Виктор Мартинович - Озеро Радости
— Зарплата триста пятьдесят. Работа с одиннадцати до восьми. На точке через день. — Он замахивает рюмку водки и отпивает ровно четверть стакана сока. Это значит в графине — двести граммов. Потом крякает, массирует себе растительность на лице и продолжает: — К торговле: порошок, паста, шампуни. Ни весов, ни ящиков — все упаковано и хорошо пахнет. Сахар, а не работа. Сам бы пошел. Но у меня таких точек пять. Весь день между ними кузнечиком ношусь. Кручусь. Время такое.
Новый Ясин офис — крохотный уступ в подъезде дома на станции «Автозаводская». Уступ застеклен, к нему подведена лестница.
— Здесь раньше проходной подъезд был, — откровенничает Каравайчук, когда в первый рабочий день заходит принять выручку. — Думаю, такой шанс для бизнеса! Надо один выход закрывать и точку ставить. А для этого разрешение жильцов нужно. На дворе — девяносто второй! Три квартиры, четыре этажа. Готовь листать косарь. Каждый попросит по сотке — и все, финал. Ну, я решил на шару сунуться. Занес им по кило бананов! В каждую хату! Думал, не проканает! Думал, по сотке выкатит каждый! Но проканало! Подписали! Во народ был! Журнал «Огонек», а не народ! Я эти бананы за первый день отбил! За день!
Весь бизнес Каравайчука строится на понимании, усвоенном на эпизоде с бананами. Утром он проезжает по рынкам и оптом скупает товар, который с шестидесятипроцентной наценкой реализует Яся в розницу. Принцип «на шару» работает, так как до ближайшего гипермаркета далеко. Выйди Каравайчук на заметные прибыли, его шарашка была бы прожарена в духовом шкафу и сервирована в кисло-сладком соусе с белой спаржей для респектабельных людей, вроде Ясиного отца. Но доходы у Каравайчука ниже ячейки просева сита, отжимающего бизнес в городе. В хорошие районы Каравайчук не суется, так что ему позволено собирать крошки, крошки от которых перепадают Ясе.
Рассчитываясь за первый месяц, работодатель протягивает ей двести долларов.
— Ты же в курс дела входила! Вымолот не в полную силу был! На испытательном сроке! — пытается он оправдаться.
Его лоб взмокает предчувствием легких денег. Но в Ясе включается московский опыт и московские коммуникационные схемы:
— Со мной так не пойдет, дядя! Зажмешь расчет, я в Минтруда на горячую линию позвоню, что у тебя при торговле средствами гигиены санитарные условия не соблюдаются, продавцу по нужде приходится в подземку бегать! Точку обратят в доход государства, и плакали твои бананы.
Каравайчук всхрюкивает и достает из кошелька еще сто пятьдесят долларов — они были подготовлены к расчету, просто он надеялся, что проканает без них.
Нашей героине кажется, что нормальные варианты в ее жизни кончились. И теперь утомленное ее неуемностью мироздание будет подсовывать бюджетного Каравайчука, в той или иной форме. Она боится, что, откажись она от этой работы, следующим местом ее трудовой деятельности станет торговля алычой на Комаровском рынке.
* * *
Вещи, которых для нее не существует: самолет и само ощущение взлета и посадки (внутреннюю авиацию, идея которой не вступает в конфликт со штампом в паспорте у девочки, отменили); желтый песок у кромки прибоя, соленая пена, чайки; кипарисы; ледники на вершинах гор.
* * *
«В настоящее время связь с данным номером отсутствует». Он где-то там, среди ледников на вершинах гор.
* * *
Ясино рабочее пространство — сорок на восемьдесят сантиметров. Именно столько места на полу не занято стендами и витринами. Пространства хватает для стула, который можно смещать по горизонтали, но не по вертикали. Стул плох тем, что, сидя за ним, ты полностью скрываешься за рядами с косметической продукцией. Из-за этого быстро возникает впечатление, что тебя похоронили «Procter and Gamble» с «Vidal Sassoon», и ты как бы выглядываешь из-под земли, из-за надгробий шампуней. Рядом со стулом остается пятьдесят квадратных сантиметров, в которые помещаются ноги Яси, но только в прижатом ступнями друг к другу виде. День проходит в двух позах: сидящей, когда она устает стоять, и стоящей, когда устает сидеть. Через неделю она изобретает оптимальный промежуточный вариант — стоя на одной ноге, вторую в полусогнутом виде, коленом — на сидение стула. Руки — локтями на витрину с кассовым аппаратом и компьютером. Поза хороша тем, что позволяет играть на компьютере в пасьянс либо убивать время за интернетом.
