Олег Рой - Письма из прошлого
Полина сама не знала, каким чудом ей удавалось держать себя в руках, пока Светлана пересказывала им ту историю десятилетней давности, которая, тем не менее, вызвала в ее душе такой отклик, будто все случилось только вчера. Однако еще больше Полину удивляли сдержанность и самообладание Дмитрия. Наблюдая за ним боковым зрением, она видела, что он отвернулся, сильно побледнел, стиснул зубы и с такой силой сжимает кулаки, что костяшки пальцев стали совсем белыми. Но он молчал, и Полина отлично понимала, каких усилий ему это стоило. Торопясь как можно скорее закончить разговор со Светланой, она спросила:
— И что же было дальше?
Света быстро оглянулась по сторонам, точно проверяла, не подслушивают ли их, и уточнила:
— А если я вам сейчас расскажу… Мне за это ничего не будет?
— Нет, конечно, — заверила ее Полина. — Все останется между нами.
— А Наде? Ей это никак не повредит? — беспокоилась собеседница.
— Ей это только поможет! — Полина приложила все усилия, чтобы ее слова прозвучали как можно убедительнее. — Я ведь уже много раз повторила, что мы собираем информацию о Надежде исключительно для ее пользы.
И тогда Светлана, еще немного поколебавшись, сообщила следующее.
В ту ночь ей все-таки удалось уговорить Надю отказаться от идеи самоубийства. Хотя бы из уважения к памяти дочки, тело которой на тот момент еще не было предано земле и которую необходимо было похоронить должным образом. Но так как даже мысль о муже была с той минуты для Надежды невыносима, она решила исчезнуть из его жизни. Навсегда. Сбежать из больницы, — но так, чтобы он ничего не знал о побеге. Наде пришла в голову странная идея, а Светлана не сумела ее отговорить не делать того, что она задумала, хотя в душе считала, что Надежда поступает правильно. Сама не зная почему, видимо, из сочувствия к несчастной женщине, Светлана согласилась распустить по больнице слух, что Надино намерение удалось, и она действительно покончила с собой. Надежде очень хотелось, чтобы слух дошел до мужа и его брюнетки — и Светлана поспособствовала этому. А потом нашла для Нади какую-то одежду и помогла ей выйти из здания через подвал.
Так Надежда среди ночи ушла из больницы — прихрамывая, с загипсованной рукой, с не до конца зажившими ранами и синяками, в одежде с чужого плеча. Прихватив с собой одну только сумку, где лежали деньги и документы, которую, насколько помнила Света, привез ей следователь. Больше Светлана никогда не видела эту женщину и ничего не слышала о ней.
Глава 4
Дмитрий
Солнце уже село, и очертания каменных журавлей на сером вечернем небе казались живыми птичьими силуэтами. Медсестра давно уже распрощалась и ушла, а Дима с Полиной все сидели на лавочке, молчали и смотрели вниз на город, который постепенно окутывало одеялом вечерней мглы. В темноте то и дело вспыхивали то тут, то там яркие золотые пятнышки фонарей, горящих окон, освещенных витрин и рекламных огней. Дмитрий снова и снова прокручивал в голове услышанное и пытался собрать мысли воедино, но сделать это было невероятно трудно.
— Это правда? — наконец, спросил он, прервав не в меру затянувшееся молчание.
— Ты о чем? — нейтральным, даже каким-то механическим тоном поинтересовалась Полина, доставая из пачки последнюю сигарету, неизвестно уже какую по счету за сегодняшний вечер.
Дима поморщился, только сейчас, с некоторым опозданием, осознав всю нелепость собственного вопроса. Конечно, эта медсестра рассказала им сегодня столько всего, что понять, о чем именно он спрашивает, просто невозможно. Истинная причина появления Полины на месте аварии, ее поведение в то время, пока он был без сознания, попытка самоубийства Нади, ее дальнейший побег, слухи, мгновенно разлетевшиеся по больнице, — все это, безусловно, было важно и заслуживало осмысления и обсуждения. Но не сейчас. Сейчас его волновало совсем другое, то, что казалось наиболее значимым во всей этой истории. И, скорее всего, ее первопричиной.
И он решил снова обратиться к Полине с вопросом, тем более что, в отличие от многих других, на этот вопрос она, скорее всего, знала ответ.
— Скажи, я действительно вел машину пьяным? — уточнил он. — Эта женщина ничего не перепутала? Ты говорила со мной об этом, когда я был без сознания, ведь так?
— Господи, да какая теперь-то разница! — Полина встала со скамейки, машинально отряхнула юбку, чуть подвигалась, чтобы размяться после слишком долгого сидения на жесткой поверхности. — Пойдем. Смотри, как небо тучами затянуло — как бы дождь не начался.
Только сейчас Дима понял, что быстро сгустившая мгла и впрямь говорит не только о приближающемся вечере, но и о том, что погода стремительно портится. После изнуряющей дневной жары прохладный ветер казался слишком резким, шум ветвей становился сильнее, от реки ощутимо тянуло холодом. Однако сейчас Дмитрию было не до этого.
— Погоди минуту, — попросил он. — Просто ответь мне на вопрос. Да или нет?
— А ты сам как думаешь? — Полина, не глядя на него, затушила сигарету о край мусорки.
— Я не помню, — честно признался он. — Совершенно ничего не помню! То есть какие-то подробности аварии припоминаю, но далеко не все… Вроде было темно… Плохая видимость… Кто-то пытался обогнать меня на узкой дороге, я принял вправо и не справился с управлением… Но это все не то! Я не помню главного. Неужели я действительно сел за руль пьяным? А я ведь мог. Я часто выпивал тогда…
— Ну вот! — воскликнула Полина, поднимая голову и глядя на небо. — Дождались, уже капает. Сейчас польет! Бежим скорее под дерево!
Дима торопливо устремился за ней, боковым зрением отметив, что на смотровой площадке кроме них и нескольких влюбленных парочек, никого не осталось. Очевидно, все успели разойтись до дождя.
Спеша укрыться от первых тяжелых капель, Дима и Полина быстро сбежали вниз по лестнице и укрылись под ближайшим деревом. Дождь тем временем уже хлестал в полную силу. Дмитрий прислонился спиной к стволу, сам не зная зачем, закрыл глаза. Шум дождя в листве успокаивал, убаюкивал и настраивал на воспоминания… И вдруг он со всей отчетливостью, будто кто-то переключил в его мозгу рычаг, вспомнил ту аварию. Сначала дождь, ливший сплошной стеной, участок дороги, где не было вообще никакого освещения, лучи фар идущего на обгон автомобиля… А потом собственные ощущения — рассеянное внимание, головную боль, усталость, слипающиеся глаза… Да, ему жутко хотелось спать в тот момент. Хотелось, потому что незадолго до этого он выпил коньяк, который купил в придорожном магазинчике. Ему тогда очень хотелось пива, но пива не было, и он взял у толстой продавщицы стограммовую бутылку коньяка, он уговаривал себя, что от небольшой дозы ничего не будет. Однако эта «небольшая доза» стоила жизни его дочери. И Надя… Надя, возможно, догадалась об этом. Не зря она так подозрительно принюхивалась к нему тогда, на лавочке.
