Эльчин Гасанов - Черная черта
Внешностью своей он ничем не выделялся из толпы. Он нисколько не отличался небесной красотой, и его лицо не было озарено небесным сиянием.
Он ждал своей участи, с тревогой прислушивался к любому шороху, доносившемуся за железной дверью. Иной раз плакал, но не смеялся никогда.
Простирая руки к небу, что – то говорил. Это был пророк в чужом отечестве.
Двери темницы с шумом и скрипом раскрылись, в подвал вошел Аскольд.
Это был высокий парень лет 28-30.
– Слышь, Ешу?
– Что?
– Ты знаешь, почему ты будешь завтра распят?
– Откуда мне знать.
– Ты переплюнул свою карму, хотел отработать больше программы.
Так не бывает, дорогой друг. Нет никакой миссии у человека на земле.
Нет! Ты бросаешь камень в воду, и этого достаточно. Достаточно полностью. Ты уже этим изменил эволюцию, ход его направления.
Ты пойми, твоя песенка уже задана, ты ей просто не мешай. Только не мешай. А то ты своими шагами преграждаешь развитию обстоятельств.
Никогда не действуй локтями, если у тебя есть рука.
– А вдруг это развитие обстоятельств мне не понравится…
– Так не тебе же это решать: нравится тебе, или нет. Всевышний же тебя не спросит, с тобой не посоветуется. Ему виднее, а ты только своей тупостью будешь ему препятствовать. Ты понял? Нет, ну ты понял, да?
– Нет, не понял.
– Ну тогда не обижайся, – бросил ему Аскольд.
Он резко набежал на лжепророка, повернул его задом к себе, стянул одним махом его брюки, левой рукой стал мастурбировать свой член.
Лжепророк стал дышать глубже, но он очень слабо сопротивлялся.
Аскольд не терял ни минуты, он стягивал вниз весь его балахон.
– Не надо, не надо… – шептал лжепророк.
– Многие говорят, что ты дьявол, не признающий Бога. Но дьявол не может быть безбожником, – шептал ему в ухо сзади Аскольд.
Аскольд расстегнул свои брюки, вытащил наружу свой член, который уже не помещался внутри его одежды. Он взял руку Ешу, и попросил его подрачивать ему член.
Боже, Ешу боялся, но делал это…
– Прости его господи, прости…Он не знает, что делает…- шептал лжепророк.
Аскольд всунул два пальца в задний проход лжепророка, стал так ковыряться, пробиваться, зад того был влажным.
Аскольд с трудом сдерживал стоны, но попа Ешу была действительно прекрасна. Волосики равномерно покрывали его ягодицы. Аскольд был возбужден до предела, а Ешу уже почти не сопротивлялся.
Светленькая попка лжепророка сводила Аскольда с ума. Анус пророка был очень узким, но он слюной смазав головку, вошел в него, точнее в его зад.
Аскольд присел, облокотился спиной к стене, и начал усаживать пророка на свой член.
Он уже был не его партнером, он просто был его сучкой. Аскольд спереди мастурбировал его полустоячий член, сжимал его член, и просто трахал его в попу. Великолепная двойка!
Через некоторое время толчки стали еще сильнее, приглушенные стоны стали сильнее, и член Аскольда готов был уже взорваться.
И они оба вместе кончили. На руку Аскольда лился нектар Ешу, а с попы его сперма Аскольда.
Обессиленный пророк остался на нем с поникшей головой с терновым венком.
Спустя время с темницы вышел Аскольд. Он пересек улицу, и под оливковым деревом он заметил тень молодого парня.
– Здравствуй Аскольд, – тень заговорила.
– А, Беназ!…Все нормально, скажи своему дяде Иуде, что жрецы могут спать спокойно. Всех не догонят.
…
Теодор торопился в атомное кафе, там сидели величайшие физики современности.
За ядерным столом стояли сахарные колбы, мясные шнуры, хлебные провода, сырные молекулы.
За оптическим круглым столом сидели великие умы, классики науки:
Эйнштейн, Нильс Бор, Макс Планк, Энрико Ферми, Людвиг Больцман,
Исаак Ньютон, Лев Ландау, Эрвин Шредингер, Резерфорд.
Теодор присел к столу, оказавшись сбоку от Ньютона, который держал в руках спектральную вилку, пытался насадить на нее хроматическую рыбу.
На столе стояла телеобъективная дичь в апельсине, рядом производная утиная грудь с соусом. Электромагнитный бульон из дичи с электродвижущимися грибами и магнитными яйцами. Чуть дальше посредине стола геоцентрический салат из языка с холастической клубникой.
Отварной лосось с гравитационным икорным соусом. Пропорциональные телячьи рулеты с эквивалентным изюмом. А во взаимоисключающем графине булькало красное вино.
– Давайте выпьем, друзья! – гаркнул Нильс Бор, подняв свой асферический бокал с поляризационным вином.
