Дмитрий Кедрин - Стихотворения и поэмы

Ой, стоит в Литве березка
У реки, под горкой.
До земли она вершину
Клонит в думе горькой.

Ветер западный качает
Ствол березки белой.
Он сломал ее вершину,
Он ей больно сделал.

Как топор, ее обрезал
Этот ветер черный.
Рядом — дерево другое
Выворотил с корнем.

Лучше он не дул бы, этот
Ветер чернокрылый:
Много в маленькой деревне
Горя натворил он!

Тихим утром он пронесся
Над спокойным краем —
И затлелись в нем пожары,
Села пожирая.

С той лихой поры березка
Никнет в думе смутной,
Днем и ночью всё тоскует,
Вечером и утром.

Вдаль глядится, словно хочет
На восток пробраться,
В край, куда ушло в то утро
Много наших братцев.

Передать велит поклон им
Перелетным птицам,
Чувствуя, что дали клятву
Братцы возвратиться.

Ой, зеленая березка!
Жди их ежечасно.
Ты права: они вернутся
В край свой утром ясным.

Вновь придут они с победой,
Разгромив фашистов, —
В грозных танках, на ретивых
Конях норовистых.

Отобрав у подлых немцев
Землю-мать сырую,
Мимо сломанной березки
Мы промаршируем.

У березки той литовской,
Что в зеленом дыме
Ждет нас, — мы поднимем шапки
В честь страны родимой.

Пред собой Литвы родимой
Увидавши дали,
Вспомним клятву, что березке
И Литве мы дали.

Мы поклялись землепашцам,
Поклялись рабочим,
Что жестокий меч расплаты
На врагов наточим.

Что Литвы земля святая
Снова будет чистой,
Что с нее метлой железной
Мы сметем фашистов.

Что под красною звездою
Над землею будет
Господином, кто над нею
Руки сам натрудит.

Что Литва, земля святая
Наших предков славных,
Будет вновь в семье народов
Равною из равных.

Знай: мы выполним, березка,
То, что раз мы скажем.
Уж недолго всем народам
Быть под гнетом вражьим.

Скоро все мы дома будем,
Белая подружка,
Жди — и в сторону Востока
Поверни верхушку.

И когда заслышишь звуки
Песенки походной, —
Знай, зеленая: мы близко,
Мы уже подходим!

На березах почки
Стали зацветать.
Четверых сыночков
Проводила мать.

У старухи слезы
Застилают взгляд.
Старые березы
У ворот шумят.

Крепкий и плечистый
Первый сын — герой
Молодым танкистом
Понесется в бой,

Под вторым — чубарый
Пляшет, чуя плеть.
Не придется старой
За него краснеть.

Смерть врагам жестоким
Третий сын несет:
По небу он, сокол,
Водит самолет.

Снайпером четвертый
Смотрит в темноту.
Много немцев мертвых
На его счету!

На березах листья
Свежие шумят,
Голубями письма
К матери летят.

Тот у ненавистных
Немцев мост взорвал,
Уложил фашиста
Этот наповал.

Старые березы
Август золотит,
Мать роняет слезы:
Старший сын убит.

Что же! Зубы стисни,
Сдерживайся, мать,
Ласточками письма
От троих летят.

А березам в осень
Облетать, не цвесть.
Ей зима приносит
Вновь дурную весть.

Позабыв усталость,
Снежный ветер, вей.
У нее осталось
Двое сыновей.

Пригревает солнце,
С гор бежит вода,
Стукнула в оконце
Новая беда.

Вновь березы вскоре
Зашумят, да что ж!
В старом сердце горе
Точно острый нож.

Велика утрата,
Горюшко без дна, —
Три сынка, три брата
Унесла война.

Ветви: "Не печалься, —
Шепчут у ворот, —
Младший сын остался
Он к тебе придет!"

Но с березы веток
Щелкнул соловей,
Что у старой нету
Больше сыновей.