В кэше «Гугла» Яся находит фотографию, ставшую причиной появления стробоскопа и клубной акустики в бывшем чулане дома. Папа стоит вполоборота, рука теребит тетю Таню. Льняная рубашка темно-стального цвета пошла дизайнерскими складками. Фотография удалена с сайта «Сноп. by» вместе с подхалимским текстом, в котором не было даже намека на разбитую технику и госпитализацию ее владельца: «Сергей Юрьевич и его прекрасная спутница — настоящие гвозди любой минской вечеринки. Похожие на молодых богов, они украшают своим присутствием самые хорошие, самые дорогие мероприятия. Глядя на них, нельзя не испытать жгучую зависть к тому вечному празднику, которым они окружены».
В голове у Яси складывается план, и она решает попробовать. В последний раз.
Она идет на сайт «Отдыхай. by», находящийся на балансе компании «Доходные программы», входящей в структуру холдинга «ИнфоПарк», и смотрит, какой ресторан возглавляет рейтинг самых изящных заведений столицы. Она берет триста долларов, оставшиеся с зарплаты, и еще триста — из конверта, привезенного из Москвы. Эти деньги предназначались для первого погашения долга перед народом, журфаком и Малмыгами, но народ, журфак и Малмыги подождут. Она идет в возглавивший рейтинг ресторан, расположенный в бывшей картинной галерее. Она вызывает управляющего, которого по дороге, в троллейбусе, успевает навоображать респектабельным мужчиной в подкрученных усах и полосатой жилетке. Но управляющий оказывается дерганой блондинкой с псориазом на щеке. Яся объясняет, что ей нужно заказать столик на троих, так как через две недели ей исполняется двадцать пять лет. Блондинка, дернув щекой без псориаза, объясняет, что столики на троих у них не бронируются. Тогда Яся говорит ей, для кого бронируется столик. Блондинка дергает щекой с псориазом и говорит, что в этом случае им накроют в банкетном зале. После этого они садятся с итальянским шеф-поваром и составляют меню вечера: спагетти с гуанчале, капрезе, брускетта, на горячее — аббакьо и сибас на подушке из овощей. Яся вносит шестьсот долларов предоплаты. Заведение берет на себя обязательство выслать приглашенным меню на французском, русском и итальянском.
После этого Яся возвращается домой, берет сверхтонкие цветные маркеры и рисует на гофрированном картоне, который выбрала в магазине «Подарки», два пригласительных. Их дизайн выстроен вокруг числа 25, гамма — фиолетовая с золотом. Присутствует изображение дома и звездное небо над ним. В половине седьмого заходит Лаура, и Яся уточняет, где будет подан ужин. Вопрос вызывает секундную заминку у обходительной Лауры. Она сообщает, что местом ужина сегодня избрана голубая гостиная — оттуда будет хорошо виден закат. Но, говорит она интонационно споткнувшись, стол накрыт на два куверта. Хозяин и хозяйка дома seulement. Вежливо склонив голову, Лаура предлагает сервировать Ясе во флигеле, та отвечает традиционным «спасибо». После этого ждет час, берет пригласительные и проходит в голубую гостиную, издалека слыша доминирующую в ней тишину, прерываемую лязгом ножей и вилок о фаянс. При ее появлении папа перестает жевать и застывает с набитым ртом, а тетя Таня торопливо сглатывает и запивает еду большим количеством воды из бокала. «Ты же не собираешься тут садиться?» — говорят папины глаза, с ужасом глядя на шесть свободных стульев, приставленных к столу. Но Яся — дисциплинированная девочка. Она остается стоять.
— Уважаемые родители, — говорит она торжественно. — Папа. — Она кивает отцу. — Мама. — Она безо всякой заминки кивает тете Тане. — Последние годы я жила в этом доме на правах привидения. Пугала вас лязгом своих кандалов и по ночам выла из коридоров. Я отдельно ела и даже в город ездила на маршрутках. Я понимаю, что заслужила ваш игнор своим поведением.
Яся обходит стол и становится за папой. Тот предпринимает попытку в несколько жеваний довести находящуюся у него во рту еду до сглатываемой консистенции, но на столе — мясо, а потому так быстро проблему не решить. И он снова застывает с полным ртом. Яся кладет на стол у его руки пригласительный.
— Я хочу загладить свою вину… Сделать шаг навстречу. Прекратить эту холодную войну.
Она кладет второй пригласительный у руки тети Тани.
— Через две недели у вашей дочки — день рождения. Мне исполнится двадцать пять. Я сняла для нас столик в галерее и заказала ужин в северо-итальянском стиле. Буду очень рада вас видеть. Отужинаем втроем?