– Давай! – поддержал его Резерфорд.
Все подняли свои фиолетовые бокалы, выпили, закусили, проглотили.
Теодор с минуту наблюдал за физиками, потом не выдержав, тихо обратился к Ньютону:
– Исаак, скажите, в чем смысл жизни?
Ньютон перекосился, поглядел на него фотоэмульсионными глазами.
– А на хрена вам это нужно, сэр? – спросив, Ньютон откинул назад свою диафрагменную голову.
– Просто, господин Ньютон, просто…- поробел Теодор.
– Знаете сэр, в чем смысл жизни? Его почему то никто не видит.
Смысл в том, чтобы не умереть. Да, да! Не умереть! Жизнь дана тому, кто точно и четко следует законам космологии, а по ее закону человек бессмертен. Поняли?
– Господин Ньютон, раз уж вы мне это объяснили, тогда позвольте попросить у вас об одном одолжении.
– Извольте, сэр.
– Отсосите у меня, господин Ньютон, прошу вас, отсосите.
– Прямо здесь?
– Ну да, – после этих слов Теодор нажал на кнопку в своем боку, и по залу пошли световые волны, после чего Теодор достал из брюк огромный член с искривленной поверхностью.
– Но он не поместиться у меня во рту, сэр, – удивился Ньютон, постучав монохроматическими зрачками. – Нет, нет, вы это…сэр…предложите это Эйнштейну, он это любит.
– Да?
– Голову кладу, – параллактически перекрестился.
Теодор подошел к Эйнштейну, выставляя свой огромный член размером в 40 см, радиусом в 14 см.
Резерфорд искоса из под однообъективных очков глядел на его член.
Ландау также заметил голого Теодора, и громко крикнул:
– Ну ты надрался, парень! Охо – хо – хо! – заржал он своим светосиловым басом.
Эйнштейн о чем громко и долго говорил, размахивал сферическими руками.
– Мистер Эйнштейн, пошли в другую комнату, у меня к вам деликатное дело, – попросил его Теодор, нагнувшись к его уху.
Эйнштейн сначала поглядел на его член, перевел глаза на него, и сказав 'а это интересно', встал и последовал за Теодором в соседнюю комнату.
Комната была полутемная, со своим фокальным столом, который был сервирован изысканно.
На столе стояли тарелки, в них тосты с печеночным паштетом и грушами, фритированные яйца с соусом, корзиночки со спаржей.
Изысканный мусс из осетрины, суфле из сыра, свиная шейка в желе, турецкий рисовый суп, жаркое из телятины с перцем, бараньи медальоны с томатами в сыре, в бокалах плескалась русская водка 'Как дам!'.
Теодор подошел к Эйнштейну все ближе и ближе со своим возбужденным громадным пенисом. Эйнштейн попятился назад, и уткнулся анусом в ростбиф с йоркширским пудингом.
Теодор возбудился окончательно, Эйнштейн также возбуждался, встал на четвереньки, приготовился. Теодор подошел сзади и всунул свой пенис ему в попу.
Эйнштейн уткнулся лицом в апельсиновый крем, руками расталкивая бокалы и тарелки. Ему было больно, потому что у Теодора член был с металлической обшивкой без смазки, и он вошел в него с трудом.
Эйнштейн чувствовал, как громадный железный член ходит у него внутри. Теодор нажал на батарейку, увеличил напор жидкости,
Эйнштейну стало очень больно, и он совсем ослаб, рухнул на пол.
Через минуту он закричал:
– Я понял, я все понял! Я опровергаю все!
Он напряг свой анус, Теодор медленно вытащил обратно свой член, из попы Эйнштейна вышла мощная струя воды и дерьма. Он лежал на полу в луже воды и поноса.
Теодор подошел к столу, отведал ложкой лимонный крем, выпил водки, обернулся к Эйнштейну, и ударил огромным членом ему по голове словно дубинкой. Он бил его с минуту, пока тот не потерял сознание.
Когда Эйнштейн пришел в себя, то заметил, что привязан и поставлен раком перед креслом, и у его ануса курирует фаллос Теодора.
Теодор до упора ввел свой член ему в задницу, теперь его пенис был поменьше, он его уменьшил нажатием кнопки.
Член Теодора окутали горячие и влажные стенки пещеры сладострастия. Эйнштейн подбрасывал бедра и зад в такт его движениям и уже был кротким как овца.
Великий физик постанывал от боли и наслаждения. Теодор скакал на нем, как на жеребце. Капли пота скатывались с его шеи, Теодор закрыл глаза от наступающего оргазма, и через минуту так сильно кончил, что чуть не потерял сознание.
– Оухх….Господин Эйнштейн, это был шик! – разлегся на полу
Теодор. – Оуоф….да-а-а…хорошо…Скажите, господин Эйнштейн, а есть ли Бог?
