Тьерри Коэн - Она так долго снилась мне...
«Я написал эту книгу для тебя».
К рукописи было приложено письмо. Я некоторое время ошеломленно глядела на него, не в силах разобраться в природе нахлынувших на меня эмоций.
А потом влетела в квартиру, захлопнула за собой дверь и прочитала:
Моей главной читательнице.
Как ты считаешь, может ли человек влюбиться в девушку, которая существует только в его снах? Как ты считаешь, возможно ли, что эта девушка оберегает его, сопровождает по жизни, готовит к тяжким испытаниям и выводит к дороге, на которой он может найти себя?
И можешь ли ты представить себе, что в один прекрасный день эта девушка является ему в реальной жизни?
Захочешь ли ты слушать меня дальше, если я скажу тебе, что я — этот человек?
Что все это случилось со мной.
Что эта девушка — ты.
Что я знал тебя задолго до нашей встречи и сразу узнал, когда ты появилась на пороге.
Что полюбил тебя с первого взгляда.
Что твоя душа и моя душа родились из одной искры.
Что у нас нет другого выхода, кроме как полюбить друг друга?
У меня остались только слова на бумаге, чтобы убедить тебя понять все это и поверить: эта книга — не бред писателя-романтика.
Итак, вот история моей жизни, которая, по определению, оказывается и историей части твоей жизни.
Я написал ее так, чтобы получился роман.
Тот роман, которого ты так ждала.
ИонаЭти несколько строчек оглушили меня, потрясли. Я сидела, не в силах сдвинуться с места, и завороженно смотрела на рукопись, которая лежала и словно ждала меня. Я глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя, собраться с силами перед тем, как начать чтение.
То была книга, которой я так ждала, сказал Иона.
Я открыла рукопись. Она начиналась с описания сна.
Два часа подряд я заливалась слезами, читая его исповедь. Он рассказал нашу с ним историю так, как он пережил ее. Хотел объяснить мне все чувства, ощущения, сомнения и страхи, которые вынуждали его принимать такие решения. Я попала в его мир, увидела ход его мыслей.
И решилась признаться себе, что поняла его.
Но главное, я увидела себя его глазами. Никто никогда не говорил мне таких вещей, не считал меня такой прекрасной, не любил меня так сильно.
Роман заканчивался предложением:
«Она прочтет книгу, поймет меня и, может быть, согласится придумать для этого романа счастливый конец».
Я была в смятении. Что делать? Позвонить ему? Признаться в любви?
И тут я заснула, ненадолго, всего на несколько часов, счастливым сном человека, который открыл для себя дружественный и гостеприимный мир.
ИОНАНа следующий день — ни слуху ни духу. Может, она еще не заглядывала в почтовый ящик? А может, ей нужно прочесть все это не спеша, вдумываясь, стараясь вжиться в мою правду? А может, ее мнение обо мне все равно не изменилось?
Я томился в ожидании, придумывая разнообразные объяснения, кидаясь от необоснованного оптимизма к самому беспросветному отчаянию.
Ко мне зашел Жош. Он заглянул мне в глаза, пытаясь узнать своего друга в измученной тени человека, стоящей перед ним.
— Ну ты закончил?
— Да. Положил ей вчера конверт прямо в почтовый ящик.
— И никаких новостей?
— Нет.
— Она скорей всего нашла его только сегодня. А еще нужно время, чтобы прочитать. И чтобы обдумать.
Его слова меня порадовали. Да, это в самом деле так. Ей нужно время, чтобы понять и принять мою правду.
— Развязка близится и в истории с неизвестным благотворителем.
Он достал из кармана сложенный листок бумаги, развернул его.
— У меня есть адрес человека, который посылал тебе деньги, — сообщил он.
— Неужели? — рассеянно удивился я.
Я не рассказал Хлое и Жошу о своем разговоре с незнакомцем, пожелавшим быть моим меценатом. Я сразу забыл об этом разговоре, поскольку был целиком поглощен отношениями с Лиор.
Я взял протянутый листок.
— Это в Париже.
На листочке было написано название фирмы и адрес.
— Что-то знакомое?
— Нет. Никогда даже не слышал.
— Это в нескольких станциях метро отсюда. Может, сходим, навестим их?
— Не сегодня. Нам же не к спеху, — ответил я беззаботно. Даже как-то слишком беззаботно.
— Ну да, у тебя сейчас другое на уме, — заметил он.
— В другой раз обязательно сходим. А как у вас с Хлоей дела? Мне стыдно, я совсем вас забросил последнее время…
— Да не волнуйся, мы все понимаем…
— Ну вы… вместе?
