KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Эмине Эздамар - Мост через бухту Золотой Рог

Эмине Эздамар - Мост через бухту Золотой Рог

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Эмине Эздамар - Мост через бухту Золотой Рог". Жанр: Современная проза издательство -, год -.
Перейти на страницу:

— Если бы ты их туда не выставила, мы бы, наверное, даже не обратили на них внимания.

Голуби уже успели немного загадить мои книги.

Полицейские доставили меня, Керима, всех жильцов кинокоммуны мужского пола, загаженных Марксов и Энгельсов и желтые любовные письма в полицию. Когда мы садились в полицейскую машину, я отдала нашу кошечку управдому:

— Пожалуйста, присмотрите за ней.

В полиции меня спросили, кто была та женщина в платке и длинном платье, которая открыла им дверь. Потом они показали мне фотографии Дениза и его друзей.

— Знаешь их?

— Да, из газет. Их все время печатают в газетах, сколько лет.

Комиссар крикнул кому-то в другой комнате:

— Она знает этих бандитов.

Они записали, что я знаю их, потом комиссар спросил:

— И что, все эти киношники тебя трахают? Уж не сомневаюсь, что они спят с тобой. У меня дочь твоего возраста, — сказал он и плюнул мне в лицо.

— Они не спят со мной.

— Уведите эту шлюху с глаз моих долой!

Они всех нас отпустили, и я пошла к управдому за кошкой.

— Она сбежала.

Я искала на улице желтые следы, но ничего не нашла.

Керим сказал:

— Я же просил тебя отнести мои письма к родителям. Пусть хотя бы спрячут русские фильмы.

Отец не знал, куда ему девать русские фильмы, пошел и бросил их в Мраморное море. Многие люди поступали как он и выбрасывали по ночам в Мраморное море левую литературу мешками, а некоторые выкидывали по одной книге из окон машин прямо на улицу. В эти дни корабли и рыбачьи лодки перемещались по морю среди книг Маркса, Энгельса, Мао и Че Гевары, а дельфины по-прежнему кувыркались в воде. В городе автобусы и машины катили по Ленину, Марксу и Энгельсу, обливая их грязью из-под колес. Ребятишки из бедных кварталов собирали эти книги на растопку, и грязные, раздавленные книги громоздились стопками перед их хибарами, рядом с кучами мусора, крысами, тараканами и вшами. Иногда кто-нибудь ночью вешал одну из этих книг на дерево, прикрепив ее на веревке, а рядом, на стволе, появлялась намалеванная краской надпись: «Убийцы! Смертный приговор Денизу, Юсуфу и Хюсейну — это смертный приговор мысли. Они никого не убивали».

В нашем доме внизу по-прежнему работали швейные машинки греческих портных, а наверху по ночам скрипели кровати проституток, между ними бродили мы, неслышно перемещаясь из комнаты в комнату. Мы боялись теперь воровать электричество у государства, мы заворачивались в одеяла и ходили по холодной квартире, не зная, куда приткнуться. Из-за меня Керим оказался в опасности. Он сказал:

— Никогда нельзя полагаться на женщин, — и закрыл дверь комнаты, в которой обсуждал с другими обитателями нашей кинокоммуны, что делать дальше. Первый раз мне было стыдно, что я девушка.

Я решила пойти в кинопроизводство и спросила одного-другого оператора, нельзя ли мне поработать ассистентом. Один из операторов, человек религиозный, сказал «да». Я должна была носить камеру, которая весила восемнадцать килограммов, а он показал мне, как «наезжать» на лицо звезды. Он сказал мне:

— Ты первая женщина-ассистент оператора в Турции.

В перерывах меясду отдельными планами религиозный оператор отправлял свои молитвы. В павильонах и на площадках никто не говорил о военном путче или о студентах, приговоренных к смерти. Все говорили в камеру о любви, предательстве, изменах: «Ты разлюбил меня, я люблю тебя», а я в этот момент брала крупным планом губы. Но когда я после съемок садилась в автобус, там я слышала совсем другие фразы: «Как твои сыновья?» — «Сидят». — «В какой тюрьме?» Во всем городе были забиты все туалеты, потому что сыновья и дочери рвали дома левые листовки или письма и спускали их в туалет. Я тоже отправила свое кольцо Лейлы Кхалед в унитаз. Но оно не хотело смываться и плавало наверху, тогда я зашвырнула его в Мраморное море.

Однажды мы снимали секс-фильм о карате. Исполнительница главной роли должна была лелсать в постели со звездой карате. Говорили, она работает проституткой в дорогом борделе. Она разделась до трусов, реяшссер сказал:

— Снимите, пожалуйста, и трусы.

— Нет, господин режиссер, у меня в договоре этого нет.

