Мейв Бинчи - Дом на Тара-роуд
— Ну что ж, значит, это будет новостью для нас обеих. После этого каждая взяла по чемодану, и они вместе отправились изучать дом Вайнов — Тюдор-драйв, номер 1024.
— Хейди? Это Грег Вайн.
— О, привет, Грег. Как дела? — Хейди ощутила такое облегчение от того, что Грег еще разговаривает с ней после промашки, допущенной несколько недель назад, что даже не успела удивиться самому звонку.
— В принципе ничего, Хейди, но я слегка озадачен. Ты видела, как Мэрилин уезжала в аэропорт? В смысле, она действительно уехала?
— Да. Да, конечно. У тебя есть номер ее тамошнего телефона? Она говорила, что есть. — Хейди немного встревожилась.
— Да, есть. Просто я подумал, прибыла в Стонифилд эта… ну, та, которая будет жить в нашем доме.
— Я не знаю подробностей, но думаю, что прибыла. Пару часов назад, Грег. — Хейди не стала говорить, что любую информацию о приезде Рии пришлось тащить из Мэрилин клещами.
— Ясно.
— А что?
— Да нет, ничего. — Он был очень мрачен. Просто в отчаянии.
У Хейди сжалось сердце от сочувствия. Она изо всех сил пыталась сообразить, что бы ему хотелось знать.
— Тебя интересует, добралась ли она до дома, да?
— В каком-то смысле.
— Хочешь, чтобы я сходила и посмотрела, там ли она?
— Наверное, в первую неделю автоответчик будет принимать сообщения для нас. А потом если эта… захочет, она может сменить ленту. — Тон у него был обиженный.
— Ты хочешь знать, приехала ли она и что она за человек, да, Грег? Это так?
— Похоже, ты понимаешь меня лучше, чем я сам. — В трубке послышался горький смешок.
— Я не знаю, смогу ли зайти. А вдруг она спит? Конечно, можно было бы позвонить, но там автоответчик…
— Тогда зайдешь в другой раз, вот и всё. Я чувствую себя здесь совершенно беспомощным и не знаю, что и думать.
— Я тебя понимаю, — посочувствовала Хейди.
— Сомневаюсь, Хейди. Вы с Генри можете говорить друг с другом обо всем. Когда-то и у нас было так же. Но теперь разговор на любую тему кончается раздражением и обидой… — У него сорвался голос.
— Не огорчайся, Грег. Все наладится.
— Извини, я говорю как участник ток-шоу Опры.[12]
— Что, так скверно?
— Нет, просто я не в своей тарелке. Послушай, я не хочу портить твои отношения с Мэрилин. Честное слово.
— Тут нечего портить. Просто дай мне номер своего телефона, и я позвоню, когда что-то узнаю.
— Ресторан за мной.
— Обойдусь. Лучше купи мне муму[13] поярче, чтобы было что надеть на встречу выпускников.
— О боже, я совсем забыл…
— Грег, тебе нужно на ней присутствовать. Ты еще не пропустил ни одной. Согласно данным исторического факультета.
— Но где я буду жить, если вернусь? — Он был совершенно растерян.
— Послушай, Грег, до этого еще несколько недель. Сначала я сообщу тебе, что творится на Тюдор-драйв, а там уж ты сам примешь решение.
— Спасибо, Хейди. Ты настоящий друг.
— Мы были друзьями и останемся ими. Все четверо, запомни мои слова, — не слишком убежденно ответила она.
Карлотта и Рия обходили дом.
— Тут так красиво. И ведь ей никто не помогает. Наверное, она заключила договор с профессиональными уборщиками, — с восхищением сказала Карлотта.
Выйдя из просторной гостиной с цветными коврами на полу и тремя белыми кожаными диванами, окружавшими камин, они прошли на огромную кухню с барной стойкой и обеденным столом, а потом в кабинет Грега, три стены которого занимали книжные полки от пола до потолка, а у окна стоял красный кожаный письменный стол с большим черным вращающимся креслом. Места для картин на стенах не было, но зато здесь стояли три столика со статуэтками и разными безделушками.
— Чудесная комната, — сказала Рия. — Видели бы вы теперь кабинет моего мужа… Теперь от него остались одни стены.
— Почему? — задала законный вопрос Карлотта.
Рия сделала паузу и посмотрела на нее.
— Мы разошлись. Он переехал, и теперь его кабинет пустует. Но его комната никогда не была такой. Даже в наши лучшие времена… Может быть, пройдем в сад?
— Сад можно будет осмотреть завтра, — сказала Карлотта.
— Тогда давайте откроем бутылку шардоне, оставленную Мэрилин, — предложила Рия.
— Если ароматерапия смогла так быстро снять утомление от полета, то мы с вами находимся на пороге великого открытия, — ответила Карлотта, и они пошли на кухню.
