Геннадий Шпаликов - Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники.

Хоронят писателей мертвых,
Живые идут в коридор.
Служителей бойкие метлы
Сметают иголки и сор.

Мне дух панихид неприятен,
Я в окна спокойно гляжу
И думаю — вот, мой приятель,
Вот я в этом зале лежу.

Не сделавший и половины
Того, что мне сделать должно,
Ногами направлен к камину,
Оплакан детьми и женой.

Хоронят писателей мертвых,
Живые идут в коридор.
Живые людей распростертых
Выносят на каменный двор.

Ровесники друга выносят,
Суровость на лицах храня.
А это — выносят, выносят —
Ребята, выносят меня!

Гусиным или не гусиным
Бумагу до смерти марать,
Но только бы не грустили
И не научились хворать.

Но только бы мы не теряли
Живыми людей дорогих,
Обидами в них не стреляли,
Живыми любили бы их.

Ровесники, не умирайте.

Поэтам следует печаль,
А жизни следует разлука.
Меня погладит по плечам
Строка твоя рукою друга.

И одиночество войдет
Приемлемым, небезутешным,
Оно как бы полком потешным
Со мной по городу пройдет.

Не говорить по вечерам
О чем-то непервостепенном,
Товарищами хвастать нам,
От суеты уединенным.

Никто из нас не Карамзин.
А был ли он и было ль это:
Пруды, и девушки вблизи,
И благосклонные поэты?

Ударил ты меня крылом,
Я не обижусь — поделом,
Я улыбнусь и промолчу,
Я обижаться не хочу.

А ты ушел, надел пальто,
Но только то пальто — не то.
В моем пальто под белый снег
Ушел хороший человек.

В окно смотрю, как он идет,
А под ногами — талый лед.
А он дойдет, не упадет,
А он, такой, — не пропадет.

Саша, ночью я пришел,
Как обыкновенно.
Было мне нехорошо,
Как обыкновенно.

Саша, темное окно
Не темнело лучше.
Саша, мне нехорошо,
А тебе не лучше.

Ничего я не узнал
Про тебя, любимый,
Только видел я глаза,
Мне необходимые.

Нескладно получается —
Она с другим идет,
Невестою считается —
С художником живет.

Невестою считается,
Пьет белое вино.
Нескладно получается —
Как в западном кино.

Пока домой поклонники
Ее в такси везут,
Сижу на подоконнике
Четырнадцать минут.

Взяв ножик у сапожника,
Иду я по Тверской —
Известного художника
Зарезать в мастерской.

С работы едущие люди,
Уставшие от всех забот,
От фабрик или киностудий,
Трамваев и солдатских рот.

Пожарники, официанты —
Профессий всех не перечесть.
Богат работой век двадцатый,
Занятия любые есть.

Передо мной спина и шея —
Как бы закрытая стена.
                      Я вопрошаю:
О чем ты думаешь, спина?

О чем ты думаешь, спина?
Что за печаль одолевает?
Спросил бы у тебя спьяна,
А так — отваги не хватает.

Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.

Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды,
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.

Не будет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают,
Прости-прощай, Центральный Комитет,
Ах, гимна надо мною не сыграют.

Я никогда не ездил на слоне,
Имел в любви большие неудачи[15].
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.

Целебней трав лесных —
А трав настой целебен, —
Пусть входят в ваши сны
Орел и черный лебедь.

Я вам не говорил —
Но к тайнам я причастен, —
Размах орлиных крыл
Прикроет от несчастий.

Я тайны ореол
Отмел своей рукою,
И защитит орел,
И лебедь успокоит.

Невзгод не перечесть,
Но, если что случится.
Запомните, что есть
Еще такая птица —

Не лебедь, не орел,
Не даже дух болотный, —
Но прост его пароль —
Он человек залетный.

Беда ли, ерунда
Взойдет к тебе под крышу —
Ты свистни, — я тогда,
Ты свистни — я услышу.

Никогда не слышал, как кричат стрижи,
И не видел, как они взлетают.
Значит, я того не заслужил.
Впереди — погода золотая.

Утром отворить свое окно
И спросить: который час на свете.
Около восьми сейчас оно, —
Мне товарищ с улицы ответит.

За стеною, на баяне —
«Степь да степь кругом…».
Что тоскуешь, окаянный,
И о ком?

За стеною пальцы бродят
Ненаверняка,
По слогам выходит вроде
Песня ямщика.

Только я глаза закрою —
Степь кругом да степь.
Если петь дано по крови,
Я сумею спеть.

В темноте кто-то ломом колотит
И лопатой стучится об лед,
И зима проступает во плоти,
И трамвай мимо рынка идет.

Безусловно все то, что условно.
Это утро твое, немота,
Слава Богу, что жизнь многословна,
Так живи, не жалей живота.

Я тебя в этой жизни жалею,
Умоляю тебя, не грусти.
В тополя бы, в июнь бы, в аллею,
По которой брести да брести.

Мне б до лета рукой дотянуться,
А другою рукой — до тебя,
А потом в эту зиму вернуться,
Одному, ни о ком не скорбя.

Вот миную Даниловский рынок,
Захочу — возле рынка сойду,
Мимо крынок, корзин и картинок
У девчонки в капустном ряду

Я спрошу помидор на закуску,
Пошагаю по снегу к пивной.
Это грустно? По-моему, вкусно.
Не мечтаю о жизни иной.

Я пуст, как лист,
как пустота листа.
Не бойся, не боись,
печаль моя проста.

Однажды, наравне,
заговорила осень,
и это все во мне,
а остальное сбросим.

Пускай оно плывет,
все это — даже в лето…
Безумный перелет —
но в это, это, это.

О рыжий мой, соломенный,
Оборванный язык.
Когда плывешь соломинкой —
Я к этому привык.

Собачья жизнь, собачья
На этом берегу.
Но не смогу иначе я,
Наверно, не смогу.

Живу веселым, то печальным
В квартале экспериментальном.
Горжусь я тем, что наши власти
На мне испытывают пластик.

А больше мне гордиться нечем,
Да я ничем и не горжусь —
Ем по утрам с картошкой лечо,
Воспоминаю и тружусь.

Труды приносят мне долги,
Отдохновенья не приносят.
Долги построились в полки,
Приказа ждут и крови просят.

Я к ним покорно выхожу
И руки кверху поднимаю,
Я их прекрасно понимаю,
Но выхода не нахожу.

Я говорю им — до утра.
Ну что вам стоит, подождите.
А утром я скажу — простите,
Я вас обманывал вчера.