Алексей Смирнов - Небесный летающий Китай (сборник)
– Это был монах! – закричал Москва в ужасе. – Монах! Мне не нужен ваш декодер!
– Монах?! – взревели в свою очередь Грибан Поддамыч и Полкан Мадамыч. – Это генеральный спонсор радио «Небо»! И сейчас вам покажут настоящую, правдивую передачу! Так что оставайтесь с нами навсегда!
И едва мрак расступился, Москва обнаружил себя висящим в пустоте и созерцающим картину, о существовании которой он всегда смутно догадывался.
Вечером на квартиру к Москве пожаловал его бригадир Кадыков-Кинжалов – пожаловал по наущению Мыла, который вырисовывался у него за плечом в сопровождении еще двух лиц, неплохо развитых физически. Немедленно было отмечено странное: незапертая бронированная дверь. Крадучись войдя внутрь, Кадыков-Кинжалов увидел Москву, поглощенного рисованием. Москва поднял глаза и сказал:
– Я – телевизор. У меня есть жопа. Мыло превратился в жука, заполз туда и просит с ним поговорить. А я рисую его портрет, – и Москва показал гостям с грехом пополам изображенную розу.
– Понял, – отозвался Кадыков-Кинжалов. – Ну что же, едем в телеателье.
Мыло на всякий случай опробовал злополучный ящик, но тот безнадежно сломался. Москву под руки свели вниз и отправили за город на дачу. Приглашенный Кадыковым-Кинжаловым доверенный доктор дал положенные в таких случаях комментарии. На вопрос, какие последствия может повлечь лечение Москвы в больнице, доктор категорически отказался гарантировать молчание последнего.
– Наплести он может всякого, – предупредил он, не по делу подмигивая и цокая. – Только бред – бредом, а фамилии – фамилиями.
– Свободен, – кивнул ему бригадир, знаком приказывая Мылу расплатиться. И сразу дернул подбородком в направлении комнаты, где заперли Москву. – Телевизор – на запчасти, и быстро.
Приказ командира был незамедлительно и безупречно выполнен. А сохранившая целостность субстанция, не пострадавшая по причине невидимости и в сущности являвшаяся Москвой как таковым, прилетела в специальное место для просмотра телепередач. Там ей предложили много программ, состоявших исключительно из фильмов ужасов, при этом поощряя личное ее участие как в массовках, так и в главных ролях. Все видимое и ощущаемое полностью отвечало обновленным представлениям Москвы. Ему оставалось лишь удивляться, как так вышло, что когда-то давным-давно он мог посметь набраться дерзости и терроризировать внешний мир. Для несметных полчищ полупризрачных чудищ, которые изо дня в день подходили к нему все ближе, замыкая в кольцо, его агрессивные выпады были не опаснее бунта кишечного микроба. Правда – и этому он верил мало – кто-то изредка и очень неопределенно намекал ему, что все это – до особого распоряжения.
© декабрь 1996Страховой случай
Вошла секретарша, внесла кофе, чай, коньяк, водку, пиво, холодные и горячие закуски.
Я смутился:
– Не стоит, право! Разве что ломтик лимона. Маленький бутерброд.
Кожаное кресло, где я лежал, оказалось слишком глубоким, чтобы с легкостью высвободиться и подкрепить протест действием.
Страховой агент укоризненно улыбнулся:
– Оставьте вашу застенчивость. Мы с вами, можно считать, породнились с момента, когда вы поставили подпись. Страхование жизни подразумевает формирование прочных связей. Не церемоньтесь! Откушайте и отпейте.
Я покосился на поднос:
– Это у вас тут кальян?
– Он самый. Отбулькайте. Содержание ядов практически сведено к нулю.
– Я просто спросил, спасибо. Я в другой раз.
– Как вам будет угодно.
Агент немного отъехал из-за стола, несомый бесшумными колесиками офисного стула. Он смахивал не столько на страхователя жизни, сколько на опереточного гробовщика. Почтительный, пожилой, одетый в черное; лысый, как водопроводное колено. Все это плохо сочеталось с немного развязной манерой общения.
Он перебросил мои бумаги из руки в руку.
– Сумма, на которую вы застраховали вашу жизнь, неприлично ничтожна, но это не снимает с нас ответственности. Позвольте оказать вам первую услугу в смысле, так сказать, реализации наших обязательств.
Мои зубы сомкнулись на бутерброде.
– С вашей стороны очень любезно…
Боюсь, мои слова прозвучали отчасти невнятно.
Агент пощелкал клавишами, на мониторе у него открылось что-то, не видное мне.
– Я должен сообщить вам некоторые сведения о человеке по имени Исай Назарович Снежко.
– А что же это за такой Исай Назарович?
– Не самая приятная личность. Представьте себе: уже немолодой, с мохнатым животом, лысый. Брыла висят… брыла же висят?
