Майкл Ридпат - Все продается
— Я не пытаюсь вас избегать. Просто у меня есть другие дела, вот и все. — Кэти видела, что ее слова не убедили меня. Я ждал. Она вздохнула. — Ладно, вы правы. Вы заслужили хотя бы объяснений.
Она по-прежнему смотрела не на меня, а скорее на пальму перед собой.
— Я успела привыкнуть к вам. Мне хорошо с вами. Когда вас нет рядом, я с нетерпением жду следующей встречи.
Я улыбнулся Кэти, но она все еще избегала смотреть мне в глаза.
— Я испытываю такие же чувства, — сказал я. — Так в чем же дело?
— Когда мы летели сюда из Нью-Йорка, я сидела рядом с Вайгелем. Мы болтали о том, о сем. И о вас. — Кэти сжимала и разжимала руки, решительно отказываясь хотя бы взглянуть в мою сторону. — Он сказал, что ему кажется, будто между вами и мной что-то есть. Он сказал, что ему это не нравится. И еще он сказал, что это непрофессионально, это плохо отразится на моей карьере.
Я разозлился.
— Вайгель меня ненавидит, и вам это хорошо известно. Какая разница, что он думает?
Понизив голос, Кэти добавила:
— Он сказал, что если это будет продолжаться, то меня выгонят с работы.
Я взорвался.
— Он совсем спятил. Он не может вас выгнать.
— Может, еще как может. Они с Кэшем старые друзья, вы забыли? Он сказал, что заставит Кэша следить за тем, чтобы мы с вами не встречались. Он сказал, что в фирме давно сомневаются в моем будущем и что небольшого намека от него и Кэша будет вполне достаточно, чтобы меня тут же выгнали.
— Он блефует.
Кэти повернулась ко мне, и в ее глазах сверкнул гнев.
— Нет, не блефует. Вы правы, вы ему не нравитесь. Больше того, он ненавидит вас. И он пойдет на все, чтобы добиться своего.
— Но если вспомнить все, что он говорил вам, его наглые домогательства, то вы могли бы выгнать его, а не он вас.
Кэти невесело усмехнулась.
— Нужно быть сумасшедшим, чтобы возбудить дело против «Блумфилд Вайс» за сексуальные оскорбления. Даже если я выиграю, мне придется уйти.
— Что ж, в таком случае пошлите «Блумфилд Вайс» к черту. Вы же терпеть не можете эту фирму. Вы это сами говорили. Так плюньте на нее.
По реакции Кэти я сразу понял, что мне не следовало так говорить.
— Вам легко давать советы, — сказала она, — но ведь речь идет о моей карьере. Вы знаете, как трудно приходится женщине в нашем бизнесе. Нас никто не принимает всерьез, а подонки вроде Вайгеля уверены, что мы — обыкновенные шлюхи, которые только и могут, что соблазнять клиентов ради успехов фирмы. Так вот, я докажу, что Вайгель неправ. Я уже многое отдала этой работе. То, чего я достигла, далось мне нелегко, и я не намерена так просто сдаваться.
— Хорошо, хорошо, прошу прощения, — сказал я. — Но ведь разумнее подбирать работу по характеру, а не наоборот.
— О, понимаю. Значит, как только я полюблю какого-то мужчину, мне нужно уходить с работы и срочно учиться кулинарному искусству и ведению домашнего хозяйства, — саркастически протянула Кэти.
— Я не это имел в виду, — запротестовал я.
— Конечно, конечно. Тогда что же?
Разговор принимал какой-то странный оборот. Вайгель шантажировал Кэти, заставляя ее отказаться от меня, а мы почему-то стали обсуждать право женщины на деловую карьеру. Я раздумывал, как лучше ответить Кэти, но опоздал.
— Послушайте, я думала, что вы мне нравитесь, но ведь в сущности я вас совсем не знаю, — продолжала Кэти. — И в любом случае ради вас я не намерена рисковать годами работы. Вот и все.
Она встала, повернулась и быстро зашагала назад к лифтам.
Я был вне себя от ярости, руки сами собой сжимались в кулаки так, что костяшки пальцев побелели, все мои мышцы напряглись. Каков же мерзавец этот Вайгель! С тех пор, как мне стало известно о его роли в афере с «Тремонт-капиталом», я стал презирать его еще больше. Скорее всего, именно он убил Шофмана. Возможно, он имел какое-то отношение и к убийству Дебби. Он преследовал Кэти самым отвратительным образом. А теперь к тому же заставил ее отвернуться от меня. Мое презрение переросло в ненависть. Я доберусь до этого ублюдка. Я прижму его к стенке.
Я был зол и на Кэти. Девушка, которая нравилась мне все больше и больше, вдруг снова превратилась в самоуверенную женщину-бизнесмена из «Блумфилд Вайс». Но, возможно, тут я был не прав. Быть может, и в самом деле было неразумно надеяться, что ради меня Кэти станет рисковать работой. К несчастью, я не мог заставить себя рассуждать беспристрастно. Впервые в жизни я приоткрыл свою душу, не стал скрывать свои чувства, и теперь Кэти с Вайгелем могли дергать меня за обнаженные нервы.
