Станислав Говорухин - Вертикаль. Место встречи изменить нельзя
— Ты не расстраивайся, Паша… Тебе-то что за дело? Сама понимаю — какая я тебе жена…
— Это брось! — строго оборвал он ее. — Я не флюгер — куда подуло, туда и повернулся… Как ты можешь так? — сказал он огорченно. — Ничего не изменилось, запомни! Просто нас теперь трое…
— Паша!.. — задохнулась она от счастья.
— Приеду на заставу, сообщу командиру об изменении в семейном положении и тут же вызову вас обеих…
— Ты не спеши. Осмотрись, подумай. Зачем тебе такая обуза?
— Не балабонь! Сказано — вызову… А если сама сомневаешься, реши сейчас.
— Что ты, Паша, счастье мое…
— Тогда вот так и договоримся. А сейчас дай мне его адрес.
— Нет! — напугалась Лиза. — Не связывайся с ним!
— Не могу я тебя так оставить. Сама же говорила… Не бойся, я мирно… Объясню, что мы поженились… он же мужик…
— Не поймет он…
— Не поймет — втолкую…
Она обхватила его руками за шею.
— Нет, нет, не пущу! Бог с ним, Паша! Оставь его! Я как-нибудь…
— Ну, будет… — Он отнял ее руки, встал, одернул гимнастерку. — Я пули не боялся, а шпаны испугаюсь?
— Ты его не знаешь, он на все способен.
— Вот поэтому мне и надо его опередить…
В сумерках Павел подошел к двухэтажному деревянному дому на пыльной окраине города. Спросил что-то у двух женщин, сидевших на лавочке. Те указали в сторону низких, прилепленных друг к другу дровяников, замыкавших двор. Он направился туда.
На высокой голубятне, среди двух подростков лет четырнадцати Павел издали увидел коренастую фигуру Михаила. Тот тоже узнал его издалека.
— Что, пограничник? — Михаил передал одному из подростков длинную палку. — Пришел мне джиу-джитсу показывать?
Только сейчас Павел заметил внизу две темные фигуры дружков Михаила. Один держал руку за пазухой — там шевелились голуби.
— Слезай, поговорим! — сказал Павел почти дружелюбно.
— Что это за фраер? — лениво спросил один из дружков, глядя мимо Павла.
— Лизаветы хахаль…
— Он что, прощения у тебя пришел просить? — поинтересовался дружок. Другой хмыкнул, в темноте блеснула золотая фикса. — Ай-яй, как не стыдно? На вид приличный человек, орден…
— Орден-то ему не за эти ли дела дали? — сострил фиксатый и первый засмеялся своей шутке.
Михаил что-то вполголоса сказал одному из подростков, тот еле заметно кивнул, слез с голубятни.
— Дядь, дай закурить? — спросил он, отводя глаза.
— Соплив еще.
Парнишка отступил за спину Павлу. И тут же надвинулся дружок Михаила.
— Зачем ребенка обижаешь? Вали отсюда! — легонько ладонью он толкнул Павла в грудь.
«Ребенок» в это время быстро присел на корточки у ног лейтенанта, Павел от толчка качнулся назад, наткнулся на препятствие и, потеряв равновесие, упал на спину в пыль.
Сразу же вскочил на ноги.
— Не ушибся, дядь? — спросил с безопасного расстояния парнишка. Голос у него был бесцветный — привычная мальчишеская игра не доставляла ему на этот раз удовольствия.
Михаил уже спрыгнул с голубятни, все трое хохотали, расставив ноги. Особенно смешно было фиксатому, он тоненько повизгивал, захлебываясь от смеха.
— Что ж телохранителей не привел? — Михаил смеялся только ртом, глаза ненавидяще смотрели на лейтенанта. — Тащил бы сюда весь гарем — нас как раз четверо…
Павел медленно двинулся на него, держа в поле зрения всю троицу.
— Смотри, нарвешься! — предупредил Михаил, двое по бокам разомкнулись, обходя лейтенанта. — Иди, откуда пришел. Показал себя, и ладно. Бить не будем на первый раз. Езжай, охраняй границу…
Вдруг Павел резко подался вперед, сделал ложный выпад, Михаил отпрыгнул, и оба дружка его как по команде бросились на лейтенанта. Этого Павел и хотел — снизу, с разворота всем весом тела хрястнул фиксатого. Тот сковырнулся, сел наземь. Сразу стал подниматься, блуждая бессмысленным взглядом. Двое других перестроились, загородив дружка, разом кинулись на Павла. Он нагнулся, пронырнул между ними и снова с налета обрушился на фиксатого, левой согнутой ударил в живот, правой — в челюсть. Этот маневр не прошел ему даром, несколько сильных ударов, пока он находился спиной к противникам, пришлись ему в ухо и в затылок, но зато один из троих был окончательно выведен из игры — он валялся, скорчившись, в пыли и судорожно глотал воздух.
Двое оставшихся теперь не спешили, не лезли напролом, решили действовать обдуманно — тяжело дыша, расходились бочком, чтобы одному зайти за спину лейтенанту, заставить его работать на два фронта.
— Падло, — шипел Михаил. — Гемафродей! Боксом? Сейчас мы тебе покажем бокс… А-а-а! — с озверелым криком он бросился на него.
«Дружок» остался на месте, чего-то выжидал. Противник Павла дрался размашисто, по-деревенски, но удары наносил сильные, неожиданные. Оба задыхались от усталости.
— Дядя-а! — вдруг истошно закричал парнишка.
Павел отпрянул в сторону, и вовремя — «дружок» был уже в метре от него. В руке он держал стамеску.
Она могла стать грозным оружием. Не сводя глаз от заточенной стали, Павел отступал к стене дровяника, а тот, пригнувшись, шел на него, обшаривая его взглядом, словно выискивая место, куда можно ударить наверняка. Слева, косясь по сторонам — нет ли свидетелей, — наступал Михаил.
Павел остановился, коснувшись спиной стены, и противники его тоже замерли на секунду перед тем, как броситься на него в последний раз.
Наверное, ему пришлось бы плохо, очень плохо. Но тут он, не отрывавший взгляда от тусклой стали, скорее почувствовал, чем увидел, как Михаил вдруг хрястнулся боком о стену сарая, словно на него свалилось что-то непомерно тяжелое, и тут же, не понимая еще, что произошло, Павел рывком отделился от стены и резко ударил ногой в руку, сжимавшую оружие. Но промахнулся — «дружок» успел отвести руку в сторону. Но Павел был уже в ярости атаки, весь сфокусировавшись на размытом лице противника, он бросился на него и наконец поймал это лицо кулаком, вложив в удар всю свою мощь и силу. «Дружок» упал, покатился по земле, Павел в два прыжка настиг его и с силой, как придавливают голову ядовитой змее, прижал сапогом руку, сжимавшую оружие. Тот взвизгнул, Павел нагнулся и поднял стамеску, на широком отточенном конце которой висела капелька крови.
И тут только Павел вспомнил о другом противнике. Он поднял голову и увидел сначала Лизу с прижатыми к лицу ладонями, глядевшую на него в ужасе, затем Михаила, прислоненного к стене сарая, — рыжий парень, приятель Тамары и земляк Павла одной рукой придерживал его, чтобы не упал, а другой сильно бил по щекам, приговаривая: