Дмитрий Кедрин - Стихотворения и поэмы

Коль сердце чисто у тебя, — оно, как море, широко,
Оно охватит целый мир в едином взоре далеко.

Коль сердце чисто у тебя, — такое сердце всё вместит,
Всё в мире видит сердце то и, как алмаз, во тьме
                                блестит.

Оно готово всех обнять: убогих, нищих и калек,
Мужчин и женщин — словом, всех, носящих имя
                                "человек".

Оно глядит на белый свет открыто, не через очки,
Оно болит за всех людей, ему друзья все бедняки.

Но есть ослепшие сердца. Скупец — хозяин их таков,
Что вечно ноет и скулит и жмется из-за пустяков.

Нет ничего на свете, друг, тесней скупых сердец таких!
Они малы: не только мир — горошинка не влазит в них.

Такие повстречав сердца, я умоляю: "О аллах!
Скорей избавь меня от них — унылых, грязных и
                                     пустых!"

"Он гаснет!" — говорят тебе. Но посмотри: огонь — и тот
Тускнеет, если человек в светильник масла не нальет.
Как громко свищут соловьи, когда в садах цветут цветы!
Но в день осенний соловьев, скажи, хоть раз слыхала ль ты?

Ты видишь погреб? Соловья запри в глубокий тот подвал
И слушай: запоет ли он? Нет! Он в неволе не певал!..
"Он гаснет!" — говорят тебе. Но ясно даже для детей,
Что невозможно жить и петь без упований и страстей!

Пусть дни идут, не гаснет страсть, наоборот: все жарче
кровь!
Ах, видно, заблудился я в твоем густом саду, любовь!

Бегу — и вдруг перед тобой колени робко преклоню,
Сержусь, но, словно мотылек, лечу к любовному огню!

"Я излечился!" — говорю, а сам дрожу, и вновь горю,
И возвращаюсь вновь к тебе, и вновь тебя боготворю!

Нет, я не в силах убежать! Ты стала мне, любовь,
тюрьмой!
Я пойман: с четырех сторон пылает жаркий пламень
твой!

Чудесный случай был вчера! Я мирно шел к себе домой,
Вдруг вижу: светит огонек, мой озаряя путь ночной.

Подумать: солнце? Но в горах уже погас заката свет!
Луна — подумать? Но как раз луны на небосклоне нет!

Откуда лился этот свет, лишь позже догадался я:
По улице навстречу мне шла ты, любимая моя!

Вчера я вышел на прогулку в сад,
Пестрел цветов узорчатый ковер.
Он в душу лил мне сладкий аромат
И красками слепил мой слабый взор.

Их красотою наслаждался я.
Потом, поближе подойдя к цветам,
Спросил: "Скажите, кто у вас друзья
И кто, цветы, враждебен в мире к вам?"

Под легкое дыханье ветерка,
Клонясь в сиянье нежной красоты,
В улыбке губы приоткрыв слегка,
На мой вопрос ответили цветы:

"Тот, кто для нас копает землю в срок
И поливает нас водой в тени,
Тот, чья душа прекрасна, как цветок,
Наш первый друг! — сказали мне они.

А тот, кто нас не хочет поливать,
Кто, не трудясь, свои проводит дни
И рвет нас, права не имея рвать,
Наш первый враг!" — сказали мне они.

Услышав это, молвил я в ответ:
"Вы всё сказали верно в добрый час!
Тот, у кого любви к работе нет,
И на груди носить не должен вас.

Лишь тот хорош, кто смел и чист душой
И кто в труде проходит жизни путь.
Так пусть, цветы, работник молодой
Работнице приколет вас на грудь!"

Когда кончается
Нам близкий человек,
Мы удивленно задаем вопрос:
"Кто умер?
Есть ли у него семья
И кто беднягу на кладбище снес?"

Когда покинет нас хороший друг,
Его конец печален только нам.
Потеря друга, что уснул навек,
Горька бывает лишь его друзьям.

Когда издохнет бай или купец, —
О нем лишь баев слезы горячи:
Пузатого собрата схоронив,
О нем рыдают только богачи.

И ходят в трауре по богачу
Пять-шесть его приятелей всего.
А весь трудящийся рабочий мир
Не даст и двух копеек за него!

