Рохинтон Мистри - Дела семейные
— Но тот ее поступок не свидетельствует о нормальности, ей нужен врач!
— Ну что вы, Нари, каждый может допустить ошибку!
Едва ли справедливо, говорил Арджани, отправить ее в психушку из-за той глупой мелодрамы — в конце концов, большинство женщин в определенный период жизни позволяют себе странные, необъяснимые выходки, ну что делать, тут же все дело в сложностях женской природы, то месячные, то климакс, то еще какие-то женские проблемы. Да что говорить, когда его собственная супруга — Господи благослови ее — после пятидесяти двух лет счастливой семейной жизни иногда делает такие вещи… которые приводят его просто в недоумение. Что касается Люси, то нет никаких претензий к ее работе, она любит детей, она и готовит, и убирает в доме. Отвести ее к доктору и рассказать, что она натворила, так доктор наверняка отправит ее в клинику.
— Лично я, как ее работодатель, считал бы, что злоупотребляю своей властью, — закончил Арджани.
По временам Нариману хотелось взять инициативу в свои руки и заняться лечением Люси. Но исход его стараний было трудно предсказать. Он отлично знал о нечеловеческих условиях в государственных больницах, особенно в психиатрических, где больных держали в зарешеченных клетушках. Если у больного не было семьи, которая хоть как-то присматривала бы за ним, он был обречен на пожизненное заключение. Не желает же он для Люси такой участи?
Но напоминать Арджани о его ответственности он мог. Напоминания делались все жестче, пока в один прекрасный день Арджани не сказал ему, чтобы он перестал совать нос в чужие дела.
— Но я вынужден делать это, — сказал Нариман, — поскольку ваша совесть, похоже, покрыта мозолями.
— Боже мой, кто говорит о совести! Сам мистер Образцовый Супруг!
Йезад сначала пытался вникнуть в смысл Нариманова бормотания, но потом повернулся на бок, к Роксане, и заговорил о том, что ему было приятно повидаться с Джалом и убедиться, что тот наконец проявил хоть какой-то характер.
— Жаль только, что поздно. А то чифа и не вышвырнули бы из собственного дома!
— Кто знает? — вздохнула Роксана. — Все происходит в свое время.
— Ошибаешься, все должно происходить тогда, когда мы этого хотим.
И обнял ее, решив, что пришло время действовать по собственному принципу.
УЛИЦА ЕЩЕ не закипела утренней кашей транспорта и выхлопа, когда Йезад подошел к книжному магазину. Он ощущал перемену, что-то носилось в воздухе, может быть, предвестие декабрьской прохлады, которой уже пора потеснить жару.
Клиент со свеженаписанным письмом в руках с благодарностью склонился к ногам Виласа — по его словам, одними деньгами за такую бесценную услугу не отплатить.
Вилас отстранил его:
— Больше так не делай, а то перестану писать твои письма.
— Простите, Ране-джи, простите великодушно, — смутился тот и поднял ко лбу сложенные ладони.
Вилас жестом показал, что не сердится, отослал клиента и начал пересказывать Йезаду суть проблемы: семья решила продать одну из дочерей. Ей четырнадцать, а замуж ее выдают за шестидесятилетнего вдовца.
— Дед говорит, что ему нужна жена, а вся деревня знает, что он покупает себе рабыню. Семья продает девочку по самой банальной причине — всех не прокормить. Этот, для которого я написал письмо, приходится ей братом, он просит родителей повременить, обещает, что скоро пришлет денег.
Измученный Йезад нетерпеливо слушал очередной рассказ Виласа о жалкой жизни его клиентов. Он чувствовал, что больше не в силах выносить чужое горе и муки.
— Слушай, я нашел выход, — прервал он Виласа.
Изложив свой план вовлечения Капура в избирательную кампанию, он сказал:
— Твоя роль вот в чем: ты идешь в местную ячейку Шив Сены с жалобой на всех этих Санта-Клаусов, которые заполонили Марин-Лайнз и Дхоби-Талао. Объясняешь им, что это вторжение чужеземной культуры, и требуешь их вмешательства. Что головой качаешь?
Вилас рисовал каракули в блокноте.
— Как я могу повлиять на Шив Сену?
— Ты можешь прийти в ячейку с жалобой, как лояльный маратх, как патриот Индии, как верующий индус!
— Я ни то, ни другое, ни третье.
— Сделай вид!
— Допустим, я пойду. Местный главарь Шив Сены не станет устраивать уличные беспорядки. Погромы затеваются по прямому указанию сверху.
— Но ты их можешь навести на эту мысль.
— Не о том ты думаешь.
