Катрин Панколь - Я была первой
– Мой отец умер, – продолжает он. – У меня не было ни времени, ни возможности с ним помириться. Too bad… Мой брат погиб. Он был любимчиком матери, ее гордостью. На него она возлагала все надежды. Он погиб случайно: автокатастрофа. О его смерти мне сообщила мать. И знаешь, что она при этом сказала?
– …
– Она сказала: «Какая жалость! Он ушел, а ты остаешься».
Он разводит руками, констатируя тем самым свое поражение и неотвратимость беды.
– Такова жизнь, как вы, французы, говорите.
Я уже не поменяюсь. Поздно мне меняться.
Он заказывает шоколадные профитроли: с диетой покончено.
Ты не объявлялся четыре дня.
Я оставляю на твоем автоответчике сообщение: «Привет, это я, у меня все хорошо, я по тебе скучаю. Я тебя больше не боюсь, мне нравится по тебе скучать».
Голубь все время со мной. Он никуда не улетает. Я за ним наблюдаю, беспокоюсь. Он поднимает голову, и я стараюсь поддержать его взглядом. Потом на моих глазах он съеживается и втягивает ее обратно.
Я обедаю с Аннушкой. Она явилась в юбке. Меня это удивляет. Она со вздохом объясняет, что ее заставили. Она сменила место работы и теперь отвечает за связи с клиентами. Новый шеф попросил ее быть поженственнее.
– Как он меня достал! Ты не представляешь! Обращаясь ко мне, он каждый раз спрашивает: «И что на это скажет прелестная Аннушка?» Попробовала бы я ему сказать: «Ну что, пузатый Робер с волосатыми ноздрями доволен моим ответом?» Более того, я просто уверена, что мои коллеги мужского пола за ту же самую работу получают больше… Так что я тоже провожу расследование и, можешь быть спокойна, прелестная Аннушка сумеет за себя постоять! Будь у меня такое пузо и такие волосатые ноздри, меня бы в жизни не взяли на работу! Как это унизительно, честное слово, как унизительно! Тебе этого не понять, ты – вольный художник!
– А что с женихом?
– Я постоянно бешусь. Постоянно. Никак не могу смириться… Он как бы пытается меня выносить, я как бы позволяю себя приручить. Он говорит, что я все преувеличиваю, драматизирую, но мужчине этого не понять! Мои проблемы кажутся ему надуманными. Он будто вчера родился! И все-таки, знаешь, мне так хочется любить, так ужасно хочется любить.
Официант приносит десертное меню. Мы отказываемся от сладкого, заказываем два кофе.
– Я набрала два килограмма, – говорит Аннушка, поглаживая себя по животу. – Мне вся одежда мала, чудом влезла в эту юбку. Вот тебе еще одна надуманная проблема: вес. Почему мы такие? По твоему, я толстая?
Я отрицательно качаю головой.
Ты уже неделю не даешь о себе знать.
Я начинаю волноваться, снова общаюсь с твоим автоответчиком, записываю: «Куку! Не забывай, что я существую. Я все время о тебе думаю и скучаю сильно-сильно-сильно».
Ты не перезвонил. Я безвылазно сижу дома, никуда не хожу, работаю как проклятая. Я снова обрела чувство слова, мне самой нравится как я пишу. Кажется, эта книга зародилась в глубинах моей души, и теперь все самое сокровенное нетерпеливо выплескивается на бумагу. Передо мной проносится мое детство. Я вспоминаю себя маленькой девочкой, скрытной и молчаливой. Главное – выговориться. Чем упорнее мы молчим, тем беззащитнее становимся.
Я пишу, чтобы выговориться.
Я напрягаю слух, чтобы не пропустить звонка.
Я начинаю беспокоиться, не хочу, чтобы это превратилось в дурацкое соревнование: кто позвонит первым, тот и проиграл! Тише едешь – дальше будешь! Это не про меня.
Я проверяю правильно ли лежит трубка, включен ли автоответчик. Я смотрю в зеркало, чтобы удостовериться, что я по-прежнему красива.
Я наблюдаю за голубем на черепичной крыше. Он все еще выглядит слабым, сидит, свернувшись комочком, склонив голову на крыло.
Интересно, голуби спят?
Я накрошила хлеба, положила капельку мяса.
Интересно, что едят голуби?
Я наливаю в чашку немного молока, вылезаю в окно, осторожно ползу по скату крыши и ставлю еду за водосточной трубой.
Я ложусь рядом с голубем и смотрю на него.
Он весь какой-то ободранный, несчастная, измученная птица.
Он не шевелится, не пытается улететь. Он сидит как вкопанный на своей крыше, должно быть, подцепил тяжелую болезнь, пострадал в голубиной склоке или просто состарился.
Интересно, у голубей бывает жар?
Моя мать не дает о себе знать.
Мой брат не дает о себе знать.
Изваяние тоже молчит…
Сегодня утром мой голубь воспрял духом. Я видела как он добрался до чашки с молоком и опустил туда клюв, глотнул раз, и другой, и третий. Потом он поклевал хлеба и пристроился чуть поодаль, на водосточной трубе. Его серое оперение сливается с черепицей – таков голубиный камуфляж.
Он трется глазом о крыло. Глаз у него весь красный и опухший.
Интересно, бывают ли глазные капли для голубей?
Я продолжаю писать, работаю с утра до вечера. Всю ночь просиживаю в пижаме за письменным столом. Я ем то, что осталось в холодильнике: старый сыр, йогурты, тараму, сурими. Стол завален листами бумаги, и мне это по душе. Я пишу нашу историю, нашу прекрасную историю любви.
Когда мы снова встретимся, я подарю эту историю ему.
По крайней мере, любовная передышка позволила мне хорошо поработать. Если он будет продолжать в том же духе, если он в самое ближайшее время не даст о себе знать, я скоро закончу.
Я не выхожу из дома: боюсь пропустить его звонок.
Он подвергает меня серьезному испытанию, хочет показать, что он – хозяин ситуации.
А между тем, я уже дважды оставляла ему сообщения, сообщения нежные, любовные.
Может быть, он решил перезвонить только после третьего.
Завтра я позвоню опять…
Я узнала это от Шарли.
Она начала издалека.
Ей было неловко, как-никак – принесла подруге дурную весть.
Она сказала:
– Я думаю, тебе лучше об этом знать: он встречается с другой.
Я не сразу поняла.
– О ком ты? – спросила я, пытаясь припомнить как звали ее последнее увлечение, того мужчину из Миннесоты, который по первому слову садился в Боинг и мчался в Париж, чтобы обнять ее.
– Так вы же расстались… Что в этом странного?
– Ты не поняла… Он здесь не причем. Между нами все кончено, я ни с кем сейчас не встречаюсь.
– Тогда о ком ты говоришь?
У меня пред глазами проходит вся наша колдовская шайка, но кажется, все они в данный момент не у дел. Шарли, Валери, Аннушка, Кристина… Вряд ли Симон ее бросил! Цикламены ведут малоподвижный образ жизни.
