Жак Рубо - Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии.
Перед тем как уйти, Гортензия прочитала вслух стихотворение — идеальное стихотворение с идеальной, абсолютно точной рифмой. Как говорит Карлотта, «без рифмы нет поэзии».
Любовь любовь любовь любовь любовь
Любовь любовь любовь любовь любовь
Любовь любовь любовь любовь любовь
Любовь любовь любовь любовь любовь
Любовь любовь любовь любовь любовь
Любовь любовь любовь любовь любовь
О, Любовь
Часть пятая
Похищение
Глава 25
Маскарад
Солнце село прямо на багровый горизонт. Оно село, но это не слишком изменило его внешность, поскольку оно было круглое. Оно село, потом улеглось в койку. Оно погасило свет, и настала ночь.
Вначале свет был розовым. Затем небо стало бледнеть, птицы убрали в футляры инструменты — флейты, гобои, скрипки, виолы и виолончели эпохи барокко. Воцарилась тишина. Над морем сверкнул зеленый луч, снятый Эриком Ромером по указаниям Жюля Верна. Стали загораться звезды. Потом окончательно стемнело, и ночь вступила в свои права.
Это была ночь полнолуния. Луна взошла, луна заглянула долгим сонным взглядом в пространство, в тайну, в бездну. Мы с ней уставились друг на друга: она сверкала, а я страдал. Я страдал потому, что мне жали ботинки. Я надел маскарадный костюм, а к костюму полагались новые ботинки. Это был костюм оранжевого Пьеро: желтые ботинки, холщовая сумка, фуражка ветерана Бургундской Электрической компании и рыжий светящийся плащ дорожного рабочего; мечта моей жизни — носить такую одежду каждый день, но мне не хватает смелости.
Я шел на маскарад, который устраивал журнал «МЫ неистребиМЫ» по случаю выхода тридцать седьмого номера. В этот вечер Гортензия собиралась «дать дёру» со своим князем Горманским. Он хотел увезти ее к себе в Польдевию. Перед ночным клубом «Бункер», где состоится маскарад, будет ждать карета, запряженная пони (нашим старым знакомым, князем Кирандзоем, другом Эжени и Карлотты). На нее никто не обратит внимания. Что тут удивительного, если кто-то приехал на маскарад в карете, запряженной пони?
Эжени сказала маме, что останется ночевать у Карлотты. Карлотта сказала маме, что останется ночевать у Эжени. На самом деле обе они в костюме пажей пойдут на маскарад с Мотелло (в костюме кенгуру). В полночь синее домино (Гортензия) и красное домино (Горманской) выйдут из «Бункера». Эжени, одетая пажом, откроет дверцу кареты и затем, когда карета примет драгоценный груз, закроет. Она сядет рядом с кучером. На месте кучера будет Карлотта. Повинуясь знаку князя, карета помчится по пыльным дорогам. На первой станции, у заставы Раймона Кено, Эжени и Карлотта спрыгнут вниз, наденут свою обычную одежду, возьмут рюкзаки и, после плотного завтрака, заказанного принцем в кафе «С+7», поедут на метро в школу. Вот каков был этот четкий, абсолютно безупречный и романтический план.
_________Владельцы журнала «МЫ неистребиМЫ» все сделали, как надо. Гостям подавали не опостылевшее шампанское, но шипучее асти и белое игристое вино Лангедока. Они освежались пивом, спрайтом и «горной росой». Они ели равиоли по новой моде — с устрицами или с брокколи. Тут и там деловито сновали метрдотели, ведя за собой поварят с огромными кастрюлями, в которых были спагетти с дарами моря. Они предлагали спагетти гостям и пели:
Вот спагетти, вот дары моря,
Дети Конго, живите без горя!
или же:
Вот спагетти, вот дары моря,
Дети Либерии, живите без горя!
Вот спагетти, вот дары моря,
Дети Намибии, живите без горя!
Вот спагетти, вот дары моря,
Дети Анголы, живите без горя!
Перечислив все страны Африки, они запели про «детей Бирмы», а к концу вечера — даже про детей Тасмании!
Ночной клуб «Бункер» прежде был театром, и гости, вдвоем или в более многочисленной компании, устраивались в ложах и вели там легкую, искрометную беседу, в которой часто попадались подлинные перлы остроумия. Расхаживая среди масок, я порой вынимал из холщовой сумки блокнот и делал записи. Мы, романисты, всегда на трудовом посту. Среди гостей были П. Фур., Гарри М., Мат. Лин., только что вышедший из тюрьмы, куда его посадил Квипрокво, и многие другие — всех, к сожалению, перечислить не смогу. Я заметил даже Розу Мимозо, разумеется, одетую Арлекином. Фил. Сел. явился в костюме кардинала Карло Борромео.
