Герберт Уэллс - Отец Кристины-Альберты
В это утро ум Бобби был ясен и остер. К приюту он забрел потому, что, терзаемый сожалениями, не мог дольше оставаться в постели. Необыкновенная удача встречи с Саргоном восстановила всю его уверенность в себе и в благоприятности хода событий. Он придумал план быстро и решительно. Отвезти Саргона в гостиницу и напоить кофе было невозможно. Едва его хватятся, они тотчас явятся в деревню. А там, конечно, все обратят внимание на нелепую фигурку в халате, шлепанцах и с исцарапанными лодыжками. Надо его спрятать где-то тут. В той буковой рощице за гребнем холма. (Был бы он одет потеплее!) А потом как можно быстрее явиться за ним с мотоциклетом.
Саргон был исполнен доверчивости и послушания.
— Холодно, я знаю, — сказал Бобби, — но неизбежно. Будь бы здесь поменьше мокрых сухих листьев.
— Только поторопитесь, приведите помощь, — сказал Саргон.
— Ни шагу отсюда, — сказал Бобби.
Тайник был не самым надежным на свете — канава, укрытая остролистом, на опушке редкой буковой рощи, но ничего лучше вокруг не было.
— Пока, — сказал Бобби и зарысил к гостинице и мотоциклету. Добрался он туда растрепанный, раскрасневшийся, запыхавшийся — и столкнулся с подозрительностью и нерасторопностью, когда немедленно потребовал счет, отказался от завтрака, удовольствовавшись чашкой чая и куском хлеба с маслом, и принялся паковать свой рюкзак. Но потребовалось переделать массу вещей, занявших нескончаемое время. В довершение десятка проволочек в гостинице не оказалось сдачи, и деньги послали разменивать в деревенскую лавку. Мотоциклет Билли, всегда нравный, никак не хотел заводиться. А тем временем Саргон зябнул среди грязи и мокрой опавшей листвы под роняющими капли деревьями. Или, хуже того: он уже схвачен и его ведут назад в приют-тюрьму.
Было почти восемь, когда Бобби увидел с проселка буковую рощицу, и тут же у него оборвалось сердце: к нему приближались двое дюжих верзил. Он сразу распознал в них приютских санитаров по той ауре унтер-офицерской власти, которая отличает тюремных надзирателей, бывших полицейских, табельщиков и служителей сумасшедших домов. Когда он подъехал ближе, они вышли на дорогу и замахали, чтобы он остановился.
— Черт! — сказал Бобби и затормозил.
Они подошли к нему. Особой враждебности в них заметно не было.
— Извиняюсь, сэр, — сказал один, и Бобби сразу полегчало. — Вон та стена, сэр, это Каммердаунский приют. Может, вы о нем слышали, сэр?
— Нет. А какое из зданий за ней приют? Все они? — Бобби похвалил себя за находчивость и воспрянул духом.
— Ага, сэр.
— Чертовски большой приют! — заметил Бобби.
— Один из тамошних сегодня утром ушел. Безобидный старичок, вот мы и решились остановить вас. Может, вы его видели?
На Бобби снизошло вдохновение.
— По-моему, видел. На нем что-то вроде бурого халата и шлепанцы, а голова ничем не покрыта?
— Он самый, сэр. А где ж вы его видели.
Бобби обернулся и махнул рукой в сторону, откуда приехал.
— Он пробирался по краю поля, — сказал он. — Я его видел… да не больше пяти минут назад. В миле отсюда или чуть дальше. Он бежал вдоль изгороди справа… то есть слева… около каштановой посадки.
— Это он, Джим. Так где, вы сказали, сэр?
Бобби осенила еще более блистательная мысль.
— Если один из вас сядет позади меня, а другой вот в эту штуку… — перегрузка, конечно, но ничего, — я вас отвезу на место. Прямо сейчас.
И не дожидаясь ответа, он начал разворачиваться.
— Вы нам здорово поможете, сэр, — сказал Джим.
— О чем речь! — сказал Бобби.
Бобби теперь был в своей стихии. Усадив их при помощи полезных советов — даже тот, что пониже, еле втиснулся в коляску, а другой придавил багажник точно куль с песком, — он провез их полторы мили, пока не увидел каштан возле живой изгороди. Аккуратно сгрузил их, выслушал искренние, но торопливые слова благодарности, ответил дружелюбным кивком и отправил их бодрой рысью через поле.
— Больше мили он пробежать никак не успел, — сказал Бобби. — Да и бежал не очень быстро. Вроде бы прихрамывал.
— Это он, — сказал Джим.
Бобби послал воздушный поцелуй их удаляющимся спинам.
— А это вы! — сказал Бобби. — Да смилуется над вами Бог, да очистит ваши души. А теперь — к Саргону!
Он помчался назад к месту, где оставил Саргона, опять развернул мотоциклет и посмотрел на опушку рощи, на остролисты, где должен был ждать Саргон. Но из них не выглянула ничья голова.