– Скорее всего.
– Ну и славно. Итак, они висят. И весь он потный, с опрелостями в промежности. Моется от случаю к случаю, под нажимом стороннего мнения…
Аппетит у меня пошел на убыль. Агент причмокнул:
– Да. У этого субъекта не все идеально. В детские годы он поедал живых червей.
Я отодвинул тарелку и заметил:
– Неприятный тип.
Агент кивнул:
– Сущая скотина. Короче, свинья. Вычесывает пуп. В сортир за ним сутки не заходи. Отрыгивает кислым, лечит грибок…
Я потянулся за кальяном:
– Пожалуй, мне стоит попробовать. Хорошо, что же дальше?
– А дальше, – вздохнул агент, – дальше наш Исай Назарович весьма непригляден как внутренняя личность. Однажды выставил на мороз голую женщину. Потом, в другой уже раз, бросил жену с двумя детьми. Пару раз подворовывал в магазине – стащил одежную щетку и поздравительную открытку. Написал кляузу на начальника – широкого, доброго человека, своего благодетеля.
Этот рассказ начал меня утомлять.
– Послушайте, – я выставил ладонь. – Не понимаю, какое отношение имеет Исай Назарович к моему страхованию.
– Сейчас поймете. Я еще не закончил…
– Так заканчивайте скорее!
Агент неодобрительно воззрился на меня.
– Сумма, не побоюсь повторить, мизерная, и все же копейка сберегает рубль. Наберитесь терпения. Вот слушайте: однажды Исая Назарыча вырвало…
Я вспылил, оттолкнул от себя все – напитки, закуски, кальян.
– Какого черта!
– Он не потрудился вымыть руки, поел и…
Я оборвал агента:
– Достаточно! Кто такой этот Исай Назарович, порази его молния?
– Опрометчивое пожелание, – отозвался агент. – Вы же завтра летите? Вы приобрели билет на самолет?
– Лечу! И что же?
– Исай Назарович – ваш пилот, – равнодушно сообщил агент и вынул пилочку для ногтей. – Вы собираетесь полностью отдаться в его руки. Привести себя в состояние полной зависимости от него. Он будет сидеть за штурвалом. Как вам это нравится? Прислушайтесь к доводам вашей врожденной предусмотрительности и примите правильное решение. Вроде того, что вы приняли, когда обратились к нам.
© июнь 2011Ты это флаг
Наступил торжественный день посвящения во флаг.
Фрол проснулся на рассвете и долго лежал. Он боялся расплескать радость. Потом встал, побрился, умылся, оделся и был готов за полтора часа до выхода, которые промаялся. Наконец, он отправился на участок.
Тот был украшен воздушными шарами. Играла музыка, звучали старые и новые песни. В буфете торговали пирожками и газировкой. Взволнованный Фрол зарегистрировался и поднялся в актовый зал.
Сцену расчистили: сдвинули рояль. Там стояли огромные котлы. Каждый был наполнен жидкостью своего цвета. Фрол уселся в первом ряду. Зал был набит битком. Когда Фрола вызвали, он взлетел на сцену, не чуя под собой ног. Глава районной администрации пожал ему руку, а участковый Ткач велел раздеться. Фрол подчинился, путаясь в брюках. Затем полез по приставной лесенке в первый котел.
Оттуда он перешел во второй. Потом в третий.
Ткач тем временем говорил в микрофон:
– Быть флагом – большая честь. В добрый час, Фрол! Впереди – знамя! Это высокая цель…
Когда разноцветный Фрол выбрался, все в зале встали. Грянули рукоплескания.
– Теперь вы флаг, – констатировал Ткач.
Фрол нерешительно огляделся.
– Мне бы одеться, – пробормотал он, прикрываясь руками.
– Это незачем, – строго возразил Ткач. – Вы флаг.
– Да, но хотя бы трусы…
– Вы флаг! – повысил голос Ткач, повернулся и приказал кому-то: – Дайте зеркало!
Из кулис выбежали двое с тяжелым зеркалом в человеческий рост. Фрол посмотрел и обнаружил, что он действительно флаг и стыдиться ему нечего. Не было ни лица, ни туловища, ни ног. Только полотнище.
– Но я же не совсем флаг, – пролепетал он.
– Нет, – сказал Ткач. – Вы совсем флаг. Пока еще флажок. Но это первый шаг большого пути.
Фрол колыхался. Ткач отдал очередную команду:
– Несите древко!
Во Фрола вставили палочку. Было тревожно и больно. Затем его отвели во двор и посадили в грузовик, где были другие флаги. Охранник отворил ворота, и грузовик покатил в аэропорт.
Там Фрол и его новые товарищи приветствовали Кортеж. Вдоль шоссе выстроились шеренги. Фрола взяли за палочку и вручили кому положено. Когда показался головной мотоциклист, Фролом замахали и затрясли.
