Голованов - айный язык птиц
– Резиновые пули или боевые?
– Никаких пуль вообще. Вы должны подавить их психически, как если бы они у вас были. Но если не уверены – прихватите газ.
– Ясно. – Чуть подождав: – Кто платит?
– Не беспокойтесь. Главное, назовите правильную цену, когда все посчитаете. Все это, конечно, отвратительно, но такова плата за то, чтобы наши мечты осуществились…
Он поднимает бокал, чокается с «министром»:
– За наши мечты!
Выпив, мужчины встают, пожимают друг другу руки, шеф провожает «министра» до дверей.
Возвращается обратно с иронической улыбкой на лице.
Внезапно раздается тихий от бешенства голос Литы:
– А ты – дрянь! Жена-англичанка! Ферма в Девоншире! Какого черта тогда ты трахаешься со мной?! Не с кем больше?! Скучно без этого?
Она стоит на подиуме, глядя на него сверху вниз, уперев руки в бока. Глаза ее горят обидой.
– Стоп-стоп-стоп, – говорит он, начиная подниматься по лестнице. – Вот в этих сценах я играть не подписывался. Ненавижу плохой театр.
– А я не понимаю твоей игры!
– Не понимаешь?! Все ты прекрасно понимаешь! Мы с тобой друг друга любим. Так или не так?
Он уже стоит рядом с нею, легонько поглаживая ее плечо.
– Я люблю тебя… И мы играем только в это. А не в скандал в благородном семействе и уж тем более не в выяснение отношений! Увольте!
Не хо-чу!
– Ты ведешь себя как жестокий ребенок – какого черта?! Ты сам ввел такие правила?!
– Мы до сих пор играли честно… И никто никого не подводил…
А завтра нам предстоит такое, что накануне из-за какой-то ерунды…
– Ты при людях размазываешь меня об стену, как говно! – От обиды у нее дрожат в глазах слезы.
– Зачем ты принимаешь всерьез слова? Тем более мои? Ты знаешь хоть одну мечту, которая сбылась бы как есть? Не вывернулась бы наизнанку и не обманула тебя, ты – знаешь? Тем более в наше время?!
– Не знаю…
– Вот убьют меня, и поймешь, кто был твоей мечтой, – с мужской жестокостью произносит он.
– Было бы подлостью с твоей стороны – таким образом бросить меня в этой дыре! – с женской жестокостью восклицает она.
V
Вечер в городе. Федька с Валей в ресторане. Ресторан не шикарный (какой шик в провинции?), но все же не без помпы. Зеркала, люстры, колонны, лепнина на потолке давят на психику так, что Федьке, привыкшему к затрапезной обстановке, неудобно. Он тут же подвигает к себе пепельницу и начинает курить.
– Ты чего занервничал? – спрашивает его Валя. – Сам же хотел… Не нравится – пойдем отсюда. Но ты лучше успокойся. Я Ингу попрошу – она нам дешево накроет.
Федька оглядывается вокруг. Публика спокойно сидит, с достоинством. Выпивают, едят со знанием дела.
Внезапно он замечает свое отражение в зеркале:
– И как только ты тут работаешь… Среди таких рож…
Валя усмехается:
– Да, бывают портреты…
– Знаешь, я когда в таких местах оказываюсь, чувствую, что меня обувают, как последнее чмо. Вот за все эти финтифлюшки. Люстры, скатерти, зеркала… Ты сидишь, делаешь вид, что кайфуешь, а сам последний рубль жопой пережевываешь… Лучше б в кремле на скамейке посидели…
– Брось, мы же сами решили… Я попрошу Ингу…
Появляется Инга, все чин чином, делает вид, что принимает заказ. Только чуть-чуть подмигивает подруге. «Привет-привет».
– Давай нам графинчик водки, салатик какой-нибудь и, если можешь… мы тут вино сами принесли.
– Конечно, я открою, – тихо говорит Инга.
Через минуту возвращается, сервирует стол, ставит графин, перехватывает у Вали вино, открывает, наливает Вале в бокал вина, Федьке в рюмку – водки.
– Спасибо, сестричка, – оживает Федька. – К нам не присоединишься?
– Не могу… – Инга уходит.
– Тогда за что?
– Знаешь, Феденька, давай за тебя… Я так счастлива, что ты рядом. Что мы вместе. И все будет хорошо, поверь. Все будет хорошо…
Они сдвигают бокалы, чокаются, выпивают.
Федька вдруг перехватывает ее руку, чуть улыбается, трется колючей щекой.
– Ты самый красивый, самый… горячий, самый неугомонный… – влюбленно шепчет Валя.
– Уж ты скажешь, – отнекивается Федька, но видно, что он растроган.
– За тебя, – говорит Валя, прикрывая глаза, и Федька вдруг сдается – прогибает его влюбленность этой женщины, которая как чует, что у него на душе, и первым делом поднимает тост за него – и сам пьет, как будто впервые соглашаясь, совпадая с нею.
