Эльчин Гасанов - Черная черта
– Ах…ты что со мной сделал, придурок…нет…все, не буду…оф…что? Какой Бог? Проблема пространства и времени обширна, а бог – это философская категория. Религия – это кривизна пространства, и каждый ее излагает по своему, с ошибками.
– Однако вы атеист. Оближите пожалуйста мою сперму, – Теодор медленно стал вытаскивать член из зада Эйнштейна.
– Ой, ай!…Тихо, уф…, – вскрикивал физик от боли, и, развернувшись, присосался к мокрому и пока еще вздрагивающему пенису
Теодора.
– Ну так как на счет Бога то? – Теодор засовывал свой пенис в рот
Эйнштейну все глубже и глубже.
– А что Бог? – Эйнштейн зажал в руке большущий член, снизу поглядывая на Теодора. – Человек и Бог – это два вектора, которые можно даже сравнить. Но тогда пространство получается криволинейным.
Это простое доказательство имеет существенный изъян.
Мы не можем сравнить векторы непосредственно. Для этого один из векторов мы должны перенести в точку, где находится первый вектор.
Однако перенести этот вектор 'вне пространственным' способом, т.е. игнорируя свойства пространства, мы не можем.
Следовательно, при обратном переносе и сопоставлении исходного и перенесенного векторов оба вектора окажутся одинаковыми. Необходима другая процедура сравнения. Обозначим криволинейное пространство символом…
– …Ты давай соси, Буба Бубыч! – перебил его Теодор.
И вот тогда Эйнштейн начал такой отсос, это была классика! Он пошел к низу его живота, начал так приятно посасывать и играться, что Теодор не устоял на ногах, присел, раздвинув ноги врозь. Были слышны его вздохи ахи.
Эйнштейн продолжал в том же духе. Теодор двигался навстречу его движениям, а тот как голодный облизывал и теребил его член. Теодор закрыл глаза от наслаждения, чувствуя, что вот – вот его сперма вырвется на свободу, схватил его за седые волосы, и кончил ему в рот.
Теплая жидкость ликуя, фонтаном забила из его члена и во всем теле наконец наступило расслабление… отпустив его лохматые седые волосы, он поднял голову, на губах Эйнштейна капельки спермы, хитренькие еврейские похотливые глаза…
– А ты проказник, скверный мальчишка…- прошептали губы
Эйнштейна. – И откуда ты такой взялся?
– С Кавказа.
– Откуда?
– С Закавказья.
– Никогда не слышал. А это где?
– А вам интересно?
– Да, конечно.
– Хочешь, я вам стихами отвечу.
– Прекрасно, прекрасно.
– Так слушайте же, я повторять не буду.
'Живем на Кавказе, в пиздатой стране,
Страна, бля, богата, а живем как в говне.
И в том виноват не народ ни пизды,
Ни Геша, ни Маша, ни я и ни ты!
А кто виноват, Вам скажу по секрету,
Скажу, как исправить ситуацию эту.
Жизнь, бля, такую пора поменять,
Хуль еще делать, еб твою мать!!!
Херня началась с горбачевской эпохи,
В очередях по полдня все стояли, как лохи.
Чтобы купить хоть чуть-чуть колбасы,
А правительству пофиг, хоть в рот им нассы…
Все проебали: Карабах, и войну
Из нашей, бля, жизни создали херню.
Не буду за пидоров голосовать,
Пошли они на хер болтяру сосать!
Надо, короче, народ собирать,
Чтобы всех пидоров на хрен послать.
Ебнуть всем тварям в правительстве, блядь,
Чтоб научились страной управлять.
Бля, ну короче вы поняли, да?
Не изменим ниче, нам всем пизда…'
И тут кабинет наполнил шквал аплодисментов, в дверях стояли физики и с наслаждением наблюдали за этим бесплатным шоу. Но данная ситуация не смутила ни Теодора, ни Эйнштейна, последний привел себя в порядок и проходя мимо своих коллег, игриво подмигнул им. Приложив палец к губам, он тихо шепнул Ньютону: – Пришел, увидел…Помолчи.
…
Теодор нажимает на кнопку, и видит вихрь, воздушный смерч.
Перед ним появляется царь России Василий Шуйский. Сидит на троне, рядом бояре, боярыни, вельможи. Все написано на ижице, старо русским текстом.
Он зашел за портьеру, слышит разговор двух вельмож.
– Ты глянь – ка на него, глянь! Вылитый Аскольд Вазов.
– Не уж то тот!?
– А то?! Ишь, какие глаза. Этот царский род проклят, его исток осквернил пророка, посланца божьего…
– Прости наши грехи, аминь!
Василий Шуйский вошел к себе в апартаменты, оттуда спустился в свои перины.
Стоит перед большим зеркалом, любуется. И вдруг Теодор слышит речь Шуйского.
