Голованов - айный язык птиц
Те молчат.
– Счастливы?
– Послушайте, – уговаривает его Валя. – Зачем вы спрашиваете? Дайте мы уйдем…
– И даже не выслушаете меня?
– А хули тебя слушать? – опять бросается в его сторону Федька.
– Я хочу напиться. Потому что я – самый несчастный человек в мире…
– О! – говорит Валя. – Еще один! Таких мы много видели… Инга! – зовет она. – Помоги-ка…
Но Инга занята.
– На! – Федька наливает «несчастному» водки в пустой стакан. Тот выпивает.
– И что же у нас за несчастье такое? – растягивая время, говорит Валя.
– Я должен завтра совершить подлость.
– Какую подлость?
– Не хочу ничего говорить… Но это правда подлость, не шучу…
Внезапно разворачивает Валю к себе и целует на глазах у Федьки.
От неожиданности все трое встают.
Аэлита из-за столика спокойно наблюдает за всем происходящим.
Со всей силы, выбросившись вперед, Федька бьет по скуле шефа.
– Н-на-тебе-гадина!
Шеф отлетает, падает на соседний столик, все как в кино, какие-то люди ахают, звенит стекло, а шеф, вдруг стянув скатерть со стола, который он опрокинул, поднимает ее над головой и восторженно кричит:
– Финал! Финал! Плачу за все!
Федька с Валей какими-то улицами бегут прочь от ресторана.
Опять шеф: плачу за все! В зале появляется милиция…
Лита сажает его, пьяного, на сиденье рядом с собой, садится за руль, и через секунду красный «порше» исчезает в глубине улицы…
Шеф потирает ноющую скулу и бормочет: «Какой финал! Какой контакт! Превосходный вечер!»
Ночь. Офис нефтяной компании. Темно. Только луна над степью. И внутренний дворик освещен. Бассейн изнутри светится голубым. Вокруг него в тень, под кусты, уходит зеленая травка. В шезлонге полулежит шеф, махровое полотенце наброшено на бедра, пьет мартини. Бутылка на столике. В голубой воде – смуглое женское тело в тонких черных купальных трусиках – Аэлита. На бордюре бассейна – еще один бокал с трубочкой и долькой лимона. Она делает несколько сильных гребков, нежась в светящейся воде, переворачивается – так что становится видна ее грудь, – потом меняет курс, одним движением ног проталкивает себя к бортику, придерживается, пригубляет вино. Смотрит на шефа. Он здорово выпил, голова запрокинута вверх.
Она отталкивается от бортика, хватается рукой за хромированный поручень, гибко, как кошка, поднимается по лесенке, подходит к шефу. Пытается взять у него полотенце – он не отпускает, смотрит на нее. Она улыбается, садится на корточки, начинает ласкать его. Очень откровенно. Потом перекидывает через него ногу, садится верхом и целует его в губы. Кусает. Опят целует. Проводит языком. Он оживает, ладонью за шею пригибает к себе.
Трусики падают в траву.
Из-за бархана, из тьмы, на них смотрят казахские мальчишки. Как на инопланетян.
VI
Город. Шумная, полная автомобилей и трамваев площадь. На углу одной из улиц – банк и банкомат прямо в стене. Подруливает вахтовый автобус. Открывает двери, оттуда выходят люди в фирменных желто-черных спецовках. Идут к банкомату, выстраиваются в очередь.
Банкомат: экран, клавиатура. Пальцы, набирающие код.
Что-то не то. Первый возится-возится, два раза набирает код, потом опять набирает, выводит баланс. Тупо смотрит на чек.
– Ты там чего застрял, дядя Андрей? Миллион получил? Давай пропускай!
– Да я вот не пойму… – говорит первый и отходит.
Второй – могучий такой, основательный мужик. Набирает код, заслоняя клавиатуру спиной.
– От жены, что ли, пин-код прячешь, Петрович? – опять шутит какой-то остряк. – Давай не задерживай!
Петрович отходит, но в руках у него тоже чек, а не деньги.
Третий – Федька. Раз-раз – все делает резко.
– Какого черта?! – вскрикивает он. – Что значит: баланс ноль-ноль-ноль? А за март, апрель?! Петрович, хули ты молчишь, у тебя эта штуковина что показала?
– Нулевой баланс, – мрачно и неохотно отвечает Петрович.
– А ты, дядя Андрей? Что у тебя?
– Нет начислений…
– И вы молчите! Как штырь проглотили! Как это нет начислений?
Вы что, ребята? Второй месяц денег не плотят! Вы чё…
Подходят из разных концов очереди. Ну-ка ты попробуй, ты попробуй.
– Вот гады! (Общий шум). Два месяца ни у кого ни хрена! А спросить? Спросить с кого? Мать вашу! Придумали аппарат вместо бухгалтера! Сук-ки рваные! Даже спросить нельзя! Как жить?! Деньги – откуда брать?