Через некоторое время – явление шефа с Литой. Шеф здесь – не свой, но окружающее его не подавляет. Скорее наоборот – забавляет.
Тоже, как Федька, оглядывается. Заметив зеркало, показывает себе (или окружающим) язык.
– Ну-с… Чем нас порадует «Волга»? Браконьерской икрой? О! Танцпол! Мы будем танцевать?
Щелкает пальцами:
– Меню, пожалуйста!
Инга приносит меню.
– Меню. Приглашаю вас в новое измерение нашей обыденности: закуски холодные, горячие, супы, основные блюда, карта вин… – И, обращаясь к Инге: – Для начала, если можно, бутылку виски… единственного здесь – «Ред лейбл». И минералки. «Перье» и… Вина действительно французские? Тогда «Божоле». Виски «Ред лэйбл»… Сыр… Оливки…
– Что? Вторые блюда? Да вы оставьте нам, мы поглядим. А пока что – это вот сервируйте нам побыстрее…
Инга отходит.
Шеф листает меню:
– Мясо с грибами по-французски… А почему они решили, что с грибами – это по-французски? Шашлык из осетрины… Типично браконьерская вещь. Не советую. Вот: салат из спаржи. Это подойдет! Полезно для потенции. Только откуда здесь спаржа? – Оглядывает интерьер. – «Volga, Volga, Mutter Volga…» Не Лондон, конечно. Но и не наш аул. Здесь хотя бы деньги можно за что-то платить… Заманчиво! И потом, этот старательно наведенный шик. Дизайнерская интрига. Кулинария… Как много новых смыслов. А это! Это! Какие формы! Какая экспрессия!
Звучит музыка, Инга приносит заказ, когда на танцпол выходят первые танцующие. Несколько девушек без кавалеров. Вспышки света. Ломаная графика движений.
– Черт возьми, какие руки, ноги, подмышки! Я сейчас кончу, черт меня побери!
Лита (уставшая от его постоянной провоцирующей болтовни):
– Замолчи, или я уйду. И вылизывай эти подмышки хоть до утра…
– Что ты, солнце? Ведь это просто впечатления, необходимый стресс после нашего обоюдного заточения… Ты думаешь – я тебя не люблю? Люблю. Но, чтобы оставаться самим собой, мне нужен взрыв! Лучше всего было бы разнести этот ресторан к чертовой матери!
Инга приносит выпивку и оливки.
Он видит, что вино открыто, и, спешно свинтив головку бутылке виски, наливает себе.
– Слушай, если ты будешь стаканами… Ты напьешься.
– Но мы же договорились – напиться, как пролетарии?
– Нет, это ужасно…
– Нельзя прожить настоящую жизнь, ничем не рискуя… – Он отпивает полстакана и невесело улыбается: – Давай выпьем вместе. За наш экипаж. За этот полет в космосе… За эти зимы… Холод. Тьму. Черный песок. Звездную пыль…
Неожиданно истерический поток его красноречия иссякает. Он внимательно смотрит своей подруге в лицо какими-то неизвестными нам, глубокими, печальными глазами.
– Лита, господи… Без тебя я давно бы сошел с ума… Хуже! Просто сгнил бы. Я думал, что смогу сыграть в их игру по своим правилам, а в результате – просто очень дешево себя продал… – Он вновь внимательно заглядывает ей в глаза: – И плохо не то, что дешево, а то, что – продал… И от меня почти ничего… совсем ничего… уже не осталось…
– Виктор…
– Если когда-нибудь нас снимут с орбиты, я попробую вернуться… Стать человеком… Ты представить себе не можешь, как я буду любить тебя…
Они выпивают.
Она нежно целует его. Он еще наливает себе виски и опять выпивает.
– А теперь отпусти меня. Я опьянел от этих земных ощущений…
Я хочу еще… Ты же позволишь мне наделать немного глупостей?
Он снова наливает виски и со стаканом в руке оказывается в гуще танцующих.
Его сильно прет от женщин. Он не говорит ни слова, но мысленно надо вместе с ним пройтись по этим сладостным изгибам.
Потом его выбрасывает из танца к столу, где сидят Федька и Валя. Недолго думая, он говорит:
– Молодой человек, разрешите мне пригласить потанцевать вашу девушку…
– Это зачем? – зло спрашивает Федька и напрягается.
– Интересный вопрос… Ради смены ощущений… Если хотите – пригласите мою – во-он, видите за столиком прекрасную Аэлиту?
– Да пшел ты! – вдруг не по-хорошему начинает заводиться Федька.
– Федь! – удерживает его Валя.
– Ощущений ему захотелось… Да я тебе сейчас такие ощущения на роже оставлю…
– Федь…
Откуда-то появляется то ли дежурный по смене, то ли директор ресторана.
Толчея: «Все нормально?» – «Вы пьяны, молодой человек?» (Федьке).
Шеф:
– Ну что вы! Здесь никто не пьян! Прошу всех разойтись! Здесь все прекрасно… – Федьке: – Ты груб…
– Это ты грубости не видел…
– Вы влюблены, вы счастливы…
