Юлия Кова - Живой журнал
— Молодец, Эль, — прошипел Даниэль. Он помедлил, пытаясь обуздать свой гнев: — Спасибо тебе за доверие… Ну и что же дальше?
Эль неторопливо встала. Нашла в сумке пачку сигарет, прикурила и подошла к окну. Стрельнула глазами в мужа:
— Не обижайся, — попросила она, — просто я помню, сколько женщин было у тебя до меня, и…
— Эль, не отклоняйся от цели. Что насчёт твоей Ирины Самойловой? — жёстко напомнил Даниэль.
— Ну, в общем Ира стала работать на меня. Оценивала то, что делали твои маркетологи, и исправляла их недоработки.
— А я-то считал, что это твоя заслуга, Эль, — «укусил» жену Даниэль.
— Погоди, погоди. О моих заслугах речь пойдет дальше… Итак, работала Ира очень хорошо, даже талантливо. Была дружелюбна и приветлива, но меня к себе близко не подпускала. Мне это не нравилось, потому что я не люблю вопросов без ответов и предпочитаю всегда добираться до правды. И я начала аккуратно сближаться с ней… Сначала всё было так, как обычно бывает у двух женщин, увлеченных одним делом и тесно связанных по работе. Обсуждения рабочих моментов и чуть-чуть — личных тем. Потом разговоры стали чуть более откровенными. Иногда, когда я задевала какую-то струнку в её душе, Ира мне открывалась. — Эль выпустила в воздух последнюю затяжку и притушила сигарету. Встала спиной к окну и оперлась бедром о подоконник. — Знаешь, Дани, я не могу сказать, что судьба была очень благосклонна к Ире. Я тебе кое-что о ней расскажу, но ты пообещай мне оставить это только при себе. Хорошо?
— Хорошо, Эль.
Эль подняла бровь, Даниэль перехватил взгляд жены.
— Ладно, Эль, не гляди так: я тебе обещаю, — неохотно выдавил он. Эль удовлетворенно кивнула:
— Отлично. Так вот, Дани, Ира выросла без родителей. Она попросту их не знала. Её воспитывала мать ее отца, которая постоянно болела. Сердечная недостаточность — всё то, что было и у папы, у Дэвида. Потом эта женщина умерла.
— О девочке что, некому было позаботиться? — поднял бровь Кейд.
— Ну почему же «не было». У Иры есть и был тот самый Дмитрий Кузнецов из «НОРДСТРЭМ», но: она ему — не любовница. Просто первый серьёзный роман, первый мужчина, вот и всё…
— Она могла выйти за него замуж. Отличная бы партия получилась, — хмыкнул Даниэль.
— Возможно. — Эль не стала спорить. — Кстати, точно так же, как и ты, видимо, рассуждал и Кузнецов. Но проблема в том, что Ира его не любила. Вернее, она не его любила.
Даниэль усмехнулся и встал. Положил локти на спинку стула и наклонился к женщине:
— Ну-ну. Продолжай, Эль. Как я понимаю, я еще не весь сценарий женского романа выслушал.
Эль недовольно дернула ртом.
— А ты не иронизируй, Дани, — мрачно посоветовала она, — твоя жизнь тоже похожа на сериал, и в нём не меньше задушевных историй. В общем, обойдёмся без этих твоих сарказмов… Итак, Ира и Кузнецов разошлись примерно шесть лет назад. Поначалу Кузнецов хотел вернуть её и даже пытался контролировать её личную жизнь, — красноречивый взгляд, брошенный Эль на мужа, цели не достиг, — но, в конце концов, Кузнецов Иру отпустил. К счастью, им удалось сохранить душевное тепло и даже остаться друзьями.
— И твоя подруга кинулась во все тяжкие, — насмешливо предположил Даниэль.
— Нет. Мне кажется, Ира просто ушла в своё одиночество. Ей не надо связей из области «так полагается», — спокойно отрезала Эль. — Вот поэтому все эти «страсти» её душу не трогали. А внимание мужчин раздражало. И Ира погрузилась в работу с головой.
— Ах, какая волшебная и душещипательная история о современной Золушке, — Даниэль язвительно поморщился и попинал стул, — но это не приближает меня к пониманию причин вашей дружбы.
Эль взглянула на мужа:
— Сейчас объясню. Помнишь те первые дни после похорон Евангелины?
— Да, — Даниэль нахмурился. — Я остался с Евой, а ты поехала на кладбище, чтобы заказать крест на её могилу. Но это, Эль, мы с тобой уже обсуждали.
— Вот именно, — женщина кивнула. — Я хотела тебе сразу про Иру рассказать, но ты меня не дослушал. Не дал мне и слова вставить… Итак, мы остановились на том, что я отправилась заказывать памятник. Но поехала я не одна. Со мной отправилась переводчица. В роли переводчицы выступала Ира.
— Что, прости? — Даниэль решил, что ослышался. — Нет, Эль, я с тобой точно с ума сойду… Эль, с тобой туда могли отправиться я и твоя дочь, — возмутился Даниэль. — Потому что у тебя, Эль, есть семья.
— Нет, Дани. С некоторых пор у меня есть только ты, а я в одиночку сражаюсь с тобой за дочь, — Эль опустила голову.
— Слушай, Эль, — нетерпеливо выдохнул Даниэль, — но ты же сама…
— Вот именно! — Эль вскинула голову и её глаза гневно блеснули. — Вот именно, Дани, что «я сама»! И теперь всё, что мне остаётся, так это спать на той постели, что я себе застелила. И нести ответственность за свой выбор. Или… — Эль зло оттёрла глаза, — или же найти себе такую же одинокую душу и научить эту душу жить, чтобы самой не умереть в одиночестве… Вот почему я вцепилась в Иру. Не она — в меня, а я — в неё.
Даниэль нетерпеливо вздохнул:
— Так, Эль, что было дальше, когда вы приехали на кладбище?
— Ах да, — Эль расслабила плечи. — Пристроив машину на парковке, Ира попросила меня подождать в машине, потому что ей надо было купить цветы. Вернулась она через пять минут с белыми лилиями. И это в январе, когда таких цветов нигде нет. «Где ты их взяла?», — удивилась я. — «Мама умерла зимой, — ответила Ира. — И я каждый год заказываю эти цветы для неё. Заглянем к ней по дороге?». Я кивнула. Мы шли к могиле Евангелины, и напряжение нарастало. «Они что же, рядом похоронены?» — думала я, приближаясь к могиле крёстной своей дочери. «Это здесь, Эль», — позвала меня Ира, когда до могилы Евангелины оставалось метров десять. Когда мы подошли к памятнику матери Иры, тут вся правда и открылась… Дани, представь себе невероятное совпадение: два участка рядом, отделённые лишь полосой деревьев. Вот так и обнаружилось, где была похоронена сестра крёстной моей дочери. А Ира узнала, что рядом с ней долгие годы жила её родственница. И если меня это поразило, то Иру сразило наповал.
Даниэль задумчиво посмотрел на жену.
— А что, если это была игра, рассчитанная на тебя, Эль? — осторожно спросил он.
— Нет, Дани. Я так не думаю, — покачала головой женщина. — То, что я заметила в глазах Иры, невозможно сыграть. Такое я видела в жизни только два раза, и оба раза на твоём лице. А ты у нас мастер по маскам невозмутимости.
