Ричард Бах - Единственная
Мы летели над бесконечными узорами, таившимися под водой.
— Замысловатый узор, правда? — спросил я.
— Это похоже на ковер, — ответила Пай. — Все просто, когда перебираешь нитки. Но когда начинаешь ткать большой ковер, все кажется немножко запутанным.
— А ты скучаешь по своим прошлым "я"? — спросил я нашего наставника. — Ты скучаешь по нам?
Она улыбнулась.
— Зачем же мне скучать, если мы никогда не расстаемся? Я не живу в пространстве-времени. Я всегда с вами.
— Но Пай, — возразил я, — у тебя все же есть тело. Может быть, оно и отличается от нашего, но оно имеет определенные размеры и похоже на…
— Нет. У меня нет тела. Вы чувствуете, что я здесь, и вы хотите воспринимать меня в виде человека. Но выбор других форм восприятия очень широк, вы могли бы воспользоваться любой — каждая из них может пригодиться, но ни одна из них не истинна.
Лесли повернулась и взглянула на нее.
— А какую более высокую форму восприятия мы могли бы выбрать?
Я тоже повернулся и увидел бело-голубую сверкающую звезду, словно в кабине вспыхнул дуговой электрический разряд.
Мы отпрянули. Я зажмурился, но даже сквозь закрытые веки этот бушующий свет был невыносим. Затем он погас. Пай тронула нас, и мы снова обрели способность видеть.
— Простите меня, — сказала Пай. — Я сделала это, не подумав. Вы не можете видеть меня такой, какая я есть, вы не можете прикоснуться ко мне настоящей. Словами невозможно выразить конечную истину потому, что язык не в силах описать… Для меня сказать "Я", не имея при этом в виду «вы-мы-все— дух-единая-жизнь», будет просто неправдой, но если не говорить словами, то мы не воспользуемся этой возможностью поговорить. Уж лучше ложь с добрыми намерениями, чем молчание или упущенная возможность общения…
В моих глазах все еще полыхало зарево. «О, боже, Пай, а когда мы научимся так гореть?»
Она рассмеялась. «Да вы сами такие же звезды. Наоборот, в пространстве-времени вам приходится учиться гасить свое пламя».
— Пай, а когда мы захотим вернуться в наш гидросамолет после того, как приземлимся и побываем в нашей альтернативной жизни, как нам это сделать?
— Вам вообще не нужен этот самолет. И эти узоры. Вы создаете их силой своего воображения и можете делать с ними все, что захотите. Ваш мир покажется вам таким, каким вы его себе представляете.
— Мне надо представить, что я тяну ручку газа? Но как я могу протянуть к ней руку, если я в другом мире? Как я могу быть одновременно в двух местах?
— Вы не можете одновременно быть в двух местах, потому что вы одновременно находитесь повсюду. И вы сами — правители ваших миров, а не слуги складывающихся там обстоятельств. Ну так что, попробуете?
Лесли тронула мое колено и взялась за штурвал. «Попробуй, дорогой, — попросила она. — Скажи мне, куда лететь.»
Я устроился поудобней и закрыл глаза. «Вперед», — скомандовал я, чувствуя себя довольно глупо. С тем же успехом я мог бы сказать, например, «набирай высоту». Внезапно я уловил во всем этом какой-то смысл, а чуть позже перед моим внутренним взором появилось некое подобие визира прибора посадки. Насколько реальным может показаться наше воображение!
Лесли, следуя моим указаниям, делала повороты, и как только перекрестье оказалось точно в центре моей мысленной картинки, я отдал приказ садиться. Я слышал, как киль нашей летающей лодки начал резать гребни волн, открыл глаза и увидел, как мир, затуманенный водопадом брызг, начал исчезать. Затем все затянуло мраком, в котором неясно светились какие-то силуэты. Наконец мы остановились.
Мы стояли на широком бетонном поле… военно-воздушная база! Синие сигнальные огоньки по краям поля, взлетные дорожки вдали, реактивные истребители, отливающие серебром в лунном свете.
— Где мы? — шепотом спросила Лесли.
Перед нами рядами стояли истребители «F-86E». Я сразу узнал это место. «База ВВС им. Уильямса, штат Аризона, летное училище летчиков-истребителей. Сейчас 1957 год, — прошептал я в ответ. — Я любил приходить сюда по ночам, чтобы побыть наедине с самолетами».
— А почему мы шепчемся? — спросила она.
В этот момент из-за шеренги самолетов вынырнул патрульный джип военной полиции. Он медленно приближался к нам, а затем повернул и остановился за самолетом, стоявшим справа от нас. Мы услышали голос полицейского.
— Простите, сэр. Предъявите, пожалуйста, пропуск.
Ему ответил низкий голос. Что-то отрывистое, мы не смогли разобрать.
— Полицейский говорит со мной, — сказал я Лесли. Я помню этот разговор…
Тут до нас донеслось: «Конечно, сэр, просто проверка документов. Все в порядке».