Мы ждали. Тогда звезда карате отправил своего водителя за коньяком и шоколадом. Он налил актрисе в рот коньяку, а потом стянул с нее трусы. В этот момент в павильон зашли три полицейских. Режиссер закричал:

— Куда лезете! Рано!

Но это были настоящие полицейские, их машина стояла на улице, в машине сидел Керим. Религиозный оператор сказал полицейским:

— Дайте ей доработать, иначе она денег не получит.

Но полицейские сразу отвезли нас в префектуру. Там мы провели два дня в приемной, в которой работали полицейские. Время от времени они закрывали свои пишущие машинки, брали свои пистолеты и уходили, потом они возвращались:

— Два пса из своры сдохли.

Через два дня они перевели нас с Керимом в другую комнату, в которой сидела женщина-комиссар. На столе перед ней лежали любовные письма, которые я сунула в желтую краску. Комиссарша смотрела на меня некоторое время изучающим взглядом, а потом сказала:

— Я хотела познакомиться с девушкой, которая получает такие чудесные письма.

Потом она поздравила Керима:

— Это чудесные, высоколитературные письма. Но в них вы даете характеристику армии. За это вы получите как минимум двадцать пять лет тюрьмы.

Потом они разделили нас, и меня отвели обратно в приемную. Полицейские все так же печатали на своих пишущих машинках и продолжали говорить о собаках:

— Один пес с юридического факультета, один пес, учившийся на философском.

Теперь в помещении находились еще две женщины, одна рабочая и одна студентка. Рабочая сказала мне:

— Чего ты волосы-то распустила? Подбери скорее, иначе тебя примут за проститутку.

Потом полицейские взяли на допрос студентку. Вернувшись, она села на место и сидела притихшая. Она смотрела на свою белую юбку, и с головы ее сыпались волосы на белую ткань. Ее заставили слушать, как пытают ее друга. Нам запретили подходить к окнам во избежание попыток самоубийства. Полиция не справлялась с политическими подследственными, поэтому на помощь призвали транспортную полицию и полицию нравов. Ночью нас охраняли транспортники, которые попросили написать им по-немецки открытки туристкам, с которыми они недавно познакомились. В туалет мы могли ходить только с ними. Я видела студентов, которых подвергли пыткам, — двое полицейских тащили их под руки, от побоев ноги у них были все в крови. Кровь капала на пол, и полицейские, сновавшие по коридору, ступали по студенческой крови. В туалете я остановилась перед зеркалом, рядом со мной стояла известная партизанка из герильерос. Полицейский крепко держал ее, она мыла руки мылом, потом передала мыло мне, мы посмотрели друг на друга в зеркало. Получилась застывшая картинка. Потом они повели меня на допрос, и мы вошли в кабинет для допросов с кровью на башмаках. В кабинете сидело пятеро мужчин, которые стали выспрашивать у меня, кто привел меня в синематеку, кто вовлек меня в партию рабочих. Я сказала:

— Я прочитала об этом в газетах.

— Почему ты хочешь, чтобы настал социализм?

Я посмотрела на пишущую машинку — американская модель.

— Я хочу построить социализм, чтобы мы могли сами делать себе пишущие машинки.

Главный допрашивалыцик сказал:

— Я тоже хочу этого.

Потом он сказал, обращаясь к остальным четырем допрашивалыцикам:

— Видите, господа, коммунисты постоянно используют таких красивых девушек. Посмотрите на нее — эти глаза, эти брови, эти баклажановые волосы, эти чудные сладкие губы. Сердце кровью обливается, когда думаешь, что такую красоту коммунисты используют в своих целях. Разве нет?

Четверо мужчин молчали. Главного допрашивалыцика вдруг прошиб пот, он взял лист бумаги, лежавший рядом с пишущей машинкой, и вытер себе шею. Один из четырех мужчин спросил меня:

— Не узнаёшь меня?

Он повернулся к своему начальнику и сказал:

— Видите, господин майор, она не узнаёт меня!

Он пододвинул мне фотографии.

— Я вел тебя в Анатолии, когда ты ехала на персидско-турецкую границу, следил за каждым твоим шагом. Ты сказала курдам в горах, что они должны убивать турецких жандармов.

— Нет, я такого не говорила, я только дала им лекарства.

— Я был там и слышал всё собственными ушами.

— Там было только две женщины, они кормили своих детей грудью, потом там был еще их муж, лошадь и три осла. Или лошадь это были вы?

Допрашивальщик рассмеялся и сказал:

— Господа, давайте не будем терять время с этой артисткой. Послушайте, госпояса актриса, вы хороши собой, вы могли бы найти себе хорошего мужа, наролсать детей. Скалсите, зачем вам эти игры в социализм?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*