Крейг Маклей - Книжная лавка
Сотрудники скинулись и заказали копию статуэтки «Оскар» с табличкой «Лучшей исполнительнице роли менеджера». Сначала Леа держалась молодцом, но потом не выдержала и в момент прощания расплакалась навзрыд.
— Ну что вы, успокойтесь, деточка, — утешает Эбенезер, на груди которого Леа, собственно, и рыдает. — Не стоит так за нас переживать. Мы справимся, какие бы усилия для этого ни потребовались.
Уиллард красноречием не отличается.
— Будешь играть Женщину-кошку, прихвати для меня деталь от бэтмобиля. Ну, или там зеркало. Во круто будет!
Олдос принял увольнение Леа особенно близко к сердцу. Последние пять дней ходил за ней по пятам, будто щенок, боящийся, как бы его из дома не выгнали. Мы с Леа всю неделю объясняли ему новые обязанности. Завтра Олдос в первый раз попробует сам открыть магазин. Я уже морально приготовился, что в семь тридцать меня разбудит звонок из охраны. Олдос забудет отключить сигнализацию, и вообще будет вести себя как типичный грабитель.
— Не волнуйся, Олдос, — всхлипывает Леа, вытирая щеки. — Мы и дальше будем общаться. Дождаться не могу, когда познакомишь с Симоной.
— На выходных в «Престиже» показывают все серии «Берлин-Александерплац», — отвечает Олдос. — Симона очень хочет посмотреть. Уверен, она будет рада, если вы, ребята, составите нам компанию.
Леа улыбается.
— Спасибо за приглашение, только у меня очень плотный график… Но ничего, что-нибудь придумаем.
Стараюсь подавить облегченный вздох. Пятнадцать с половиной часов Фасбиндера — это уже перебор. Хуже могут быть только пятнадцать с половиной часов закадровых комментариев в исполнении Олдоса. Он из той породы, которую в кино вечно тянет поболтать. Нет, не подумайте, Олдос не вопит на весь зал, но, если ему придет в голову какая-то мысль, он сразу наклонится к тебе и незамедлительно ею поделится. Увы, знаю по опыту — вынужден был вытерпеть длиннейшую философскую тираду, из-за которой пропустил значительную часть фильма «Сияние чистого разума».
Занудство Олдоса навело меня на мысль: надо изобрести более щадящую версию газового баллончика — от надоедливых типов. Не настолько мощную, чтобы полностью их дезориентировать, но пусть хотя бы заткнутся и молча смотрят кино. Разве они не за этим пришли?..
Наконец Леа прощается со всеми, и мы отправляемся домой, чтобы по-быстрому принять душ и переодеться перед ужином в «Энрико».
— Ну, как настроение? — спрашиваю я, когда устраиваемся за моим любимым столиком возле камина.
— Ты знаешь, неплохое, — со вдохом отвечает Леа. — Но страшновато. Правда, в хорошем смысле — волнительно и интересно, что произойдет дальше. Мне будет их не хватать.
— Даже Лолиты? И Матери Терезы?
— С Матерью Терезой мы как раз очень хорошо поладили, несмотря ни на что. Тут как в семье — у всех есть родственник со странностями. Главное — запомнить, на какие темы лучше разговор не заводить, и все будет нормально. А насчет Лолиты ты прав. Психопатка слабоумная, иначе не скажешь. Теперь я больше не ее начальница, а значит, могу говорить что думаю.
— Я до сих пор ее начальник, а позволял себе обзывать Лолиту и похлеще.
— И долго ты собираешься там оставаться? — спрашивает Леа.
— В каком смысле?
— В смысле, даже если магазин не закроют, пора подумать о будущем и заняться наконец тем, чем хочется.
Попал. Чего угодно ожидал, но не этого. Рассчитывал на приятный вечерок в непринужденной обстановке. Посидим, поболтаем, будем вспоминать забавные случаи в магазине. Про беременность, конечно, ни полслова — в конце концов, все уже обсудили и решили. Не думал, что рискую оказаться в центре внимания. Мысленно приказываю своим войскам покинуть зимние квартиры и занять оборонительную позицию.
— О каком таком будущем? Чего мне хочется?
— Извини, я перед тобой виновата, — отвечает Леа. — Кому угодно помогала — и Эбби, и Олдосу, а про тебя совсем забыла. А ведь ты больше всех нуждаешься в помощи.
— А с этого места поподробнее…
— Нет, не в такой помощи, как они. Но я прочла твою книгу. Она замечательная! Когда отказали в одном издательстве, ты не пробовал отправлять ее в другие?
— Неужели ты правда прочитала мою книгу? — удивляюсь я. На моих глазах Леа в нее даже не заглядывала.
— Перед прослушиваниями не спалось, надо было как-то отвлечься. А свою роль уже миллион раз перечитала. Да еще твой храп — хоть на стенку лезь…
— Я разве храплю?
Леа улыбается:
— Только когда на спине лежишь. Пихаю тебя локтем, и ты сразу на бок переворачиваешься.
— Извини. Не замечал.
— Брось, ты же не виноват. Но не отвлекайся от темы.
— Рад, что мое творчество не усыпило тебя через пять минут. Или усыпило?
Подходит официант и спрашивает, готовы ли мы сделать заказ. Я выбираю курицу «Пармезан», Леа — медальоны из телятины. Алкоголь она не пьет, поэтому заказываю один бокал кьянти и минеральную воду для Леа.
— Нет, — наконец отвечает она. — Наоборот, на днях полночи читала, так не терпелось узнать, чем все закончится. Вижу, намечается продолжение. Молодец!
Искренне рад, что Леа понравилось. Когда просишь кого-то из друзей оценить твое творчество, ситуация возникает неловкая. Тебе, конечно, нужны честные мнения — какой толк от лести? Но иногда подобная честность может разрушить самую крепкую дружбу. Всегда предупреждаю, чтобы не жалели меня, но рискнуть никто не осмеливается.
— Спасибо, — отвечаю я. — Сначала о продолжении не думал. Но потом так сроднился с персонажами, что захотелось написать о них что-нибудь еще.
— Сначала разберемся с первой частью. Итак, у тебя есть готовый роман. И что ты намерен делать?
Пожимаю плечами:
— Понятия не имею. Терпеть не могу предлагать себя и все в таком духе. А главное — не умею.
Леа отпивает глоток воды.
— Думаешь, мне нравится через день на прослушивания бегать? Ненавижу прослушивания! Кто их только придумал? Борешься против тысячи других претенденток за жалкие десять секунд экранного времени и часто даже не знаешь, что у тебя с самого начала шансов нет, потому что ты рыжая, или весишь меньше ста кило, или режиссер уже отдал роль любовнице, а кастинг устроил для отвода глаз. Да, предлагать себя очень трудно. Для начала надо самому верить, что чего-то стоишь, а это не так легко, как может показаться.
Неудивительно, что среди знаменитостей столько алкоголиков и наркоманов, думаю я. Получается, для их ремесла надо сочетать несочетаемое — неуверенность в себе с огромным самомнением. Из неуверенности в себе рождается потребность постоянно получать подтверждение своей ценности, причем от огромной аудитории. А самомнение необходимо, чтобы дать людям понять — ты этого заслуживаешь. Стоит этому хрупкому балансу сместиться на одну сторону, и начинается — скандалы, драки, суды…