Я чуть не столкнулся с отцом Синулем: на нем был парик в виде пивной кружки, придававший ему облик безвестного, но гениального сына И.С.Баха.
Карлотта и Эжени, сопровождаемые Мотелло в костюме кенгуру, старались увернуться от любителей пажей и не попасться на глаза Лори, которая тоже была здесь и пила «бурбон» с друзьями: для такого случая она надела смокинг. Девушки поглощали молочные коктейли, одна — с малиной, другая — с клубникой, и через наушники наслаждались песнями групп «Дью-Поун Дью-Вэл» (Карлотта) и «Хай-Хай» (Эжени). Рядом с ними на стойке бара сидел Мотелло, которому было неудобно в костюме кенгуру, несколько стеснявшем его в движениях; он пытался помешать шутливо настроенным или хлебнувшим лишнего гостям использовать его сумку в качестве урны. Увидев, как Лори от другого конца стойки вдруг повернулась в их сторону, они заволновались. Не хватало еще нарваться на мамашу во время выполнения такой ответственной миссии! Они обратились в бегство, бросив Мотелло, который спрятался под стойку, и поднялись по лестнице наверх. Там они забрались в ложу и преспокойно погрузились в чтение романов Патриции Хайсмит, ожидая звонкого наступления полуночи. Ибо полночь должны были возвестить звоном колоколов Кретен Гийом и Молине Жан, одетые, если можно так выразиться, колоколами.
Они выбрали себе удобную, просторную ложу в первом ярусе, с краю. Занавес над сценой был опущен, но из-за него доносился какой-то шум, похожий на звуки настраиваемых инструментов. Очевидно, предстоял концерт. Ложа была обтянута великолепным черным бархатом, с вызолоченным барьером, склонившись к которому можно было заглянуть в соседнюю ложу. А в соседней ложе находились три Красивых Молодых Человека и вели между собой оживленную беседу. Один из них был новый официант из «Гудула-бара». В другом, стоявшем к ней спиной, Карлотта узнала Джима Уэддерберна. Третий был ей незнаком. Официант из «Гудула-бара» и Джим Уэддерберн не надели ни маскарадного костюма, ни маски. Официант из «Гудула-бара» пришел в костюме официанта из «Гудула-бара», а Джим Уэддерберн — в костюме Джима Уэддерберна. Этот факт сам по себе должен был бы заинтриговать Эжени и Карлотту. Прийти на маскарад, устроенный журналом «МЫ неистребиМЫ», без костюма и без маски — этому могли быть только два (впрочем, не взаимоисключающих) объяснения:
а) оскорбительное безразличие
б)? (пункт «б», дорогой читатель, заполняйте самостоятельно; я вам подбрасываю новую улику, так постарайтесь ее использовать).
Но Эжени и Карлотте было не до этого: они завороженно смотрели на сцену, которая заполнилась инструментами и музыкантами. Журнал «МЫ неистребиМЫ» подарил своим гостям концерт группы «Хай Хай». Когда Мартенской запел, Эжени восторженно зааплодировала и затопала ногами. Певец выступал в обычном концертном костюме из элегантных лохмотьев и, когда он бился в творческих конвульсиях, у него на правой ягодице мелькала татуировка в виде большой улитки.
Между тем до полуночи оставалось совсем немного. С двух противоположных концов обширного пространства, населенного масками, две особенно тщательно замаскированные маски начали двигаться навстречу друг другу. На одной из них было синее домино, которое скрывало и в то же время четко обрисовывало фигуру нашей Прекрасной Героини. На другой было красное домино, не вполне скрывавшее царственную осанку князя Горманского. Некто, одетый кенгуру (мы не побоимся сказать, что это был Мотелло) старался не потерять их из виду. Наконец они встретились. Это произошло на одном из верхних ярусов, в тихом, уединенном месте. Они сняли маски. Да, это был действительно он; да, это была действительно она. Молча, без единого слова они поспешили к выходу. На улице ждала карета, бил копытом пони, по обе стороны дверцы недвижно стояли два пажа. Князь кивнул им, и они ответили молчаливым кивком. Князь открыл дверцу, Гортензия села в карету. Он сел рядом. Дверца захлопнулась. Пажи вскочили на козлы. Князь, как было условлено, постучал в окошко. Пони включил мотор. Карета стронулась с места, набрала скорость и исчезла в ночи.
Глава 26
Похищение
а также Монолог Автора:
«О польдевцах и силикатах»
Да, это действительно была она. Но действительно ли это был он? Не хочу долее держать вас в напряжении. Нет, это был не он! Гортензию самым настоящим образом похитили! И кто? Ужасный Кманроигс, смертельный враг Горманского и убийца Бальбастра! Гортензия была в руках злейшего врага своего возлюбленного!
