Джессика Кнолл - Счастливые девочки не умирают
Не обращая на него внимания, я ступила на лакированные кленовые доски, отстучав каблуками несколько шагов. Эндрю остановился, наблюдая за мной. Уголком каблука я оставила неровную царапину на гладком полу, нервно скрипнув подошвой напоследок. Эндрю сошел с ковровой дорожки, подошел ко мне и впечатал свой каблук в пол рядом с моей отметиной.
Пройдя через спортзал, мы вышли в естественно-научное крыло. При виде огромной периодической таблицы в медной раме я улыбнулась.
— Помнишь мистера Дротчера?
Мистер Дротчер вел углубленные занятия по химии. Из-за непроизвольно дергающихся усов, неудачной фамилии и странного внешнего вида его считали извращенцем и за глаза величали «мистером Дрочером».
— То есть мистера Дрочера? — переспросил Эндрю с ухмылкой, и прошедших четырнадцати лет как не бывало.
Я остановилась.
— Ты знал, что мы его так прозвали?
— Тиф, его все так называли, включая учителей. С такой-то фамилией… — ответил Эндрю, слегка вздернув подбородок в знак того, что я его недооцениваю.
Я расхохоталась. Гулкое эхо прокатилось по пустынному коридору, который заканчивался лестницей, ведущей наверх, в старый особняк (направо столовая, налево — гуманитарное крыло). Оно напомнило мне раскатистый грохот, сотрясавший эти стены, и отставшего от нас с Акулой Лиама, и я тут же пожалела, что не сдержала смех.
Мы подошли к компьютерному классу, когда-то оборудованному старьем, а сейчас битком набитому айпадами на футуристического вида подставках. В темном дверном окошке появились наши отражения, заглядывающие внутрь.
— Даже не представляю, какие сплетни ходили обо мне, — сказал Эндрю, коснувшись ладонью стекла.
— Никакие. Тебя все обожали. Мы расстроились, когда ты уволился.
В темном стекле отражение Эндрю уронило голову на грудь.
— Эти Бартоны… Они склепали на меня компромат. — Он изучил мое отражение в зеркале. — Я бы все равно ушел в конце учебного года. Я не собирался преподавать всю жизнь — только пока немного не повзрослею. К серьезной работе сразу после университета я был не готов. Хотя… — Он задумчиво пожевал губами. — Хотя, учитывая обстоятельства, я бы остался. На год-другой, чтоб присмотреть за вами.
Мне даже в голову не приходило, что он мог бы остаться рядом еще хотя бы на один год. Теперь меня душила злоба при мысли о том, что Дин, кроме всего прочего, отнял у меня мистера Ларсона.
Мы зашагали дальше по коридору и остановились перед комнатой отдыха. Я вошла, немного оробев: я нечасто бывала в этих стенах, даже когда перешла в выпускной класс. Это было место для избранных, а не комната, где изгои, пусть даже совершеннолетние, могли потусоваться на переменке. Не то чтобы у меня не было друзей в последние годы учебы в Брэдли. Я сблизилась с Акулой; впрочем, после школы мы потеряли друг друга из виду, о чем я до сих пор сожалею. Я дружила с девочками из команды по бегу, членом которой я оставалась до конца школы. Мне действительно нравилось бегать, пока я не стала изнурять себя длительными пробежками, чтобы произвести впечатление на Люка. С каждым километром я становилась спокойней и уверенней в себе.
Эндрю остался стоять в дверях, закрыв собой проход. Он мог запросто опереться руками о притолоку, такой он был высокий. Когда я вступила в переходный возраст и обзавелась сиськами, а мои ровесники еще не спешили догонять меня в развитии, я придумала игру. Придя на вечеринку семиклассников, я обводила взглядом комнату и гадала, кто из мальчиков сумел бы со мной справиться. Мне нужен был самый крупный и сильный из них, пусть даже с прыщами и писклявым голосом. Лишь бы он мог причинить мне боль. Со временем я кое-что поняла о себе: мне нужен тот, кто мог бы причинить мне боль, но не стал бы этого делать. Люк меня подвел. А Эндрю не подведет, я знала.
— Ты иногда думаешь об Артуре? — спросила я.
Эндрю сунул руки в карманы, оставив на виду большие пальцы. Эксперт по языку жестов из «Женского журнала» говорит, что обычно люди прячут руки в карманы, когда им неловко, однако, если при этом большие пальцы остаются на виду, — это знак уверенности в себе.
— Думаю, и довольно часто.
— Я тоже, — сказала я, кивнув.
Эндрю шагнул в комнату отдыха, сократив расстояние между нами. Это был сигнал. Будто сработала система аварийного оповещения, как в самолете, терпящем бедствие. Он мог перейти в наступление, стоило ему только захотеть: встреча со школой стерла в порошок мою твердость духа, точнее, то, что от нее оставалось. За окном стояли серые сумерки, и на фоне белых стен мы казались персонажами черно-белого кино.
— И что ты о нем думаешь?
Я огладила взглядом его грудь, подыскивая слова.
— О том, каким умным он был. Умным и догадливым. Артур понимал людей, как никто другой. Он читал их мысли. Мне бы тоже так хотелось.
Эндрю подошел еще ближе и встал напротив меня, опершись локтем на высокий подоконник. Его губы чуть заметно изогнулись.
— А ты думаешь, что не умеешь читать мысли других?
— Я стараюсь, — ответила я польщенно. (Он флиртует?)
— Ты очень здравомыслящий человек, Тиф. Даже не сомневайся.
Я опустила глаза на его руку, в сантиметре от моего тела.
— А знаешь, о чем я еще думаю?
Эндрю выжидающе молчал.
— С ним было весело. — Я глянула в окно, выходящее на школьный двор. — С Артуром было весело.
(Люк отшатнулся от меня, когда я сказала ему то же самое.)
Эндрю сощурился, вспоминая Артура.
— Да, он умел смешно пошутить.
— Но я не казню себя. За то, что убила его. Я ничего не чувствую. — Я провела ладонью, как по ровному столу. — Это плохо? Моя лучшая подруга считает, что я до сих пор не оправилась от шока. Что я отключила все эмоции, чтобы не травмировать себя еще больше… Хоть бы она оказалась права. Но я думаю, дело в другом.
Эндрю сдвинул брови и приготовился слушать дальше. Я молчала. Тогда он спросил:
— В чем же?
— В том, что… — Я помедлила, закусив губу. — Я хладнокровный человек. Эгоистка, которая способна что-то почувствовать, только если это будет ей на пользу.
— Тиф, ты не эгоистка, — возразил Эндрю. — Ты самый отважный человек из всех, кого я знаю. Пройти через такой ужас в пятнадцать лет, выжить и добиться успеха в жизни… Это не каждому под силу.
Я чуть не плакала, в ужасе, что его отпугнут слова, которые я собиралась произнести:
— Я могу убить друга, — однако не в силах признаться, что собралась замуж не за того парня.
Эндрю изменился в лице.
— Ты серьезно?
Я могла бы отказаться от своих слов, привычно оправдать чем-нибудь свои сомнения, но я утвердительно кивнула.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