– Да раздолбать эту штуковину…
– Что мы – быдло, что ли?!
– Ломик, ломик есть у кого-нибудь?
– Вы что, вы что!
– А что – «что»? Нашим детям есть-пить надо?
– Да хули там, вскрывай его, ребята!
– Нба ломик-то…
– Быстрей давай, а то сгребут всех!
Милиционер из банка появляется в дверях, но, видя разгоряченную толпу, торопится незаметно исчезнуть.
Бьют, разбивают экран, потом по-рабочему деловито простукивают стену, куда вмурован аппарат, находят слабое место и под одобрительные крики товарищей выламывают аппарат из стены, валят на землю и вскрывают «со спины» дверцу.
Сирена милицейского патруля.
– Давай быстрее, что там?!
– Пусто!
– Даже не заправили, сволочи! Или случилось что? Петрович! В прошлый раз ты говорил – задержка выплаты… Или мы им уже по хрену? Ты знаешь?!
– Я знаю, что всех повяжут сейчас. Разбегаться надо. В разные стороны. Чтоб никого…
– Не-е, в автобус, в автобус давай, в контору надо, что за фигня такая, выяснять надо… – галдят мужики, явно подогретые происшедшим и еще полные чувства солидарности и правоты. – С начальства спросим!
Человек двадцать лезут в автобус, столько же разбегаются.
С воем к разломанному банкомату через пробку на трамвайных путях пробивается патрульная машина.
Федька, в руках которого, как назло, оказывается ломик, смотрит, как она останавливается. Как уже дверцы приоткрываются…
Вдруг (а у него все – вдруг) какое-то решение просверкивает у него в мозгу, он изо всей силы размахивается и кидает ломик прямо в лобовое стекло патрульной машины.
– Н-на!!!
Ломик, медленно кувыркаясь, как бумеранг, летит в сторону ментов, те, высунувшись было, втягивают головы обратно в автомобиль, но ломик, пущенный слишком высоко, все так же кувыркаясь, пролетает над – и вдребезги расшибает ветровое стекло едущего следом грузовика. Ослепленный водитель со всей дури таранит милицейскую машину. Свалка на площади.
Федька прыгает в открытую дверцу вахтового автобуса и кричит: гони!
Пост ГИБДД под Астраханью. Унылое, облезлое здание, перекресток. Мент, мотоцикл. По дороге на большой скорости движется автобус. Когда он становится ясно различим, мент выходит из своего здания, прячется в тень, по рации говорит:
– Вижу вахтовый автобус АО 26-34, идет на Телендеевку, задержать?
Рация хрипит, но ответ услышать можно: «Пропускай, пусть доедут».
VII
Поднимая тучи пыли, автобус мчится по единственной прямой улице аула, в конце которой видно уже знакомое нам здание конторы нефтяной компании. За автобусом наблюдают казахские ребятишки, барахтающиеся в пыли. Некоторые пускаются следом, но пыль скрывает их.
На площади перед конторой автобус тормозит. Пыль накрывает его. Чихая, в это облако пыли выходят из автобуса рабочие. Ничего не видно, только автобус да несколько казахских мальчишек.
Когда пыль рассеивается, приехавшие видят, что вдоль всего фасада конторы стоят спецназовцы в шлемах, с пластиковыми щитами, автоматами наизготовку и дубинками у бедра. Их больше, чем рабочих.
«Министр внутренних дел» прохаживается вдоль строя и белыми перчатками стряхивает пыль с обмундирования.
Тишина.
Кто-то шепчет: «А вот теперь точно – смываться надо». Рабочие стоят нестройно, россыпью, в глазах страх.
Парень лет тридцати трех – не особо-то похожий на рабочего, в джинсах, майке, с длинными, по плечи, русыми волосами – останавливает двоих, которые пытаются влезть обратно в автобус:
– Мужики, если сейчас побежите – все. Вы что? Надо выяснить…
– Ты, Петька, молодой, а у нас, знаешь, уже было в жизни. Мне жена сказала: у тебя внуков пять, а дед у них один, так что не вздумай помереть, понял? А тут – пук! – готово дело. Видал автоматы у них?
– Да вы не дрейфьте, – усмехается Петька. – Я сам поговорю. Или вон с Федором.
– Ты меня в эту историю не суй, – вдруг огрызается Федька. – Ты чего у них хочешь – справедливости искать? Щас такой всыпят тебе справедливости!
– Сам пойду, – говорит Петька. – Только не разбегайтесь. Две минуты побудьте людьми. Это на испуг они берут. Поступили неправильно – и пугают.
– Это точно, – говорит кто-то из молодых. – У них все повязано, эти друг друга в обиду не дадут…
– Не бойсь, иди, – подталкивает другой.
Петька, ободренный их голосами, делает пару шагов вперед…
– Дистанция пятьдесят метров! – вдруг железным голосом рявкает «министр внутренних дел», по-прежнему смахивая пыль с униформы.
