Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)
Ох, и не знаю даже. Все сразу и в голове не укладывается.
После нескольких секунд размышлений, я, смочив горло пивом, сказал:
– Денис, я все равно не пойму, зачем Вере понадобилось выдавать мне список тестов? В тот день, когда Алексей приходил со своими тостами. Не вписывается это в твою теорию.
– Почему же не вписывается?.. – он опять стал нервно покачиваться на стуле. – Для Веры все эти тесты ужасно занимательная штука. Ей, видимо, показалось забавным раскрыть часть карт и лишний раз проверить твою смекалку. Что в этом такого?
– Но в этом списке нет и половины названных тобой тестов!
– Да, – он в задумчивости провел рукой по гладко выбритому подбородку и принялся теребить свои рыжие усики. – Действительно странно. Следы путает, стерва.
– А сообразительности, ни в первом, ни во втором случае там вообще нет!
– Согласен. Действительно странно, – повторил он.
Толик все пил пиво. Меня уже мутило от выпитого, а ему похоже хоть бы хны.
– А! – воскликнул Денис и вскочил с места. – Так с разборками в кафе, разве это тест? Точнее, ведь это не ее тест, а твой!
– Мой?!
– Наш, в смысле. Мы ведь его придумали, помнишь? А она попыталась ответить нам тем же и прокололась. Это была наша победа!
Я вспомнил о своем начальнике, слезах Веры, ее лжи и оправданиях. Конечно, она сама виновата в том, что решила меня обмануть. Но при этом она все же помогла мне с моей несуществующей проблемой. Не сочини мы все это, не было бы ни братков в кафе, ни слез у меня дома, ни лжи, ни трех месяцев одиночества. С ненавистью я посмотрел на Дениса, мне захотелось врезать ему за его идиотские идеи и самоуверенность, из-за которых произошло уже столько неприятностей.
– Хотя, странно, почему она тогда сбежала от тебя? – почти шепотом сказал Дёня.
Вот-вот, подумал я. Но нет. От меня ему этого никогда не узнать. Наверное, еще и потому что я до сих пор чуть ли не физически ощущал свою вину и стыдился собственного малодушия.
– Что же мне теперь делать? – спросил я, желая отвлечься от неприятных мыслей.
– Не знаю. Жди.
Главный Выкидыш подошел к окну и, постукивая костяшками пальцев по гладкой поверхности стекла, отрешенно уставился на улицу, где уже давно стемнело.
– И это вся твоя теория? – процедил я сквозь зубы.
Он никак на это не отреагировал. Толик, наконец-то захмелев, смотрел по сторонам, останавливая свой тяжелый взгляд то на мне, то на Денисе. Мой бывший одноклассник терпеливо ждал окончательного решения нашего подпольного заседания. Неожиданно Главный Выкидыш отвлекся от созерцания заоконных достопримечательностей:
– До меня не доходит вся эта ситуация с бытом. Может, она пытается пробудить в тебе интерес? То есть, пожив вместе, передать часть своих пристрастий, увлечений. Ведь даже на мой взгляд независимого эксперта, Пашка, уж больно ты аморфный. И в этом твоя основная проблема.
– Не пудри мозги, – авторитетно пробурчал Толик. – Чё ему конкретно делать?
– Объясняю, чиста, популярно, – с издевкой произнес Денис. – Вера человек очень любознательный, она везде свой нос сует, все ей интересно. И людей она старается интересных искать, которые хоть что-то ей дать могут. Вот я, например, приоткрыл для нее завесу в мир философии и психологии на свою, как оказалось, голову, Толик периодически учил ее на машине ездить, в спортзалы водил. А что дал ей ты, Павлуша?
Я почесал затылок. Мне нечего было ответить.
– Трупики вместе вы не вскрывали, – вяло пошутил он, – психопатов не исследовали. Что вообще может быть в тебе интересного? Загадка!
– Ну, если ты оскорблять… – обиженно проговорил я.
– Упаси бог! Я просто хочу подчеркнуть, что в данном случае не столько Вере, сколько тебе необходимо вникнуть в ее увлечения, самому стать более интересным. Тогда, возможно, она изменит свое поведение. Или, увы, вам придется расстаться. Судя по всему, времени осталось совсем мало.
– А тесты? Вдруг я еще покажу себя.
– Ты!? Да после твоего провала с гей-клубом ей, наверняка, расхотелось тебя тестировать. Кажется, и так все понятно.
Я опечаленно повесил голову.
– Пашка, не унывай, – почти по-отцовски заметил Толик. – Я вначале тоже сильно парился, а потом подумал – да черт с ней, с этой Веркой. Мало ли баб кругом? Потрахаться, так вообще в любой день найдем, сам понимаешь, какая у нас тут сауна. А для души… херня все это.
Не нужно было быть психологом, чтобы понять – Толик убеждает не столько меня, сколько себя. Потеря Веры до сих пор занозой сидела в его сердце.