То не буйный ветер
Морщил речки гладь, —
То о мертвых детях
Убивалась мать:

Голову склоняла
У берез в тени,
Землю целовала,
Где лежат они.

Тропкой на погосте
Уходила мать —
На полях их кости
Белые собрать.

В лес пришла к отряду
Смелых партизан,
И блеснула радость
По ее глазам:

Статны и румяны,
Зорки и сильны,
Эти партизаны —
Все ее сыны.

Помню я, в сентябре это было:
Уходили на запад полки,
Сына хлебом старуха кормила
Из морщинистой теплой руки.

Этот хлеб прибавлял ему силы:
Он был хлебом отчизны. Он был
Снят с полей его родины милой,
С тех, что сам он когда-то косил.

И налившийся силой стальною,
Сын готов был к борьбе и труду.
Под стальной, под осенней луною —
"Мать! — сказал он. — Прощай! Я иду!

Вот тебе мое вещее слово:
Я вернусь. А погибну, — не плачь!
Пусть друзья мои будут готовы
Сбросить гнет, что несет нам палач!.."

Помню я, в сентябре это было:
Мать шептала, грустна и горда:
"Смыть фашистскую черную силу
Кровь героев должна навсегда!"

Пушек хриплый кашель
В роще раздается,
А у рощи нашей
Василек смеется.

Щелкает бесстрашно
Жаворонок-птица,
А по горным пашням
Ходит смерть, как жница.

Ты меня не сглазишь,
Цветик мой хороший:
Я винтовку наземь
Всё равно не брошу.

Я железной стану,
Буду ледяною,
Пока ходит пьяный
Враг моей страною.

Всё за песню требуй,
Жаворонок-птица,
Но зачем ты в небе
Вздумал загруститься?

Для чего ты, пташка,
Вьешься надо мною,
Говорят, что тяжко
Умирать весною?

Разве смерть коснется
Тех, что жизнь любили?..
Нам, бесстрашным, солнце
Светит и в могиле!

Знаю, притворно поплакав,
Справят обряд похорон.
Скажут: "Покой его праху!
Только лишь маялся он".

К тризне заколют скотинку,
Чтоб не постился народ.
Память мою на поминках
Друг аракою запьет.

Спорить до вечера будут, —
Где я: в аду иль раю?..
Поговорят — и забудут
Даже могилу мою!

С песней крестьяне проходят ущельями,
Но обрывается песня косца:
Глядь, — на дорогу из горной расщелины
Череп упал и рука мертвеца.

Шутят крестьяне: "Видать, запустелые
Наши дороги бедняге должны!"
Челюсти черепа белые-белые
Мертвой усмешкою обнажены.

Облит закатом, он блещет, как золото,
Смотрят глазницы подобно очам…
Вдруг ядовитою струйкою холода
Страх пробежал у крестьян по плечам.

"Люди! — отшельник сказал из пещеры им. —
Что у вас там?"
— "Вот хотим угадать —
Кто потерял этот череп ощеренный:
Доблестный муж или честная мать?"

"Экой народ! Вы глупее, чем перепел! —
Старый отшельник воскликнул шутя. —
Кто был хозяин этого черепа,
Вмиг разгадает теперь и дитя!

Всем нам особые свойства завещаны,
Каждому нраву — примета своя.
Кто же, скажите, не знает, что женщины
Перед поминками не устоят?

Чтобы узнать — то мертвец иль покойница,
Надобно крикнуть: "Вон тело лежит!"
Череп мужчины и с места не тронется,
Женщины череп стремглав побежит!"

Мало крестьяне поверили этому:
"Видно, смеется над нами старик!"
Но пренебречь не посмели советами
И над находкою подняли крик:

"Слава Хамбитте и царство небесное!
Как он, бедняк, умирал тяжело!.."
В черепе вдруг что-то щелкнуло, треснуло,
И покатился он тропкой в село.