Карлос Сафон - Узник Неба
— Да храни его Бог, — отозвался Исаак. — Бедняга. Уверены, что не хотите удрать со свадьбы? Я мог бы предоставить вам убежище.
— Фермин из тех мужчин, кто сознательно идет к алтарю, Исаак.
Хранитель смерил моего друга взглядом с головы до ног. Фермин виновато улыбнулся, как будто просил прощения за дерзость.
— Какая отвага!
Исаак повел нас длинным коридором к устью галереи, выходившей в главный зал. Я отстал от Фермина на несколько шагов, желая, чтобы он сам увидел зрелище, которое невозможно описать словами.
Его небольшая фигурка растворилась в широком потоке света, который низвергался из стеклянного купола, парившего в вышине. Сияние клубящимся каскадом распространялось по потаенным уголкам фантастического лабиринта коридоров, туннелей, лестниц, арок и сводов. Они будто вырастали из земли, подобно могучему дереву с раскидистой кроной. Образуя немыслимые геометрические формы, сложенные из книг бесконечные ветви устремлялись к небу. Фермин остановился у начала перехода, служившего своеобразным мостиком к основанию конструкции, и с открытым ртом взирал на открывшуюся панораму. Я незаметно приблизился к нему и положил руку на плечо.
— Фермин, добро пожаловать на Кладбище Забытых Книг.
7
По собственному опыту могу сказать, что человек, впервые попавший в это место, обычно бывает заворожен, пленен его чарами, переживает подлинное потрясение. Дивная красота и таинственность лабиринта повергают гостя в молчание, окуная его в мир созерцательности и грез. Естественно, Фермин не мог не повести себя иначе. Первые полчаса он, как загипнотизированный, бродил с безумным видом по закоулкам грандиозной головоломки, которую представлял собой лабиринт. Он задерживался у аркбутанов и колонн и постукивал по ним костяшками пальцев, словно сомневаясь в их надежности. Он складывал ладони трубочкой и подносил к глазам на манер бинокля, оценивая углы и линейную перспективу, пытаясь вычислить логику структуры. Уткнув свой немалый нос в корешки книг, которые образовывали бесконечную ленту, намечавшую бескрайние тропы в букинистических дебрях, он промаршировал по спирали библиотек, собирая урожай в виде названий и составляя каталог открытий, сделанных по пути. Я следовал за ним на небольшом расстоянии, испытывая волнение и тревогу.
Я уже начал опасаться, что Исаак выгонит нас отсюда взашей, когда столкнулся с хранителем на одном из мостиков, проложенных в воздухе под книжными сводами. К моему величайшему удивлению, его лицо не выражало ни малейших признаков негодования — напротив, Исаак добродушно улыбался, наблюдая за первыми шагами Фермина на пути познания Кладбища Забытых Книг.
— Ваш друг — большой оригинал, — поделился своим мнением Исаак.
— Вы не представляете, до какой степени.
— Не беспокойтесь, пусть чувствует себя как дома. Скоро он спустится с небес на землю.
— А если он заблудится?
— Я так понимаю, он далеко не промах. Он справится.
У меня такой уверенности не было, но я не стал спорить с Исааком. Хранитель удалился в комнатку, иногда служившую конторой. Я составил ему компанию и с благодарностью принял из его рук чашку кофе.
— Вы ведь успели объяснить своему другу правила?
— Фермин и правила плохо уживаются. Но я изложил ему основные тезисы, на что он мне ответил без колебаний: «Разумеется, за кого вы меня принимаете?»
Повернувшись, чтобы вновь наполнить мою чашку, Исаак поймал мой взгляд, устремленный на фотографию Нурии, висевшую над его письменным столом.
— Скоро исполнится два года, как ее нет с нами, — промолвил хранитель с печалью, от которой у меня перехватило дыхание.
Я опустил голову, придавленный чувством вины. Даже через сто лет я буду помнить о смерти Нурии, равно как и о том, что если бы женщина, на свое несчастье, не познакомилась со мной, возможно, она осталась бы жива. Исаак с нежностью смотрел на портрет своей дочери.
— Я старею, Семпере. Скоро настанет время уступить свой пост кому-нибудь другому.
Я собрался возразить против подобных утверждений, но мне воспрепятствовал Фермин, торопливо вошедший в комнатку. Он тяжело дышал, словно только что пробежал марафонскую дистанцию.
— Ну и как? — спросил Исаак. — Как вам здесь понравилось?
— Великолепно. Однако я не обнаружил здесь туалета, во всяком случае, на бегу.
— Надеюсь, вы не пописали где-нибудь в укромном уголке?
— Я сделал над собой сверхчеловеческое усилие, чтобы добраться сюда.
— Первая дверь налево. За цепочку нужно дернуть два раза, с первого слив не срабатывает.
Пока Фермин справлял нужду, Исаак налил ему чашку дымящегося кофе, дожидавшуюся его возвращения.
— Дон Исаак, у меня есть ряд вопросов, которые я желал бы вам задать.
— Фермин, сомневаюсь, что… — вмешался я.
— Спрашивайте, спрашивайте.
— Первый вопрос касается истории этого места. Второй вопрос технического порядка и относится к его архитектуре и архитектонике. А третий носит чисто библиографический характер…
Исаак расхохотался. Я в жизни не слышал, чтобы он смеялся, и потому не знал, означал ли его смех благословение свыше или же он являлся предвестником неминуемой катастрофы.
— Прежде всего вам надлежит выбрать книгу, которую вы хотели бы спасти, — напомнил Исаак.
— Я присмотрел кое-какие издания, но, отдавая дань сентиментальности, позволил себе выбрать эту.
Фермин извлек из кармана томик, переплетенный в красную кожу с тисненным золотом названием и гравированным изображением черепа на фронтисписе.
— Господи, «Город проклятых, книга тринадцатая: Дафна и крутая лестница», Давида Мартина, — прочитал Исаак.
— Старый знакомый, — пояснил Фермин.
— Можете не рассказывать. Видите ли, было время, когда я частенько его тут видел, — сказал Исаак.
— Наверное, до войны, — предположил я.
— Нет, не только… И потом тоже.
Мы с Фермином уставились друг на друга. У меня возник вопрос, в своем ли уме Исаак или он незаметно стал слишком немощен для должности хранителя.
— У меня нет намерения противоречить вам, но то, что вы говорите, — невозможно, — промолвил Фермин.
— Невозможно? Вам следовало бы пояснить, что вы имеете в виду…
— Давид Мартин бежал из страны накануне войны, — принялся объяснять я. — В начале 1939-го, в конце схватки сторон, он перебрался опять через Пиренеи, и через несколько дней его задержали в поселении Пуигсерда. Он находился в тюрьме до середины 1940 года, когда был убит.
Исаак недоверчиво взирал на нас.