— В смысле? Ты же сам сказал, что Капуру нужна мотивация.
— Не такая. Не тревожь спящую змею, не дразни дремлющего тигра.
— На черта мне твои пословицы!
Они молча сидели и смотрели на поток машин, на уличных разносчиков, на пробегающих мимо школьников с ранцами и фляжками с водой.
— Я раньше любил Рождество, — заговорил Йезад. — А теперь — ты только посмотри на эти тупоумные витрины. Не говоря о моих личных проблемах, Шив Сена всем сделает доброе дело. Убьем двух птиц одним камнем.
Вилас опять вздохнул:
— Шив Сена никогда не является с одним камнем. Шив Сена посеет такой ужас, что мы все будем дрожать, как твой тесть.
— Вечно ты преувеличиваешь! — огрызнулся Йезад.
Он поднялся на ноги, отряхнул сзади штаны и сошел с крыльца.
— Не торопись. Послушай, что я тебе скажу.
Вилас похлопал по крыльцу, и Йезад сел на место.
— В принципе ты придумал отличный план. Единственная проблема-участие Шив Сены. Нужно заменить этот рискованный компонент чем-то менее опасным.
— Например?
— Помнишь, я тебя как-то знакомил с моими приятелями? Двое актеров, Готам и Бхаскар, помнишь?
— Помню.
— Я могу попросить их изобразить шивсеновцев. Они будут в восторге, они же вечно ищут новые проекты.
— И в чем же твоя идея? Уличные беспорядки силами парочки актеров?
— Имей терпение, я тебе все объясню.
К крыльцу с почтительным поклоном приблизился новый клиент. Вилас попросил его подождать и, понизив голос, стал растолковывать свой замысел.
Йезад воспринял его скептически.
— Все получится, поверь мне! — настаивал Вилас. — Они классные актеры и действовать будут силой слова!
— И что, сыграют лучше настоящих бандюков из Шив Сены?
— Настоящая Шив Сена — это буйство толпы, это звон разбивающихся стекол, это огонь и дым, бандиты с палками и кирпичами. Брось, Йезад, это слишком опасно. К тому же твой Капур из тех людей, на которых слово действует сильнее, чем грубая сила, разве не так?
Йезаду пора было возвращаться в «Бомбейский спорт». Договорились встретиться вечером, доработать план, кое-что записать.
Йезад встал, освобождая место очередному клиенту Виласа.
ЧЕРЕЗ ДВА дня Капур после обеда отправился проверять давление. Вскоре после него ушел и Хусайн, которому дали какие-то поручения. Отлично, подумал Йезад, все идет по плану.
Расхаживая по магазину, Йезад повторял в уме, что расскажет Капуру, когда тот вернется. Вспышки красной лампочки отвлекали его, и он отключил моторчик.
Теперь он мог спокойно репетировать сцену, импровизируя, описывая облик и манеры воображаемых визитеров. Без лишних подробностей, предупредил Вилас во время обсуждения. Человеку, столкнувшемуся с неожиданностью и напуганному, обычно трудно бывает точно пересказать, что и как случилось. О, на нем была зеленая рубашка, силится припомнить он, нет, подождите — серая… скорее, такая серо-зеленая. Человек сбивается, смешивает реальное с предполагаемым. Йезад должен помнить об этом, разыгрывая сцену.
Он репетировал ее около часа, пока в магазин с громким «хо-хо-хо» не вошел Капур. Он сразу поинтересовался, почему не двигается Санта-Клаус.
— Опять заело, я отключил.
Капур включил моторчик, понаблюдал немного за работой.
— Сейчас все нормально.
На вопрос о давлении, Капур ответил, что врач советует продолжить нынешний курс и, конечно, велит по возможности избегать волнений. Он повозился с витриной, передвигая своих оленей-крикетеров. Уличный прохожий задержался посмотреть. Капур улыбнулся ему, жестом пригласил зайти.
— Надеюсь, в мое отсутствие все было спокойно?
Йезад сделал серьезное лицо.
— К нам заходили, — тихо ответил он.
— Ну?
— Двое. Из Шив Сены.
— Ясно, — отмахнулся Капур, продолжая наблюдать за поднимающейся и опускающейся битой. — Надеюсь, вы отправили в корзину их брошюрки или что они там приносили?
— Они не с брошюрками приходили.
Капур оставил витрину.
— Зачем они приходили? — напрягся он.
— Сказали, что они из налоговой инспекции.
— А вы сказали, что из Шив Сены, — нахмурился Капур.
— Это они сообщили потом.
— Они что, нахамили вам?
Йезад покачал головой.