Я подошел к одному из бесчисленных баров и заказал пиво. На вторую половину дня было запланировано посещение двух других казино, также выпустивших бросовые облигации. Я решил, что без этой экскурсии обойдусь.
Первый бокал я осушил за две минуты и заказал второй. Постепенно я начал успокаиваться. Я осмотрелся. В огромном атриуме сновали сотни людей. Одни из них куда-то торопились, но большинство просто слонялись без дела. Я заметил несколько знакомых лиц. Потом я чуть не поперхнулся пивом: от стола администратора ко мне направлялся Роб! Что он здесь делает, черт побери? Он же должен быть в нашем лондонском офисе или на своем симпозиуме в Хаунзлоу.
Потом я увидел, что Роб несет большой букет желтых цветов. О Боже! Я понял, зачем он здесь. Он собрался совершить тот самый романтический поступок, о котором говорил как-то вечером в «Глостер армз».
Роб шагал уверенно, а проходя мимо меня, не остановился, а лишь осклабился.
— Закрой рот, Пол, в таком месте ты можешь проглотить неизвестное науке насекомое, — сказал он и направился к лифтам.
Только теперь я понял, что и в самом деле смотрел на Роба с открытым ртом. Я проводил его взглядом до самого лифта.
Потом мне ничего не оставалось, как ждать его возвращения. Что скажет ему Кэти? После нашего разговора она едва ли примет его ухаживания. Или все же примет? От одной этой мысли я похолодел. Я вынужден был признать, что Роб додумался-таки до действительно романтического жеста. Но Кэти — разумная девушка. Она не попадется на эту удочку, правда же?
Десять минут я не сводил взгляда с лифтов. Наконец показался Роб. Он увидел, что я еще не ушел из бара, и по островкам стал пробираться ко мне. Его лицо было бесстрастным, по нему я не мог догадаться, был он отвергнут или нет. Очевидно, он намеренно подавлял свои эмоции. Зачем?
Роб подошел и молча встал возле меня. «Скажи хоть что-нибудь!» — хотелось крикнуть мне. Мне нужно было знать, как приняла его Кэти.
Вместо этого я сказал:
— Здравствуй, Роб.
— Ты — дерьмо, — медленно выговорил он, глядя мне прямо в глаза.
— Почему? Что такого я сделал? — на удивление беспомощно, охрипшим голосом попытался возразить я.
— Ты — самое настоящее дерьмо, — повторил Роб. — Я встретил девушку, с которой хотел прожить всю оставшуюся жизнь. Я пролетел шесть тысяч миль только для того, чтобы сказать ей об этом. И что же я увидел? Мой друг уже занял мое место.
Она рассказала мне про тебя все, — горько продолжал Роб. — Хуже всего то, что ты не мог не знать, каково придется мне. Ты притворялся, что она тебе не нравится, старался уговорить меня отказаться от нее, а сам тем временем строил свои планы.
На глазах у Роба выступили слезы.
— Роб, все вовсе не так… — начал я.
— Пошел ты к… матери! — выкрикнул Роб. — Этого я тебе не забуду. Вы так просто не отделаетесь. Ни ты, ни она. Я ее убью. И тебя тоже.
Роб умчался, сбив на ходу гору кокосовых орехов и заставив завертеться волчком резиновую колибри.
Я залпом осушил бокал и заказал третий. По какому праву Роб так говорил со мной? Он с ума сошел, если всерьез рассчитывал на то, что Кэти может принять его ухаживания. Она ему уже говорила, что о нем думает. К тому же я не сделал ничего плохого. Я не собирался назло Робу ухаживать за Кэти. Я нисколько не кривил душой, когда сказал Робу, что она мне не нравится. Что произошло, то произошло, вот и все. Я ничего не мог поделать.
Таким разозленным видеть Роба мне еще не приходилось. Судя по всему, его угроза убить меня и Кэти была вполне серьезной. Я пожал плечами. Роб остынет не скоро, подумал я. Нужно было вести себя осторожней. Я чувствовал себя прескверно, следовало бы раньше понять, что Роб не придет в восторг от любых известий о каких-либо отношениях между мной и Кэти.
Потом мне стало жаль его. Бедняга! Для него билет до Лас-Вегаса — это целое состояние. Быть отвергнутым, пролетев столько тысяч миль, — это само по себе достаточно неприятно. Но Роб был не просто отвергнут, к этому он привык. Отказ усугубляло то обстоятельство, что между ним и целью его ухаживаний оказался друг.
Я подумал, не попытаться ли мне найти Роба и извиниться перед ним. Нет, из этого ничего не получится, по крайней мере сейчас не получится. Он не поверит ни одному моему слову. Cкорее всего он лишь еще больше меня возненавидит. Наверно, лучше пока избегать его в надежде, что время все излечит.
