KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Эмине Эздамар - Мост через бухту Золотой Рог

Эмине Эздамар - Мост через бухту Золотой Рог

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Эмине Эздамар - Мост через бухту Золотой Рог". Жанр: Современная проза издательство -, год -.
Перейти на страницу:

«Когда теряешь детей, то сначала надеешься их найти. Когда же ты видишь, что твой ребенок уже не вернется, ты встаешь каждый день как на смерть. Жизнь продолжается. Мы готовим обед, гладим, они растерзали наши тела. Они такие юные, такие молодые, с такими тонкими шеями, как у новорожденных животных. О чем думает ребенок? Он думает, что рай — вот он, близко, ад — далеко. Теперь же жизнь превратилась в несколько строчек на помятой бумажке в портфеле чиновника, оформляющего документы. Тусклые лампочки в тюрьмах, клопы, генералы, ржавые кровати. Перед генералами или за ними люди в штатском, в руках у них аккуратно сложенные города. Вот откуда эти шаги по ночам, переходящие от дома к дому. Луна, мокрые стволы автоматов. И тела их заматываются в черные чувства. Месть под подушками. Гомоняще-гудящее жужжание голосов в ушах, пароходы, перегруженные печалью. Его губы целовали во сне спящие девушки. Как можно отправить на виселицу юношу, живущего в стольких девичьих снах, как можно выбить у него из-под ног эти сны и мечты. Двери, двери, двери. Закрытые окна. Облака закутывают море. Редкие мокрые тени на берегу. Холод. Не смотри на его смерть. У него есть глаза, у него есть руки, его руки еще охвачены предсмертным ужасом. Пот. Сыновья, не уходите, останьтесь. Замети темноту во тьму. Плачьте. Они пели свои песни и теперь ушли. С этим миром они не свыклись. Сегодня тут, завтра нет. Глаза опустили ресницы. Рыба покоится на поверхности моря. ЧЕЛОВЕК ИДЕТ. Ребенок умирает, женщина плачет, кошка бежит вдоль дома, запах дерева, улиц, апельсинов, облаков из холста, запах пахнущих мылом, плохо вытертых детей, птиц, пересчитывающих от бедности свои перья. Ножницами, которыми можно отстричь страх. Сон, живущий в зрачках. Город, молчи. Слушай нашу песню. Мы давно уже живем вместе с умершими, оставшимися без могил. Посмотрите на наши груди, на наши руки. Мы хотим получить назад наших детей живыми. Вы забрали их живыми. Пуще всех старались большие мужчины, элита, конники, они наклонялись вниз и, не сходя со своих коней, собирали наших детей. Тогда наши дети еще выглядели так, будто хотят весне отдать свои краски. Бешенство плевало в лица наших ветвей, наших деревьев. Бешенству плевать на любовь матерей. У наших детей еще молоко на губах не обсохло. Сладкое молоко. Все дети видели это молоко. Все хотели к ним, потому что они пахли этим сладким молоком. Вы погребли наших детей в птичьем клюве, который не думал никогда, что ему придется молчать. Они идут на ветру, идут. Куда? Горы как пестрая шерсть, растрепанная чьими-то руками. Солнце сложилось. Темная сложенная тряпка. Звезды протягивают им руки. Море горит. Дождь не приходит на помощь, зато облака. Беременные женщины смотрят, закрыв рот руками, как дети выходят из их животов. Подобно их безгрешным делам, они падают вниз легкими перышками. Молоко, что пили они из груди, вытекало обратно у них из ноздрей. Отчего наши дети приходят к нам только во снах? Вот стоим мы тут, на мосту через бухту Золотой Рог. И эти глаза видели на этом слепом свете судный день».

Керим сказал мне:

— Пора начать собирать буржуазную культуру читать новые книги и слушать новую музыку.

Мы сидели за одним и тем же столом, смотрели на одни и те же лепестки жасмина, которые слетали с одного и того же дерева, вот только язык, на котором он теперь говорил, стал другим.

Он сказал:

— Прекрати разговаривать лозунгами. Сними свою военную куртку. Оденься как нормальная женщина.

Я больше не хотела спать с Керимом. Многие сидят еще в тюрьме, думала я, а я разгуливаю на свободе. Когда моих родителей несколько дней не было дома, я продала всю их мебель. Когда моя мать увидела пустую квартиру, я сказала:

— Это была мелкобуржуазная квартира.

— Я плачу, потому что знаю, потом ты будешь жалеть о том, что сделала, — сказала она. — Я тоже стала левой, я читала Достоевского, Айтматова, Толстого читала. Чем тебе помешали ковры и кресла? Ведь нужно же на чем-то сидеть.

Отец сказал:

— Дочь моя, тебе пора обратиться к психиатру.