И тут кто-то постучал в дверь. Карлотта и Рия посмотрели друг на друга и пошли открывать вместе. На пороге стояла женщина лет сорока и держала бутылку в подарочной упаковке.
— Здравствуйте. Я — Хейди Фрэнкс. Мы работаем вместе с Мэрилин, и я хотела поздравить вас с приездом… Привет, Карлотта. Не ожидала встретить вас здесь.
— Это Рия настояла, — пробормотала Карлотта так, словно извинялась перед хозяйкой за вторжение.
— Входите, Хейди, — сказала Рия. — Вы пришли как раз вовремя. Мы собирались выпить.
— Ну, вообще-то я не…
Рия недоумевала. Почему обе женщины с такой опаской переступают порог этого дома? Американцы славятся своим дружелюбием и непринужденностью, но казалось, что Карлотта и Хейди оглядываются через плечо, боясь увидеть призрак Мэрилин Вайн, который заставит их обратиться в бегство.
Она отогнала от себя несвоевременные мысли и повела гостий на кухню.
Мэрилин распаковала вещи, съела суп и выпила бокал оставленного Рией дорогого французского вина. Потом она долго лежала в ванне на когтистых лапах, смывая с себя усталость от долгого перелета, к которой прибавилось утомление от пешей прогулки по Дублину.
Она думала, что сможет уснуть, но не тут-то было. Всю долгую вторую половину дня Мэрилин не сомкнула глаз. Ей не давали покоя мысли. Зачем она приехала в этот дом, наполненный прошлым и будущим? В дом викторианской эпохи. Она не знала точной даты его постройки, но люди могли жить здесь еще во времена войны Севера и Юга и битвы при Геттисберге!
В этом доме была надежда, которой давно не осталось в доме 1024 по Тюдор-драйв. Двое счастливых детей улыбались с фотографий в каждой комнате. Мальчик с улыбкой от уха до уха и девочка, которая могла бы быть ровесницей Дейлу. Мэрилин лежала под белым покрывалом на широкой хозяйской кровати в доме, где было все, и думала о своей жизни, в которой не было ничего.
Потом раздался какой-то негромкий звук, и на пороге показался встревоженный оранжевый кот. Он прыгнул, приземлился на кровать, лег рядом и зарокотал, как лодочный мотор на озере в штате Нью-Йорк К кошкам Мэрилин была равнодушна, но относилась к ним скорее одобрительно, как ко всем животным. Однако Климент был кот не простой, а ученый. Казалось, он понимал, что ей плохо. Он примостился у нее под боком и мурлыкал все громче и громче. Это подействовало на Мэрилин, как колыбельная или мантра. Она уснула и проснулась, когда часы показывали полночь.
Значит, в Стонифилде сейчас семь вечера. Можно позвонить Рии и поблагодарить за гостеприимство. Они договорились, что если Рия захочет ответить на звонок, то возьмет трубку. Мэрилин набрала номер. После третьего гудка она услышала собственный голос.
— Это Мэрилин, — сказала она. — Здесь полночь, и все чудесно. Я только хотела поблагодарить вас.
А потом раздался голос Рии.
— Здесь только начинает смеркаться, но все еще чудеснее. Огромное вам спасибо.
— Вы нашли шардоне? — спросила Мэрилин.
— Не только нашла, но уже все выпила. А вы нашли шабли?
— Конечно. Кое-что еще осталось, но непременно допью.
— Герти вас встретила?
— Я добралась благополучно, и мне здесь очень нравится. У вас потрясающий дом. Карлотта отдала вам ключи? Все прошло нормально?
— Да. У вас не дом, а мечта. Вы его недооцениваете.
Потом наступила небольшая пауза, после которой они пожелали друг другу спокойной ночи. Мэрилин сама не знала, почему сделала вид, что Герти была здесь. А Рия не имела представления, почему она не сказала Мэрилин, что ее подруги Карлотта и Хейди в эту минуту откупоривают третью бутылку вина. Если бы кто-нибудь спросил, почему они это сделали, им было бы трудно найти ответ.
— Бернадетта, сегодня я хочу проведать бабушку.
— Хорошо.
— Но я не знаю точно, когда вернусь.
— Ладно.
Энни сунула в хозяйственную сумку свои вещи, среди которых была коротенькая юбка из лайкры и топ.
— Только перед уходом позвони папе на работу.
— Зачем?
— Затем, что за завтраком ты забыла предупредить его, что поедешь к бабушке.
— Он не хочет, чтобы ему надоедали такими пустяками.
— Хочет.
— Я скажу ему вечером.
— Предпочитаешь, чтобы я сама позвонила ему? — В голосе Бернадетты не было угрозы. Казалось, она задала самый невинный вопрос, но на самом деле в нем не было ничего невинного.