– Аскольд, Аскольд…Да, это мой родич, я его прямой потомок. И что из этого?! Да, поговаривают, он изнасиловал пророка. Да! И что оттого! Я скоро забуду этот позор. Забуду! Забуду! Забуду! Забуду!
Забуду! Забуду! Забуду! Забуду! Забуду! Забуду! Забуду!
Но Теодор стал свидетелем, как при царском дворе разыгрывается интрига.
Василий Шуйский отрекается от своего незаконнорожденного сынка
Ивана, и 15 летний сынок Ванюша поднимает крик, начинает громить кулаком, называя себя потомком русского царя.
От греха подальше Василий Шуйский отсылает, точнее сказать, депортирует Ваню с его нянькой в Турцию.
Пятнадцатилетний Иван Шуйский – Вазов оказывается почти одиноким на этом полуострове жизни.
Но Теодор невидимой физической силой следует за этим сынком царя по пятам, перешагивает через каждые поколения и воочию убеждается, как рождаются и вымирают все последующие поколения данного сынка.
Теодор находится как бы вне времени, и со стороны глазеет на жизнь и смерть целого царского – хоть и не принятого – поколения
Шуйских. За это время фамилия Вазовых – Шуйских чуть изменилась, стала Айвазян, Гайвазунц, Гайвазовским.
И вот Теодор дождался: он становится свидетелем, как в 1817 году, в жаркий июльский день, ровно за 100 лет до революции, в Крыму, в красивом городе Феодосии, на берегу Черного моря, в бедной семье
Константина Айвазовского родился мальчик, назвали его Иваном.
Впоследствии этот мальчик станет великим художником Иваном
Константиновичем Айвазовским.
…
1916 год. Западный Азербайджан, поселок Ханлар, близ Гянджинского уезда.
Красивые места, высокие горы, покрытые зелеными лесами.
Вверху в небе парит черный коршун, у родника копытит белый конь с черной гривой. Красота!
Внизу, у подножья были слышны перестрелки армян с азербайджанцами. Залпы снаряд, взрывы бомб, крики людей слились воедино.
И вот тут проезжая мимо по селению Дашлы попали в плен к азербайджанцам трое русских туриста – историка.
Они искали тут последние следы династии Айвазовских. Царь Шуйский отослав своего сынка Ивана в Крым, не знал, что его потомком станет великий русский писатель Иван Айвазовский.
Узнав об этом художник спятил, и написал в своем традиционном стиле мариниста самую свою громкую картину, в которую он воплотил весь свой трехвековой гнев.
Поговаривали, что он незадолго до смерти приезжал на Кавказ, и тут, недалеко от селения Дашлы у черного родника закопал в тайнике свое сумасшедшее полотно.
И в поисках этого секрета русские историки – Владимир, Петр и
Арина – стали пленниками азербайджанских воинов.
Но с ними обращались нормально, местные бойцы не знали русского языка, вот и наши русские историки сидели в комнате, отведенной для арестантов.
Они были плененными вот уже три дня, сидели как турки на большом разрисованном ковре, перед ними на скатерти лаваш, в миске мед и масло. Рядом в пиалах свежезаваренный чай.
Иногда в комнату забегал усатый азербайджанец с карабином в руках, с горской папахой на голове, в кирзовых сапогах. Он хотел проведать пленных, выпить воды, отдохнуть малость.
Увидев его, Владимир привстав, подскакивал к нему как кенгуру:
– Слышь, парень, ты мне скажи, в чем наша вина? Что мы сделали? – спрашивает Владимир воина.
Тот явно не понимал русского языка, Владимир артикуляцией объяснял ему ситуацию. Азербайджанец очень плохо но достаточно почтенно выговаривал кое – какие слова:
– Нэ знаю, ала нэ знаю да! – ответив, воин выбегал на улицу.
Владимир понурив голову, присел с Арине. Арина устало смотрит в окно, громко выговаривает:
– Господи Боже! Тут кто нибудь знает русский язык или нет?
В этот момент в комнату заходит Теодор. Русские устало подняли на него глаза. Но Теодор вскрикнул, подняв руку кверху:
– Здравствуйте товарищи!
– Здрасти, здрасти…- удивленно заговорил Владимир. – А вы кто?
– Так, тихо, все нормально. Теперь расскажите мне, какое полотно
Айвазовского является самым жестоким, изображающим кару всевышнего?
Русские с минуту переглядывались друг с другом, потом Петр тихо выговорил:
– Но мы не знаем эту картину…Мы сами ее ищем. Великий художник узнав о том, что его предок изнасиловал пророка, ушел в горы, говорят сюда, говорят… И вот тут он нарисовал эту вещь. И зарыл у родника. Он сам оставил после смерти шифр, и вот по этому шифру мы добрались сюда. Но мы не в курсе, что тут оказывается идет война. И вот попали в плен прямо в двух шагах от цели.
