и сделал глубокий вдох, будто напоминая себе о совете доктора. — Вам случалось видеть баньян, Йезад?
— Конечно.
— Знаете, как он растет? С его длинных ветвей опускаются воздушные корни, врастают в почву, становятся стволами, которые выбрасывают новые ветви и новые воздушные корни, и так далее. Баньян будет разрастаться, захватывая акр за акром.
— Да, я видел фотографии разросшихся баньянов. Но какая тут связь?
— Такая, что муниципальный советник, искореняющий коррупцию, похож на перочинный ножик, пытающийся выкопать баньян.
Йезад мог бы оспорить эту аналогию, но Капур горестно покачал головой.
— Забудем об этом, Йезад, — вздохнул он. — Только четыре варианта.
Он тяжело плюхнулся в кресло. Но через миг решительно расправил плечи:
— Я подожду. Пускай ублюдки придут ко мне. Мы ведь не знаем, возможно, они забрели к нам наугад, рассчитывая сорвать куш с трусливого лавочника.
Решение ничего не решать немного подбодрило Капура. Прощаясь с Йезадом, он отразил мяч незримой теннисной ракеткой, потрепал Йезада по плечу и заявил, что не сомневается — больше эта мразь здесь не покажется. Йезаду хотелось бы заверить его, что обязательно покажется.
Глава 16
Сидя за чаем с Виласом и двумя актерами в заведении Мервана Ирани, Йезад слушал, как они обсуждают сценарий. В ресторане было людно, суетились официанты, звякала посуда, пахло подгорающими пирожками.
Вилас был прав, думал Йезад: для Готама и Бхаскара «проект Капур» — так они его назвали — действительно стал увлекательным театральным экспериментом. Они уверяли, что за все время своих театральных занятий они еще никогда не сталкивались с таким необычным материалом.
В трущобах, узких улочках и тупичках Бомбея они разыгрывали одноактные пьесы, коротенькие скетчи на остросоциальные темы: о сожжении бесприданниц, об опасности религиозной розни, об ужасе алкоголизма, об избиении жен, о трагедии азартных игр. Ставили и юмористические пьесы о политическом цирке, о торговле местами в парламенте, о законодательстве, гарантирующем право студентов жулить на экзаменах, о нелепостях карточной системы.
Они рассказали Виласу и Йезаду об одном из удачнейших представлений — о том, как к министру телекоммуникаций недавно нагрянуло с обыском Центральное бюро расследований. В молитвенной комнате министра нашли два сундука и двадцать три чемодана, битком набитые банкнотами, замаскированные под алтарь Лакшми, богини богатства.
— Мы составили текст целиком из газетных заголовков, — захлебывался Бхаскар, подталкивая к переносице сползающие очочки в стиле Ганди. — От себя мы добавили только оправдания министра. Он у нас говорил, что его безосновательно обвиняют в коррупции, что это богиня богатства сама умножила его жалкий министерский заработок в знак высокой оценки его работы в правительстве.
Они даже показали кое-что: министр телекоммуникаций и Лакшми общаются по сотовому телефону, и богиня дает министру полезные советы по части финансов. А иногда даже возникает на телеэкране в особой спутниковой передаче «Лакшми всегда во все времена».
— Бешеный был успех, — закончил Бхаскар, наслаждаясь смехом Виласа и Йезада. — Но капуровский проект означает перенос уличного действа в закрытое помещение. — Уловив сомнение во взгляде Йезада, заспешил пояснить свою мысль:-Когда мы играем на улицах, действие начинается внезапно. Без объявления. Мы начинаем спорить, ссориться, изображать пьяных, будто это происходит в реальной жизни. Люди останавливаются посмотреть, в чем дело, собирается толпа.
— Все так, но здесь есть и отличие, — возразил ему Готам, — рано или поздно, наш уличный зритель начинает понимать, что именно происходит, что он — зритель, который смотрит и так, представление. У мистера Капура не будет зрителя.