– Нужны ему твои бляди, – злорадно усмехнулся Дёня. – Пашок – человек мировой души, добрый малый, и с первой попавшейся ему неинтересно.
Если бы не вступившийся Толик, я бы точно врезал этому Денису.
– Заткнись, понял! Тошно человеку, а ты ему еще на мозги капаешь.
Секунд пятнадцать в комнате стояла гробовая тишина. Только в коридоре и за стенкой, как бы насмехаясь надо мной, слышался вульгарный смех «ночных бабочек» и голоса их клиентов. Хотя нынче нам готовы продавать все что угодно, только плати деньги, мне кажется, в этом случае есть какая-то ущербность – покупать себе секс. Какой может быть секс без любви, привязанности, симпатии, наконец? Как можно спать с женщиной, зная, что ей до тебя нет дела? Надеюсь, я до такого не докачусь.
– Да ладно, чего уж там. Сам в такой ситуации побывал, – сказал Дёня. – Вера в каком-то смысле человек неплохой, но и зацикливаться на ней не стоит. Тем более, ведет она себя просто по-хамски. Требует черт знает чего, сама, наверное, уже запуталась в своих поганых тестах…
– Мы не спим с ней вот уже больше недели, – еле слышно проговорил я, прервав его рассуждения, и понурил голову.
– Оп-па! – тут же воскликнул Толик. – Мне эта история знакома.
Денис нахмурился:
– Почему ты раньше об этом не сказал?
Я неопределенно пожал плечами, Толик почесал бритый затылок.
– Тогда ясно, Пашок, чё ты разволновался. Базару нет – херня полная, а то я раньше никак врубиться не мог. Ты все – «не такая», да «не такая стала». Какая, блин на фиг, «не такая»? Теперь понятно – не дает, значит, кинет скоро. Сто пудов, ты даже не сомневайся!
Спасибо тебе, Толик, на добром слове, обнадежил.
– Хм. Если подумать, то ее действия вполне закономерны, – неловко улыбнувшись, заметил Денис. – Ты провалил последний тест с ориентацией и заслуживаешь наказания. Вето на секс – по той же части. Но тебя, очевидно, интересует иное – как долго это может продолжаться? Насколько высока степень твоей вины в понимании Веры, а, следовательно, и мера ответственности?
Я кивнул головой.
– Могу тебя успокоить – Вера не из тех, кто вначале придумывает как обидеться, и только потом – зачем это нужно. Навряд ли запрет на половую жизнь вообще имеет какие-либо сроки. Скорее, ты должен просто искупить свою вину.
– Искупить вину?
– Ну да, исправиться, излечиться, выкарабкаться. Понимаешь, сделать что-нибудь, совпадающее с ее дурацким планом. Я же говорю, она эгоцентристка. Хотя это касается не только ее, а, скорее, всех женщин. Все они равняют нас под одну гребенку феминистических идеалов, которые они почерпнули из своих дамских романов и журнала Cosmopolitan.
Хорошо он рассуждает, складно – это не ему мучаться воздержанием. Рассуждать можно было долго, но сходу проблемы не решаются. Денис дал пищу для размышлений, осталось подумать самому. Глядишь, будет какой-то толк.
Заботливо пикнули часы, я глянул на них и понял, что:
– Мне пора. Вера ждет.
Выкидыши ничего против не имели. Только, когда я уже был у двери, Толик осторожно спросил:
– Ты, это… Точно не хочешь расслабиться? – он недвусмысленно кивнул в сторону соседней комнаты.
Я отрицательно мотнул головой, и Толик понимающе вздохнул. Сунув сигарету в рот, Денис закурил и сказал напоследок:
– Не волнуйся, Пашка. Пока мы одно целое – никакая Вера с нами не совладает, это я тебе обещаю. Главное, поддерживай связь.
На улице было сыро, темно и одиноко. Съежившись и сунув руки в карманы, я быстрым шагом направился в сторону остановки.
Миновав автостоянку слева от сауны, я пошел вдоль ограды Городского сада. Карусели и аттракционы за ее чертой, остановленные в октябре прошлого года и еще не включавшиеся в этом сезоне, мрачными силуэтами высились в темноте, нагнетая и без того невеселое настроение. С поздней осени и до ранней весны парк всегда пустовал, не считая редких посетителей крытых кафе на его территории. И лишь в теплое время года здесь сутки напролет гремела музыка, слышалось пение приглашенных в кафе музыкантов, повсюду шатались пьяные. Сейчас – тишина, мертвяк.
За Городским садом мне предстояло пройти небольшой скверик возле Дома Ученых, в котором всегда было полно собак. В скверике, конечно, а не в Доме Ученых. Они собирались там целыми стаями, рыскали вокруг и в панике отшатывались при приближении первого встречного. Было немного жутковато, когда они начинали выть, а я в это время шел неподалеку, но, по большому счету, они вызывали у меня, скорее, чувство жалости, чем страха.
