Эмэ Бээкман - Возможность выбора
В то утро, когда в кабинете возникла вдруг эта незнакомая молодая женщина, Сильвия, окинув ее опытным взглядом, прикинула, какое место в новом цеху могло бы ей подойти. Немного поколебалась — согласится ли та на низкооплачиваемую работу, хотя по лицу было видно, что никакой специальности у нее нет, — может, сойдет на упаковочном автомате? На современную поточную линию нового цеха нужны были инженеры-электронщики, молодые смекалистые мужчины, механиков по уходу и рабочих сквозных профессий должны были поставлять профшкола и учебный комбинат. А этим, давно уже окончившим среднюю школу девчонкам, которые перебегали с одной непыльной работы на другую, и впрямь нелегко найти дело. В школах им, конечно, внушали, что необходимо приобретать квалификацию, — во все более технизирующемся мире узкая профессионализация стала ключом к жизни, но многие вертихвостки пропускали этот добрый совет мимо ушей. Так, мгновенно поместив вошедшую в кабинет молодую женщину в определенную графу, Сильвия тут же подумала о своей дочери: и она вот из таких же — к чему напрягаться, пусть идет как идет!
Однако Сильвия Курман не стала принимать неприступный вид и выпроваживать из кабинета существо в красной шапке. Позже, если бы у нее еще хватило сил, она могла бы лопнуть со смеху: оказывается, молодая женщина пришла выгонять ее, Сильвию Курман, и не больше, не меньше как из собственной супружеской жизни.
Составив себе это беглое, не очень благоприятное для незнакомки впечатление, Сильвия все же пожалела ее. Она догадалась, что за мягкими чертами лица, пылающими щеками и блуждающим взглядом кроется какая-то неурядица, чуть ли не душевная борьба, а подобные эмоции встречались у современных инфантильных субъектов весьма редко.
На какой-то миг Сильвия растерялась: кажется, и в самом деле эта незнакомка не соответствовала ее привычному представлению о молодых людях подобного толка. Вряд ли посетительница испытывала материальные затруднения, которые вынуждали бы ее немедленно поступить на работу. Ее модная одежда говорила совсем о другом. Элегантное, обтекаемых линий, пальто, красные сапоги с декоративными пряжками, — странно, они не были забрызганы грязью, по-видимому, посетительница приехала на машине.
— Я пришла к вам по личному вопросу, — заявила гостья, уставясь в пол и теребя длинные кисти белоснежного шарфа.
Конечно же по личному, усмехнулась про себя Сильвия и выудила из ящика стола нужный формуляр. Она не спешила усадить посетительницу — вполне возможно, что разговор будет коротким и не понадобится марать бумагу и посылать молодую женщину на переговоры к начальнику цеха. По личному вопросу, повторила Сильвия про себя, никто из приходивших в этот кабинет не декларировал во всеуслышанье, что намеревается приносить максимальную пользу обществу.
Посетительница покончила с колебанием и топтаньем на месте — смелость — не полпобеды, а победа! — и тут Сильвия услыхала, с чем пришла к ней молодая женщина. Та произнесла свой текст быстрой скороговоркой, видно, не раз повторяла его про себя, — тот, кто идет в решительный бой или хотя бы считает, что бросается в бой, готовится заранее. Сильвия узнала о достоинствах посетительницы — каждый человек считает, что именно он истинный кладезь прекрасных качеств, — да и что может быть похвальнее откровенности и прямодушия?! Конечно же домашнее воспитание всячески содействовало шлифовке прекрасных граней характера — косвенно посетительница окрасила в розовый цвет и своих родителей. Нельзя обманывать людей — какое открытие, не человек, а прямо-таки образец для подражания! Скрытность, двуличие, обман — несносны! Много ли найдется сейчас среди молодежи таких, кто почитает дедовские заветы? И еще: надо, чтобы во всем царили ясность и благородство — чем-то поэтичным повеяло в унылом конторском помещении. Сильвия с чувством неловкости и вины посмотрела на отклеившиеся обои в углу и на запыленный шар из матового стекла под потолком.
Бравурное вступление закончилось залпом по Сильвии.
— Карл Курман и я — мы решили с сегодняшнего дня жить вместе открыто и честно. Мы нормализуем наши давние отношения.
Сильвия вдавила пальцы в столешницу, ногти царапнули деревянную поверхность, словно это кошка приготовилась к прыжку. Сильвия оцепенела и лишилась дара речи. Почему она не вскочила, не обозвала девицу сумасшедшей, не выгнала эту нахалку из кабинета?!