От аллергии у меня обсыпало все губы, и кожа сходила с них как с апельсина. Я не могла разговаривать, от каждого слова губам моим было больно. Отец кормил меня с ложки супом и приговаривал:

— Это за Маркса. Это за Че Гевару. Это за Энгельса.

Я смеялась, и от этого губам становилось больно.

Ночью я услышала по радио, что убит глава чилийского государства, социалист Альенде.

Отец сказал:

— Не плачь, дочь моя. Давай я поплачу за нас двоих.

Потом на выборах одержал победу социал-демократ Эджевит и религиозная партия, трое генералов-путчистов боролись теперь друг с другом за место президента республики.

Новое правительство объявило всеобщую амнистию. В Стамбуле вдруг появилось множество мужчин с обритыми головами. У некоторых не было рук. Снова открылись университеты. Однажды я стояла одна на остановке, рядом была полицейская машина. Я спросила у полицейского, какой автобус идет в центр. Он сказал:

— Шестьдесят восьмой.

А когда автобус подошел, он закричал:

— Подними руки! Руки вверх!

Я тотчас же подняла руки вверх, чтобы он в меня не стрелял, потом оказалось, что он просто хотел сказать, чтобы я помахала водителю, иначе он не остановится.

Чуть позже социал-демократ Эджевит вынужден был уйти из правительства, и не успели еще волосы вырасти на обритых головах левых, как в городе снова стали стрелять по ночам. «Серые волки» входили с автоматами в автобусы, они ловили левых по домам и общежитиям, а потом убивали их на кладбищах. Они приходили в кафе, где собирались левые, и убивали их. Дома я перестала сидеть спиной к двери, потому что они стреляли через двери. Когда мне попадались на улице беременные женщины, я думала: наверное, их детям в животе теперь тоже страшно. Когда я ехала в машине, то на поворотах на меня нападал такой страх, что я хватала водителя за руки. Когда я делала чай, на меня нападал страх. Когда я видела таракана, я думала, что за ночь он может вырасти до невероятных размеров. Однажды я пришла домой и увидела, как в подвал забежала крыса. Там хранились в больших мешках мои книги. Я спустилась в подвал, деревянные стены прохудились, и сквозь щели туда залетали голуби, которые загадили все мешки с книгами. Из-за сырости мешки совершенно разъехались и были все в дырках, из дырок выглядывали корешки книг, книги все были мокрые и загаженные. У Маркса не было одного глаза. Я достала Бертольта Брехта, сборник стихов, полистала его.

Gott sei Dank geht alles schnell voruber,

Auch die Liebe und der Kummer sogar.

Wo sind die Tranen von gestern abend?

Wo ist der Schnee vom vergangenen Jahr?[63]

Я тихонько пропела эту песню в ночи по-немецки, а потом, уже лежа в постели, решила, что поеду в Берлин и буду работать там в театре. Сердце мое громко стучало.

Последнюю ночь, которую я провела дома, я проплакала. Моя мать услышала, что я плачу, пришла ко мне со своей постелью, легла рядом со мной и сказала в темноте:

— Беги и живи своей жизнью. Иди. Лети.

На следующий день я собрала чемодан и пошла на вокзал. Какой-то бедняк стоял перед вокзалом и показывал солдатам и проституткам, собравшимся перед вокзалом, бутылку, в которой лежала маленькая жалкая змея. Бедняк сказал:

— Как змея курит?

Он открыл бутылку, затянулся сигаретой, выдохнул дым в бутылку и снова закрыл ее. Несчастная змея лежала вся в дыму.

— Вот так курит змея.

В нескольких метрах от него какой-то человек развел костер, в который он все время подбрасывал газеты. На одной из страниц я успела прочесть: «Уотергейтский скандал. Никсон предстал перед американским судом» — через секунду текст оказался в огне. У этого человека был с собой петух. Он спросил людей, собравшихся вокруг него:

— Как танцует петух? — после чего поставил петуха прямо на горящие газеты, петух задирал по очереди лапы, надеясь так спастись от огня. — Вот так танцует петух, — сказал хозяин петуха.

Продавец баранок смотрел на это представление, потягивая длинную сигарету. Пошел дождь. Газетный костер потух, поезд дал призывный гудок, и я села в поезд, направляющийся в Берлин. Из окна я видела мост через бухту Золотой Рог. Рабочие разбирали его на части, потому что здесь хотели построить новый мост. Они колотили по мосту молотками, и этот стук разносился эхом. Поезд на Берлин тронулся, из окна мне все еще был виден мост через бухту Золотой Рог. Несколько кораблей тянули за собой фрагменты моста, и чайки летели за ними, они летели и кричали, и поезд кричал, долго-долго, проезжая мимо стамбульских домов. Напротив меня сидел молодой человек моего возраста. Он раскрыл «Дясумхуриет», и я прочитала: «Умер Франко». Это было 21 ноября 1975 года. Молодой человек, читавший газету, спросил меня:

— Хотите сигарету?

— Да.

Примечания

1

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*