Ирина Дедюхова - Время гарпий
Религия была для них нечто вроде амулета, защищавшего их от непостижимости бытия, от необходимости самим проявить какую-то душевную работу, собственное выстраданное мнение. Она вовсе не являлась даже средством спасения собственной души, для многих религия была подачкой для души, лишенной и малой возможности проявиться и реализоваться в жизни более органично.
Ей категорически не хотелось бывать на подобных «светских мероприятиях», но компания «Audi» в рамках значительных скидок и негласного договора о скрытой рекламе поставила первым условие, что она будет появляться на своем автомобиле без шофера в учебных и научных центрах столицы в качестве «иконы стиля». В качестве такой «иконы» ей пришлось более часа любоваться, как сконфуженные профессора-физики неловко крестятся на православные иконы, даже не понимая, к кому и с чем обращаются.
Практически у всех собравшихся в висках неслышно стучала мысль о неуместности всего происходящего, о том, чтобы их «скорее оставили в покое». И она видела, как ледяной покой, о котором они просят, тихонько сковывал их души. Вряд ли собравшиеся понимали, насколько были опасны подобные «массовые мероприятия» как бы исключительно в заботе о «нравственности подрастающего поколения». Всетаки к религии каждый должен был прийти сам, без сектанства и уж точно во вне рабочее время. Достаточно было капли пафосной лжи, общего желания «чтоб нас оставили в покое» — и души навсегда отстранялись от самого их обладателя, тенью падая к ногам в качестве легкой добычи гарпий.
Она смотрела на неглупых мужчин, решивших «не заморачиваться», понимая, что никто из них не отдает себе отчета, почему в расхожем жаргоне вдруг появился этот глагол от старинных понятий «морок», «мрак». Слово появилось, оно пытается донести им скрытый смысл, старается предупредить и оградить от непоправимого, но… они стоял с глупыми улыбками на новой, совершенно неуместной здесь кафедре, и никто не шагнет вперед, чтобы выразить недовольство устроенным им издевательским балаганом.
Ощущая полное бессилие, женщина за рулем щегольского автомобиля на секунду опустила свое прекрасное лицо на руль. Подняв голову резким движением, она с опаской глянула в зеркало заднего вида. Сложно было не почувствовать явное присутствие Холодца, побывав на таком «мероприятии». Ей весь день слышался его издевательский смешок. Как же ей хотелось рвануть с места, подальше от этого безликого фасада университета и стеклянного параллелепипеда кинотеатра «Мечта». Но, вдобавок к джипу, попытавшемуся маневрировать между полосами слева, справа ее машину зажал автобус, больше похожий на освещенный аквариум, полный сонных усталых рыб.
Она привыкла к тому, что каждый год после гололеда ноября город останавливал в пробках перед Новым годом и стоял до самой весны, когда на дорожном полотне появлялись глубокие ямы. Наступившая зима не была самой «пробковой» в истории наблюдений, хотя средней загруженности дорог в утренний час пик, с 9 до 10 утра, неизменно выставлялись 6 баллов. Она помнила, как года три назад вся Москва стояла на 10 баллов, а по радио объявляли, что столичные пробки можно растянуть в машинном исчислении на 700–900 км, составив протяжённость трассы от Москвы до Киева.
По вечерам, до 8 часов вечера, пробок было ещё больше. Средний балл вечернего часа пик в начале зимы составлял 7,5 баллов. Поэтому она предпочитала ездить с водителем, чтобы при необходимости иметь возможность бросить с ним машину, а самой добраться до места на перекладных. Она все время спешила, да и не призналась бы себе самой, что одна в пустом салоне чувствует себя не в своей тарелке. Благо, что ее публичная профессия предполагала не просто поток, а непрерывный конвейер встреч, интервью и фотосессий, когда она ни на минуту не оставалась одна.
С крайним раздражением она подсчитала, что за рулем своей красной Audi Q7, массовая продажа которой должна была начаться лишь через два месяца, она лишь за эту зиму потеряла в пробках почти семь суток жизни.
Заметив, что из прижатых на соседних полосах автомобилей на нее начали обращать внимание, она достала из фирменного футляра большие солнцезащитные очки от Christian Dior, украшенные стразами и золотой нитью. При широкой известности и публичной профессии, она не могла позволить себе выглядеть кое-как и ездить неизвестно на чем. Окружающие ее вещи должны были подчеркивать ее общественный статус, а машина являлась существенной частью ее имиджа.