Посетительница стояла, расправив плечи, откинув назад голову, и таращила глаза на Сильвию, удивленная ее молчанием. На лице молодой женщины отразилось чувство благодарности — надо же, с ней охотно делились жизненным опытом. Ну и выдержка у этой представительницы старшего поколения! Невольно позавидуешь тем трудным временам, о которых им прожужжали все уши, — какая закалка, нервы как канат и привычка со всем мириться! Не ойкнула, не вскрикнула, не запричитала!
Тронутая самообладанием Сильвии, посетительница решила проявить еще большую откровенность. Великодушная искренность — зачем Сильвии ломать голову или окольными путями узнавать, с кем она имеет дело: ее зовут Дагмар Метс, ей двадцать девять лет, позади неудачный брак, детей с первым мужем не было, однако неудачное замужество помешало ей закончить институт, так что в комнатах, подобных этой, где заполняют карточки и анкеты, и соответствующей графе пришлось бы записать — незаконченное высшее. Тут она перевела дух, негромко вздохнула. Только в последнее время она поверила в существование глубоких чувств, теперь она надеется, что взаимопонимание — не пустой звук и ей тоже доведется увидеть лучшие времена. Карл, — Дагмар Метс так и сказала — Карл, не добавив фамилии, — несомненно, человек с богатым духовным миром. Она не сомневается, что у него с Сильвией позади прекрасные годы совместной жизни, но ничего не поделаешь, вечной любви не бывает, все имеет начало и конец. Дагмар Метс пошла в своих диалектических рассуждениях еще дальше: вряд ли Карл сможет совсем позабыть бывшую жену, во всяком случае, ему нелегко было порвать с прежней жизнью, он все тянул и тянул, поэтому именно ей, Дагмар, пришлось взять на себя этот трудный разговор. Пауза. Дагмар бросила взгляд в заоконную осеннюю мглу. И продолжала жалобным голосом: она уже не так молода, чтобы не понимать, какой горькой может быть правда. И, однако, она скажет все до конца. Карл поехал сейчас на прежнюю квартиру, чтобы упаковать чемоданы и переехать к ней насовсем. Но, увы, и откровенность имеет пределы, поэтому сейчас она не будет называть адреса, каждый хочет быть уверенным в своей безопасности. Никогда не знаешь, что может на человека найти и на что он тогда способен. Дагмар Метс умела быть деликатной: говорила о ком-то в третьем лице и при этом вопросительно глядела на Сильвию — понимает ли та, что Дагмар ни в коей мере не намекает на нее? Во всяком случае, добавила Дагмар Метс, неловкие ситуации тягостны для любого человека, и вообще ни к чему трепать нервы себе и другим!
И все же казалось, Дагмар Метс немного встревожило, что Сильвия Курман тут же с ходу не стала трепать нервы ни себе, ни ей. Криков и оскорблений, к которым она, видимо, приготовилась, не последовало, и Дагмар Метс стала торопливо благодарить Сильвию Курман за то, что ей была дана возможность высказаться и облегчить душу. Пылко поблагодарив, молодая женщина выразила убеждение, что теперь, когда Сильвия Курман избавилась от ослабевших супружеских уз, у нее тоже появится возможность внести в свою жизнь радужные перемены.
К горлу подступила тошнота — такое же чувство Сильвия испытала, когда однажды отравилась грибами; собравшись с силами, она расправила плечи и выпрямилась, холодный пот выступил на лбу, она открыла было рот, чтобы попросить принести стакан холодной воды. Пока та сходит за водой, ее стошнит в корзину для бумаг. Она не унизится на глазах у этой женщины — и, о чудо, — самовнушение поистине великая сила! Тошнота прошла, Сильвия задышала размеренно и глубоко и заставила себя равнодушно взглянуть на Дагмар Метс. Та поспешными движениями рук прятала свои пышные светлые локоны под красную шапку. Казалось, ей стоило трудов переносить взгляд Сильвии Курман, теперь она заговорила скорее для самозащиты — голос ее стал вдруг тонким и тягучим, будто паутинка, тянулся он изо рта, — лично она ни в чем не виновата! Разве большое чувство — грех? Ее глаза вспыхнули синим огнем, щеки стали багрово-красными. Сильвия оторопела — каким уродливым может стать красивое лицо!
Дагмар Метс подключила и свою отсутствующую мать — толковые дети наматывают на ус опыт предков — это она говорила о глубинных кризисах и о нулевой точке в супружеской жизни, которые можно преодолеть, только начав жизнь заново. Пусть Сильвия Курман учтет, что Дагмар Метс — человек порядочный, она за честную игру, какая-нибудь другая на ее месте вполне могла бы поиздеваться над потерпевшей поражение. Трудно предугадать, как повернется жизнь, и другому человеку в душу не заглянешь, но она надеется, что Сильвия способна спокойно отнестись к создавшейся ситуации, давно прошли те времена, когда люди были повязаны на всю жизнь. Любовь — вещь хрупкая, в наше время каждый должен с этим считаться.