Потом джип дал задний ход, развернулся и рванул прямо на нас. Похоже, водитель нас не заметил, хотя фары светили нам прямо в лицо, как два ослепительных солнца.
— Осторожно! — закричал я, но было уже поздно.
Лесли вскрикнула. Джип врезался в нас и помчался дальше, набирая скорость.
— Ну да, — сказал я. — Я и забыл. Прости.
— К этому тяжело привыкнуть, — ответила Лесли, с трудом переводя дыхание. Из-за крыла самолета показался темный силуэт. «Кто здесь? С вами все в порядке?»
На нем была куртка и темный нейлоновый летный костюм. В лунном свете он сам был похож на привидение. На куртке вышиты белые крылья — эмблема летчиков, и желтые нашивки лейтенанта.
— Иди ты, — прошептала Лесли. — Я постою здесь.
Я кивнул и обнял ее за плечи.
— Все нормально, — сказал я, подходя к нему. — Разрешите пристроиться? Я улыбнулся — после всех этих лет неожиданно для себя заговорил на курсантском жаргоне.
— Кто это?
Почему он задает такие непростые вопросы? "Сэр, — отрапортовал я,
— лейтенант Бах, Ричард Д., личный номер А— 0-3-0-8-0-7-7-4, сэр!"
— Майз, это ты? — усмехнулся он. — Чего это ты здесь дурака валяешь?
«Фил Майзенхолтер, — вспомнил я. — Каким он был отличным другом! Через десять лет он погибнет, его „F-105“ собъют во Въетнаме».
— Я не Майлз, — ответил я. — С тобой говорит Ричард Бах из твоего будущего, старше тебя на тридцать лет.
Он всматривался в темноту. «Ты…кто?»
"Если нам с Лесли и дальше летать над этим океаном, — подумал я,
— нам лучше потихоньку привыкать к таким вопросам".
— Я — это ты, лейтенант. Я — это ты, только накопивший чуть больше жизненного опыта. Я уже сделал все ошибки, которые ты только собираешься сделать, но как-то сумел выжить.
Он подошел ближе, пытаясь получше рассмотреть меня в темноте. Он все еще думал, что это шутка. «Я собираюсь совершать ошибки? — переспросил он, улыбаясь. — Что-то мне не верится».
— Давай назовем их неожиданной возможностью кое в чем разобраться.
— А мне кажется, я их не сделаю, — заявил он.
— Ты уже совершил самую большую ошибку, — я продолжал настаивать.
— Ты пошел в армию. Лучше всего уйти в отставку сейчас же. Нет, не лучше всего. А умнее всего — подать в отставку.
— Нет, нет! — воскликнул он. — Я только что окончил летное училище! Я даже не успел еще поверить в то, что стал настоящим пилотом ВВС, а ты говоришь, чтобы я ушел в отставку?… Так, ладно. А что ты еще хочешь мне предложить?Похоже, он решил, что это забавная игра, и был готов в нее поиграть.
— О'кей, — продолжил я, — раньше, помнится, я думал, что просто использую ВВС в своих целях — научусь летать. А на деле вышло, что ВВС использовало меня, а я этого не знал.
— Но я-то об этом знаю! — воскликнул он. — Понимаешь, я люблю свою страну и, если за ее свободу надо будет сражаться, я хочу быть в самой гуще этой битвы!
— А ты помнишь старшего лейтенанта Уайта? Расскажи-ка мне про лейтенанта Уайта.
Он искоса глянул на меня, явно почувствовав себя неловко.
— Его фамилия была Уайэт, — поправил он. — Инструктор по предполетной подготовке. С ним в Корее что-то там произошло, и он немного спятил. Однажды в учебном классе он написал большими буквами на доске: УБИЙЦЫ. А затем повернулся к нам и с улыбкой мертвеца заявил: «Вот вы кто!» Его фамилия была Уайэт.
— А знаешь, чему тебя научит твое будущее, Ричард? — начал я. — Ты узнаешь, что из всех , кого ты встретшь в ВВС, только старший лейтенант Уайэт был по-настоящему в здравом уме.
Он покачал головой. «Послушай, — сказал он, — время от времени я представляю себе, что мы с тобой встретились, думаю, о чем бы я поговорил с тем, кем стану через тридцать лет. Ты на него не похож. Совсем не похож! Он гордится мной!»
— Я тоже горжусь тобой, — ответил я. — Но совсем по иным причинам. Я горд за тебя потому, что знаю, ты поступаешь, как тебе сейчас кажется, лучше всего. Но я не могу гордиться тем, что, по-твоему, лучше всего добровольно вызваться идти убивать людей, расстреливать ракетами и жечь напалмом деревни, в которых мечутся перепуганные женщины и дети.
— Черта с два я это сделаю! — запальчиво заявил он. — Я буду летат на истребителе противовоздушной обороны!
Я промолчал.
— Ну, я хотел бы попасть в ПВО…