Возраст, проклятый возраст, когда последние золотые песчинки скоротечного времени приходилось подчеркивать все более вызывающими вещами, заполучить которые становилось все сложнее. В юности она, будучи ведущей популярной программы на радио, не считала для себя задорным выезжать на стареньком папином «Москвиче-412», который шутливо называла «машиной-убийцей», так как автомобиль буквально рассыпался по запчастям. Каждое утро повторялась одна и та же история: она выходила из подъезда, садилась в бывшую папину машину, которая проезжала метр и глохла. И статус ей тогда придавала толпа поклонников, сразу бросавшихся толкать ее неказистое средство передвижения.
Она так и не научилась сливаться с автомобилем в одно целое, возможно, потому, что считала свое пребывание за рулем — временным. Она была уверена, что на смену «безлошадным» поклонникам со временем придут другие, со стильными спортивными автомобилями, которые она видела в зарубежных фильмах. Да и глупо было «сливаться» с ржавым папиным «Москвичом». Расставшись с ним, она долгое время пользовалась отечественными «девятками», а потом взялась осваивать всевозможные джипы. Но, сколько бы автомобилей она не поменяла, она все равно была уверена в том, что автомобиль это всего лишь временный аксессуар.
«Если мужчины выбирают себе машину только для статуса, то для женщины автомобиль — это дополнение к красивой сумочке, туфлям и сережкам» — с лучезарной улыбкой говорила она в интервью, создавая образ стильной, прекрасной и невероятно популярной «иконы стиля».
С годами толпа поклонников у подъезда поредела и постепенно заменилась вездесущими папарацци, старавшимися снять ее по-прежнему прекрасное лицо в самом невыгодном ракурсе. В затянувшемся ожидании принца на спортивном авто ей пришлось довольствоваться услугами водителей, ставших для нее своеобразным «аксессуаром». Красивые молодые люди, крутившие баранку ее машин, лишь на первых порах держались вежливо, как и подобало ее «аксессуару». Но все скорее скатывались к какой-то покровительственной фамильярности, обманывая в чеках на ГСМ и запчасти. И каждый раз, когда она давала интервью о том, как ей «чужд адреналин высоких скоростей и крутых виражей», а потому она «в повседневной жизни с удовольствием пользуется услугами водителя» — она непроизвольно хмурилась, вспоминая очередной скандал с распоясавшимся водителем. Между ее идеальными бровями все глубже залегала некрасивая складка, нарушавшая оптимальный размер ее переносицы.
Сжимая сейчас руль ладонями, затянутыми в красные лайковые перчатки, она с грустной улыбкой вспомнила фразу, которую она произносила в рекламе, элегантным жестом захлопывая дверцу стильного «Rolls Royce», как бы вся устремленная навстречу новым жизненным поворотам: «Женщина не должна подходить к автомобилю ближе, чем на тридцать сантиметров!» В жизни ей приходилось подходить к автомобилю куда ближе, рассматривая, в каком состоянии его оставил очередной уволенный ею красавчик. Она старалась постепенно приучить себя к мысли, что скоро ей придется хотя бы из-за детей принять на работу сумрачное забитое существо неопределенного возраста — из тех, что иногда ей предлагали в рекрутских агентствах. Заранее представляя, как такое существо будет неодобрительно пялиться на её юбку и каблуки, она старалась всеми силами оттянуть момент их вынужденной встречи. Создавая вокруг себя атмосферу абсолютной гармонии, где любая деталь идеально подходит к своей великолепной хозяйке, она тщательно работала над своим образом, совершенно не желая, чтобы его опускал пожилой, трепаный жизнью водитель за рулем её автомобиля.
Но больше всего её раздражало, что сам её статус уже определяли не фирменные туфли, а марка автомобиля и… наличие известного светской хронике любовника. Для нее бесповоротно закончилось время, когда она определяла статус мужчины одним своим появлением рядом. Теперь, когда золотой песок в хрустальном флакончике с ее именем стремительно иссякал, каждый день превращался в борьбу за сохранение статуса. С опаской вновь взглянув в зеркальце заднего вида, она с нараставшей тоской подумала, что же с ней будет, когда она хоть раз проиграет в этой схватке за статус «иконы стиля».
В прошедшем ноябре ей пришлось поломать голову, где и как отметить свой 37-й день рождения. Можно было собрать всех гостей на даче, как она бы сделала это раньше, но теперь ей пришлось приобрести для этой цели ресторан, чтобы устроить все подобающим образом.