— Странно! — сказал Бобби и побежал туда, где в канаве затаился Саргон. Никого! Бобби растерянно и испуганно посмотрел по сторонам. После всего, после таких удач, неужели случилась беда?
— Саргон! — воззвал он. И погромче: — Саргон!!
Ни звука, ни шороха в ответ.
Спрятался! А что, если он отполз и потерял сознание? Совсем обессилил!
Бобби коснулись леденящие пальцы страха. Не спутал ли он место? Саргон побрел куда-то, забыв свое обещание? Или, совсем замерзнув, вернулся, измученный, в тепло и привычность приюта? Бобби пошел вдоль канавы туда, где она огибала клин рощи, и за поворотом внезапно узрел справа в канаве маленькую старушонку; старушонку, которая сидела, скорчившись на куче сухой соломы, и крепко спала. На ее голове была видавшие виды верная соломенная шляпка со сломанным пером, на черный жакетик точно шаль был накинут мешок, второй мешок укрывал ее ноги. Лицом она утыкалась в колени, так что видно было только одно красное ухо, а позади нее на краю канавы лежали два шеста, связанные крестом. Бобби никак не ожидал ничего подобного. Как будто мало того, что Саргон исчез, так нате вам! Такая странная замена!
Бобби почти минуту простоял в колебаниях. Разбудить старушенцию и спросить ее о Саргоне? Или тихонечко уйти?
Ну, от вопроса вреда не будет, решил он, подошел к ней поближе и кашлянул.
— Извините, сударыня, — сказал он.
Спящая не проснулась.
Бобби пошуршал листьями, кашлянул погромче и снова извинился. Спящая громко всхрапнула, вздрогнув, проснулась, подняла голову, и открылось лицо Саргона. Секунду он смотрел на Бобби, не узнавая его, затем его рот разинулся в колоссальном зевке. И пока он зевал, его синие глаза прояснились, посмотрели на Бобби осмысленно.
— Я так замерз, — сказал он. — Снял эти вещи с чучела. А на соломе сидеть было сухо и удобно. Соберем его заново?
— Чудеснейшая мысль! — воскликнул Бобби, к которому вернулась вся его бодрость. — Она сделала вас честной женщиной. А идти в этом мешке вы сможете? Нет, собирать его заново у нас нет времени. Сбросьте его с ног и захватите с собой. До коляски и двухсот шагов нет. Там вы снова им укроетесь. Великолепно! Замечательно! Конечно, собирать его заново мы не станем, а умчимся и, когда нас от приюта будут отделять добрые десять миль, остановимся выпить горячего кофе и чего-нибудь поесть.
— Горячего кофе! — повторил Саргон, заметно веселея. — И яичницу с беконом?
— Горячий кофе и яичница с беконом, — сказал Бобби.
— Кофе там… премерзкий, — сказал Саргон.
Бобби усадил Саргона в коляску, поднял верх, установил ветроотражатель и укрыл пледом. Получилась весьма сносная тетушка, видимая лишь смутно. Минуту спустя Бобби был в седле, и, повинуясь удару ноги по стартеру, мотоциклет нетерпеливо заурчал.
Бобби теперь ощущал себя умнейшим из всех, кто когда-либо крал сумасшедших. Хотя что может быть проще, чем похитить сумасшедшего? Если знать, как взяться задело… Они подскакивали и тряслись по проселку, пока не выбрались на гладь шоссе на Эшфорд и Фолкстоун, и тут уж из мотоциклета было выжато все возможное.
— Прощай, Каммердаун! — распевал Бобби. — Каммердаун-Хилл, прощай!
Маленький старенький мотоциклет летел стрелой.
7Они позавтракали в гостинице возле почты примерно в миле за Оффхемом. Бобби оставил Саргона дремать в коляске и пошел послать телеграмму в Димчерч, извещая о своем прибытии. На почте он замешкался, потому что почтмейстерша куда-то задевала очки. Когда Бобби вернулся, заказанный завтрак был почти готов. Он помог Саргону выбраться из мешка и повел в маленький зал гостиницы. Хозяин был низеньким толстяком с мрачноватым наблюдательным лицом. За извлечением Саргона и его шествием к стулу за столиком, накрытым белой скатертью, он следил с безмолвным удивлением. Затем на время исчез. Затем вернулся в зал к накрытому столику. Несколько секунд он разглядывал Саргона, сказал «хмп!», повернулся и медленно направился на кухню, где кто-то вроде жены занимался готовкой.
— Странный какой-то! — услышал Бобби его вывод и приготовился для беседы.
Появились яичница с ветчиной и кофе, принятые со всей поспешностью. Хозяин стоял рядом и смотрел, отдают ли они должное его меню.
— Значит, не завтракали еще? — сказал он.
— Уже завтракаем, — сказал Бобби, беря горчичницу.