Но если друг у бедняков умрет,
Тогда печаль мильонов горяча!
Она, как нож,
Пронзает их сердца!
Пример тому —
Кончина Ильича!

Его потеря громом потрясла
Трудящихся людей на всей земле!..
Иные умирают, — год пройдет,
И память их теряется во мгле.

Воспоминанье об иных из нас
Засыплет время, как следы — песок.
Грусть о других — с годами всё сильней
И образ их всё более высок!

Потомки ставят
Памятники им
И чтут в сердцах
Их благородный труд.
Так Ленин и учение его
У нас в душе
Вовеки не умрут!

Ученье это никому из нас
Не даст с дороги правильной свернуть.
Он проложил,
Как мудрый инженер,
В грядущее прямой и ясный путь!

Он — образец бессмертной славы нам.
И образцов светлей и ярче нет!
Вовеки будет
Над землей сиять
Его немеркнущий и чистый свет!

Мне кажется — Ильич не умирал!
Я думаю — он жив поныне в ней, —
Неутомимой, бдительной, стальной,
Прямой и мудрой партии своей!

Да!
Он презрел теченье быстрых лет!
Всё больше уважаем и велик, —
Ильич живет! Не умирал он, нет!
И враг пред ним в бессилии поник!

Коль жизнь мою смотаешь — не велик
Покажется ее клубок тугой,
А размотай — и с одного конца
Едва увидишь ты конец другой!

В небесах, под клекот гневный
Плыл орел железнокрылый…
У врага отбив деревню,
Наша рать в нее входила.

Словно море, пели люди,
Четким шагом землю меря:
"Кто разил уже, тот будет
Впредь разить лесного зверя!"

Шли бойцы, и так алело
В небесах над ними знамя,
Так от топота звенела
Вся земля под их ногами,

Так приветливо ласкало
Их сиянье голубое, —
Будто сталь клинка сверкала
У врага над головою!

Из ворот глядели деды
На советских исполинов,
И цвела заря победы
На косых крылах орлиных.

Ой, стоит в Литве березка
У реки, под горкой.
До земли она вершину
Клонит в думе горькой.

Ветер западный качает
Ствол березки белой.
Он сломал ее вершину,
Он ей больно сделал.

Как топор, ее обрезал
Этот ветер черный.
Рядом — дерево другое
Выворотил с корнем.

Лучше он не дул бы, этот
Ветер чернокрылый:
Много в маленькой деревне
Горя натворил он!

Тихим утром он пронесся
Над спокойным краем —
И затлелись в нем пожары,
Села пожирая.

С той лихой поры березка
Никнет в думе смутной,
Днем и ночью всё тоскует,
Вечером и утром.

Вдаль глядится, словно хочет
На восток пробраться,
В край, куда ушло в то утро
Много наших братцев.

Передать велит поклон им
Перелетным птицам,
Чувствуя, что дали клятву
Братцы возвратиться.

Ой, зеленая березка!
Жди их ежечасно.
Ты права: они вернутся
В край свой утром ясным.

Вновь придут они с победой,
Разгромив фашистов, —
В грозных танках, на ретивых
Конях норовистых.

Отобрав у подлых немцев
Землю-мать сырую,
Мимо сломанной березки
Мы промаршируем.

У березки той литовской,
Что в зеленом дыме
Ждет нас, — мы поднимем шапки
В честь страны родимой.

Пред собой Литвы родимой
Увидавши дали,
Вспомним клятву, что березке
И Литве мы дали.

Мы поклялись землепашцам,
Поклялись рабочим,
Что жестокий меч расплаты
На врагов наточим.

Что Литвы земля святая
Снова будет чистой,
Что с нее метлой железной
Мы сметем фашистов.

Что под красною звездою
Над землею будет
Господином, кто над нею
Руки сам натрудит.

Что Литва, земля святая
Наших предков славных,
Будет вновь в семье народов
Равною из равных.

Знай: мы выполним, березка,
То, что раз мы скажем.
Уж недолго всем народам
Быть под гнетом вражьим.

Скоро все мы дома будем,
Белая подружка,
Жди — и в сторону Востока
Поверни верхушку.

И когда заслышишь звуки
Песенки походной, —
Знай, зеленая: мы близко,
Мы уже подходим!