Он как-то робко кивнул.
— Здорово! Я так рад за вас! — растроганно воскликнул я, заключая его в объятья. — А краткий отчет о последних событиях?
— Сейчас нет времени, — сказал он. — Потом обязательно тебе все расскажу. Но одно важно… я счастлив. И тебе желаю того же, Иона.
На этот раз я заснул на диване, и мне приснился сон — последний сон о ней.
ЛИОРКое-как промаявшись ночь, я отправилась к Серене. Был день ее рождения. Я пришла с большим букетом цветов и подарком. Вошла, поцеловала ее, поставила цветы в вазу и протянула ей подарок.
Серена следила глазами за каждым моим движением, она явно была довольна, что у меня такой радостный вид.
— Ты удивишься, — многозначительно сказала я, открывая пакет.
Она мельком взглянула на рукопись и тотчас перевела взгляд на мое лицо, словно пытаясь найти на нем отсвет счастья, о котором она мечтала. Потом протянула руку за стилусом.
Это твоя книга.
Откуда она знала?
— Это наша книга, — уточнила я. — Та, которой мы так ждали, так надеялись когда-нибудь прочитать. Это слова Рафаэля Скали и… любовь Ионы.
Я прочитала ей рукопись, и это были удивительные минуты, наполненные жизнью, чувствами, общей радостью. Повторное чтение открыло мне еще множество истин, ускользнувших в первый раз: слишком я тогда была потрясена, слишком торопилась скорее прочесть. Но главное — в Серене произошла удивительная перемена. Она ликовала, смеялась и плакала одновременно. Словно эти слова зажгли в ней искорку жизни.
Когда я закончила, она сжала мне руку и заглянула в глаза. О, сколько всего было в этом взгляде, сколько невысказанных слов и пожеланий! Увы, теперь я понимаю, что это был прощальный взгляд.
Напиши счастливый конец.
— А у меня есть варианты? — засмеялась я в ответ.
Мне было так радостно, так чудесно, хотелось скорее вновь начать всю историю, словно и не было этих пяти недель.
— Я ему еще не звонила. Мне надо немного времени, чтобы все осознать, подготовиться, выбрать слова, которые я ему скажу. Хочу, чтобы это были правильные слова, чтобы они точно выразили то, что я чувствую.
Сегодня вечером.
— Нет-нет, не сегодня. Завтра. Утро вечера мудренее. И потом… у меня другие планы на сегодняшний вечер. Планы, в которых ему не стоит участвовать.
Она вопросительно посмотрела на меня.
— Сегодня вечером я приглашаю тебя ко мне в гости! — сообщила я. — Праздник-девичник в честь твоего дня рождения.
Серена несколько раз интересовалась, как я живу, какая у меня обстановка в квартире. Поэтому я предложила ее отцу отпраздновать день рождения Серены у меня. Он с восторгом принял эту идею. Волновался, конечно, но зато его радовало, что в жизни дочери наконец произойдет хоть что-то интересное.
Мы тайком готовили вылазку, перенесли все необходимое оборудование, предусмотрели все возможные проблемы. Ничего ей не сказали, чтобы не разочаровывать ее, если она в этот день будет плохо себя чувствовать, и мы вынуждены будем все отменить. Вариант Б предусматривал, что мы отпразднуем день рождения у Серены дома.
Она была смущена и растеряна.
— Не беспокойся, с твоим отцом мы все обговорили. Клод поедет с тобой.
Она уставилась в потолок, раздумывая о моем предложении. Ведь она так давно никуда не выходила. Она, такая любопытная к делам внешнего мира, начисто отвергала прогулки. Она боялась взглядов прохожих, боялась увидеть себя их глазами.
Но она беспокоилась, переживала, и это делало ее более живой.
— А еще ты наконец сможешь познакомиться с Эльзой, моей чокнутой подружкой, о похождениях которой ты так любишь слушать. Вот увидишь, когда она сама рассказывает эти истории, получается гораздо смешнее. И знаешь, она мечтает с тобой познакомиться.
Спасибо.
Я увидела, что ее глаза полны слез.
Вечером я причесала ее и одела. Вроде бы она успокоилась. Клод заботливо усадил ее в машину рядом со мной.
По дороге я наблюдала, как моя подруга переживает встречу с городом, которого не видела несколько лет. Она жадно вглядывалась в прохожих, рестораны, витрины магазинов. Клод явно понял, что происходит, и специально ехал помедленнее и предпринимал невероятные маневры, ухитряясь вписать в маршрут те места, где она когда-то любила бывать.
