Тан Тван Энг - Сад вечерних туманов
Верховный комиссар оставил женщин и обошел селение, заглядывая в окна хижин рабочих и проверяя состояние строений. Магнус, казалось, попусту не тревожился: он не был исключительно заботливым работодателем, но знал наверняка, что с его рабочими обращаются хорошо. Он был строг с ними, муштровал их и вычитал из зарплаты за любую нерадивость, нарушавшую производительность производства. И, в отличие от некоторых каучуковых плантаций, где я побывала, тут не бегали детишки с подозрительно светлой кожей.
Мы терпеливо ожидали, пока Верховный комиссар поговорит с работавшими на склонах сборщицами чая, горстями отправлявшими листья в свои корзины. Темплер настоятельно пожимал руку каждому рабочему или работнице, которых видел на плантации, и желал выслушать, какие напасти они переживают во время Чрезвычайного положения.
– Ваш брат молодцом держится, мисс Тео, – сообщил Олдрич, когда остальные ушли немного вперед по дороге к фабрике. – На службе ему трудновато пришлось.
– Трудновато? – у меня вырвался язвительный смешок. Кьян Хок был одним из немногих китайцев, служивших инспекторами в малайской полиции, и мой отец использовал все свое влияние, чтобы продвигать сына по карьерной лестнице. То же самое он делал и для меня, пока меня не уволили.
– После того как джапы сдались, те, кого законопатили в Чанги, отказывались иметь дело с теми, кто сбежал, вместо того чтобы оставаться на посту. На вашего братца часто смотрели как на одного из тех, для кого война была легкой и удобной.
– Вы, похоже, более терпимы, – заметила я, – невзирая на то, что сами пережили.
Взгляд его затуманился.
– Странно, правда – как это происходит, что люди вроде нас с вами всегда узнают друг друга. Я год пробыл в Чанги, прежде чем джапы отправили меня на строительство железной дороги.
– Вам повезло, что вы выжили.
– Что касается везения, то вы, несомненно, превзошли всех, кого я знаю. Единственная уцелевшая из всего концлагеря! Местоположение этого лагеря неизвестно до сих пор, – во взгляде его не было ничего от той теплоты, с которой он улыбался. – Должен признаться, что я нашел ваше обращение в РПВСАЗ[195] интригующим… и весьма кратким.
Секунду я не могла сообразить, о чем он говорит. Но тут же вспомнила про обращение, которое направила военному ведомству по реабилитации попавших в плен военнослужащих союзных армий и заключенных концлагерей, когда лежала в госпитале.
– Сообщать мне было особо не о чем.
Я увидела, как ушедший далеко вперед Магнус поглядывает на нас. Олдрич махнул рукой, показывая: мол, идите дальше, не ждите нас.
– Между прочим, с этим Квай Хуном вы фантастически сработали, – сказал он. – Он уверял нас, что не сдался бы, если б не вы.
– Еще он говорил, что покажет вам, где Чинь Пен прячется.
– К сожалению, лагерь был уже брошен к тому времени, когда наши люди добрались туда. Однако мы полагаем, что он по-прежнему где-то в этих краях, – сказал Олдрич. – Их военное руководство… люди вроде Чинь Пена… используют Камеронское нагорье как свою штаб-квартиру, так сообщает наш информатор.
– Идите же и схватите их, если вам известно, что они тут!
Олдрич, сощурившись, оглядел долины.
– Вы представляете себе, какое множество там свободных бунгало, шале, хижин и лачуг? Мы не в силах обыскать все или следить за каждой из них. Когда до нас и вправду доходят слухи о какой-нибудь встрече, они всегда успевают удрать в джунгли до того, как мы нагрянем.
Я не могла понять, зачем он мне рассказывает все это. Уголком глаза я заметила, что Магнус с Темплерами уже прошли внутрь фабрики. Экскурсия по Югири шла по расписанию следующим номером.
– Этот человек… наш информатор, – продолжал Олдрич, – упомянул, что кто-то с плантации Маджуба помогает К-Там: снабжает продуктами и деньгами. Возможно, даже информацией.
– Кто это?
– Наш человек не знает.
– Любой из здешних рабочих мог бы им помогать, – сказала я. – Стража не в состоянии контролировать их постоянно. Магнус просил, чтобы прислали больше констеблей. Никто не удосужился ответить на его просьбы.
– У Магнуса Йоханнеса Преториуса репутация человека, умеющего обращать в свою пользу самые неблагоприятные обстоятельства.
– Вы это о чем?
– Его не интернировали во время Оккупации. И он не дал Маджубе попасть джапам в лапы.
– Аритомо ходатайствовал за него.
– Накамура Аритомо, – вновь блеснула эта его тоненькая улыбочка. – А-а, разумеется. Я удивлен, что Трибунал по военным преступлениям его дело не рассматривал.
– По-вашему, Магнус помогает К-Там?
– А почему нет? Не очень-то он расположен к британцам, верно?
– На то у него есть свои причины.
– И К-Ты никогда не нападали на Маджубу, – поднял Олдрич указательный палец. – Ни разу.
– Тут еще многие фермы не подвергались нападениям, – отвергла его предположение я. – Если главари коммунистов и впрямь используют Камероны в качестве своей базы, как вы сказали, для них смысла нет нападать на нас, так ведь? Внимание им ни к чему.
– Кое-кто из плантаторов платил К-Там отступные, чтобы они держались подальше от их земли, – сказал Олдрич.
– Эти слухи носятся с первых дней Чрезвычайного положения, – отмахнулась я. – С чего это у вас такой интерес к Магнусу? Вы располагаете доказательствами, что он откупается от К-Тов?
– Нам бы хотелось, чтобы вы держали глаза открытыми на любую необычную деятельность на этой плантации и сообщали нам, если заметите или услышите что-то, что нам следует знать, – заявил Олдрич. – Держите нас в курсе того, что затевает Магнус.
– Хотите, чтоб я шпионила за ним?
Улыбка на лице шефа спецслужбы осталась неизменной.
– У вас идеальное положение, чтобы помочь нам, мисс Тео. Вы живете здесь уже… сколько?.. пять месяцев? Шесть? Вы – часть здешнего пейзажа. Приехать сюда, чтобы учиться под руководством джапа, – это так необычно, так, да будет позволено мне сказать, вызывающе. Никто не заподозрит вас в том, что вы работаете на нас.
Я прибавила шагу, уходя от него, но он остановил меня:
– Еще у спецслужбы есть интерес и к вашему джапу-садовнику. Нам весьма любопытно знать, что он здесь делает. Мы же не хотим, чтоб его пришлось депортировать, не так ли?
– На каких основаниях?
Как я ни уговаривала себя не поддаваться запугиванию, приходилось бороться с поднимавшимся в душе страхом. При Чрезвычайном положении куча законов наделяла силы безопасности почти неограниченной властью в делах, имеющих отношение к мятежу.
