Эрик Сигал - Однокурсники
Кроме того, имя мистера Харрисона часто появлялось на страницах «Нью-Йорк таймс», где освещались его встречи с хозяином Белого дома, который консультировался с ним по некоторым особо острым экономическим вопросам.
Он произвел на свет троих сыновей. Но дороже всех ему была дочь. И если послушать, как Сара говорит о нем, то можно подумать, будто ее отец — воплощение всех возможных человеческих добродетелей.
«Вот черт, — думал Тед, — если это хоть как-то связано с эдиповым комплексом, то шансов у меня почти никаких!»
— Думаю, голубой подойдет для рождественского ужина, Тед.
— А может, пойти на обед в сером фланелевом, а голубой приберечь для церкви?
Они тщательно обследовали гардероб Эндрю, подбирая модные наряды для праздника, чтобы Тед смог произвести наиболее приятное впечатление.
— Послушай, Ламброс, на самом деле это не так уж важно. Старик Харрисон не собирается судить тебя по одежке.
— Хочешь сказать, по твоей одежке, — улыбнулся Тед. А потом нервно спросил: — Но ведь есть еще и мама — или ты считаешь, я размечтался?
Как друг Теда, Эндрю решил, что будет лучше, если тот расстанется со своими иллюзиями.
— Да нет, Ламброс, может, ты и понравишься ей на свадьбе дочери в качестве официанта, но точно не как жених. Я хочу сказать, бери, конечно, хоть всю мою одежду, даже чертовы клубные галстуки, если тебе от этого станет легче. Но боюсь, без короны на голове тебе вряд ли удастся произвести должное впечатление на Дейзи Харрисон. А вот корону-то я не смогу тебе одолжить.
— Ну спасибо, ты просто кудесник — столько уверенности мне придал, — проворчал Тед.
Эндрю протянул руку и приобнял друга за плечи.
— Эй, за три с половиной года в Гарварде ты разве так и не усвоил: неважно, как тебя зовут, главное — что ты собой представляешь?
— Да, Элиот, говорить ты умеешь. Наверняка на твоем чемодане сохранились все наклейки с «Мейфлауэр».
— Кончай, Тед, да я бы хоть сейчас поменялся с тобой местами. Ну, приперлись мои предки сюда раньше других, а толку что, если мне даже в сочельник некого пригласить на свидание. Я доступно объясняю?
— Да, похоже на то…
— Ну и хорошо. А теперь забирай все эти преппиевские шмотки и отправляйся охмурять ее родителей.
Они сели в поезд «Мерчант лимитед» 23 декабря. И хотя перегретый вагон был битком набит студентами, которые весело болтали или громко распевали рождественские гимны и прочие популярные песенки вроде «You Ain't Nothin' but a Hound Dog» и «Blue Suede Shoes»[39], Сара с Тедом сидели себе спокойно и читали книги, едва обменявшись несколькими фразами за всю дорогу.
— Кто нас встретит в Гринвиче? — спросил Тед, когда они отъехали от платформы в Стэмфорде.
— Вероятно, один из моих братьев. Папа обычно работает допоздна перед праздниками.
— Есть вероятность, что я понравлюсь хоть кому-нибудь из них?
— Трудно сказать, — ответила Сара. — Фиппи и Эван слегка завидуют, что ты учишься в Гарварде, а их в свое время туда не взяли.
— Шутишь? И это несмотря на твоего влиятельного отца?
— Папа же не алхимик, — улыбнулась Сара, — да и спортсмены они никакие. Поэтому, Ламброс, вы с моим отцом будете единственными гарвардцами среди мужчин за столом. Ну, теперь-то тебе стало хоть чуточку легче?
— Да, — признался Тед, — действительно полегчало.
Было уже восемь часов, когда они, цепляясь за поручни, сошли с поезда на тускло освещенную платформу. Сара обвела взглядом толпы людей, встречающих пассажиров, в надежде увидеть кого-нибудь из своих братьев. Вдруг она издала радостный вопль:
— Папочка!
Тед стоял не шевелясь, когда она бросилась в объятия высокому джентльмену в дубленке — его седые волосы отливали серебром в свете фар автомобилей, припаркованных на стоянке позади него. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем они подошли к нему.
Филипп Харрисон протянул ему руку.
— Рад знакомству, Тед. Сара много рассказывала о тебе.
— Надеюсь, не только плохое, — ответил Тед, изо всех сил стараясь улыбаться. — Я очень признателен вам за то, что пригласили.
Они ехали по Меррит-паркуэй, затем по узким дорогам, обсаженным деревьями, и наконец свернули на подъездную аллею, которая вела к скромному (по сравнению с тем, что воображал себе Тед) дому в колониальном стиле — белого цвета с зелеными ставнями.
Дейзи Харрисон ждала у порога, чтобы поздороваться, и держалась совершенно естественно. Поцеловав дочь, она повернулась к гостю.
— Вы, должно быть, Теодор, — сказала она, пожимая ему руку. — Нам так не терпелось познакомиться с вами.
Вопреки стараниям, у нее не получилось изобразить общепринятую учтивость, как было задумано по сценарию, и сделать так, чтобы голос при этом не звучал осуждающе.
Не прошло и нескольких минут, как Тед с кружкой горячего пунша в руке оказался перед уютно потрескивающим камином — в окружении членов клана Харрисонов. Все выглядело как на карикатуре из «Ньюйоркера». Присутствующие были в одежде от «Аберкомби энд Фитч» в сельском стиле, из-за чего Тед почувствовал себя не к месту нарядным в своей рубашке с застегнутым наглухо воротником и в костюме-тройке от Эндрю Элиота.
Оба старших брата вели себя вполне дружелюбно, хоть Тед и не уловил большого восторга в их голосах, когда Фиппи бросил: «Привет», а Эванс выдавил: «Приятно познакомиться». Четырнадцатилетний Нед оказался значительно приветливее.
— Господи, Тед, — оживленно затараторил он, — скажи, это ведь ужас, как Йель в этом году размазал Гарвард по футбольному полю!
Подобных разговоров Тед наслушался еще в стенах «Элиот-хауса» и знал в них толк.
— Ты должен понять, Недди, — ответил он, — это наш, в некотором смысле, общественный долг — проигрывать йельцам как можно чаще. И тем самым помогать им избавляться от комплекса неполноценности.
Этот цветистый гарвардский треп совершенно покорил самого младшего из Харрисонов.
— Ух ты! — воскликнул Нед. — Но все же проигрывать со счетом пятьдесят четыре — ноль — это не слишком?
— Вовсе нет, — вклинилась Сара. — В этом году ребята из Нью-Хейвена чувствуют себя особенно шатко. Я хочу сказать, Гарвард просто задавил их по части стипендий Родса[40].
— Что немного важнее футбола, — вставил довольный Филипп Харрисон выпуска 1933 года.
— Вообще-то, Тед, — заметила миссис Харрисон таким приторным голосом, что любому диабетику стало бы худо, — все мои родственники учились в Йеле. А ваши — в Гарварде?
— Совершенно верно, — ответил хорошо подготовленный Тед Ламброс.
