Колин Маккалоу - Горькая радость
— Вы нравитесь Китти, Чарлз, — сказала она, первой назвав его как полагается. — Иначе она давно послала бы вас подальше, причем не стесняясь в выражениях. Вместо этого она приняла ваше приглашение на ужин. Ее оборона долго не продержится, уверяю вас. И тогда вы нанесете решающий удар!
Чарлз промолчал, но в душе его покоробило.
Когда у власти было правительство консерваторов Стэнли Брюса, вся его деятельность осуществлялась из Мельбурна. Через четверть века после появления Австралийского Союза столица страны Канберра все еще находилась не у дел. Но потом, за несколько дней до обвала Уолл-стрит, новое лейбористское правительство во главе с премьер-министром Джеймсом Скаллином на волне популярности решило обосноваться в Канберре. И на неопытных новичков свалились все последствия финансовой катастрофы.
После ужасов Первой мировой войны и двух последующих эпидемий инфлюэнцы, которые унесли больше человеческих жизней, чем военные действия, еще неоперившийся Австралийский Союз пустился в мотовство общественных работ. Большинство таких работ было организовано властями штатов по вполне понятным причинам: раньше каждый штат существовал как самостоятельная британская колония, и неискушенному центральному правительству было просто не по силам справиться с тремя миллионами квадратных миль пустыни. В конституции ничего не говорилось о людях, населяющих страну, и их правах. Это был документ о государственном устройстве, судебном праве, парламенте, штатах, Британском Содружестве, налогах, тарифах и торговле. Поэтому в те тридцать лет, что прошли с 1901 года, пока федеральное правительство копошилось в Мельбурне, каждый штат, образовав собственное правительство, делал то, в чем нуждались его жители, — открывал школы и больницы, строил автомобильные и железные дороги, мосты, дамбы и элеваторы. Был разработан грандиозный план адаптации военных, чтобы солдаты, вернувшиеся с войны, имели возможность заняться сельским хозяйством — главным источником национального благосостояния.
Все штаты брали кредиты, в основном на рынке капиталов в Лондоне, в колоссальных объемах и под высокие проценты. Падение мировых цен на зерно и шерсть привело к значительному спаду в австралийской промышленности и сельском хозяйстве. Занятость падала, а с ней и поступления в бюджет. И неожиданно для себя власти штатов поняли, что они больше не в состоянии платить проценты по своим лондонским кредитам. По времени это совпало с обвалом фондовой биржи на Уолл-стрит.
Экономисты, государственные чиновники и политики сошлись во мнении, что от катастрофы может спасти только жесткий контроль над денежными средствами путем сокращения расходов. Каждый сэкономленный пенс должен идти на выплату иностранных долгов. Премьер-министр Скаллин объявил, что федеральное правительство прекращает финансирование общественных работ и сокращает занятость. Против был только Джек Ланг, лидер лейбористской партии Нового Южного Уэльса, который считал, что тратить надо больше, а не меньше, а количество рабочих мест увеличивать, а не сокращать.
Поначалу обвал на Уолл-стрит прошел в Корунде незамеченным и никто, кроме Чарлза Бердама, не придал ему особого значения. Горожане читали в газетах, что происходит в больших городах, но Корунда долгое время оставалась своего рода башней из слоновой кости. Первые конвульсии Великой депрессии почти не повлияли на этот район. Работу теряли в Сиднее и Мельбурне, а здесь по-прежнему было безоблачно. Однако через несколько недель кто-то из местных выставил на шоссе Сидней — Мельбурн плакат, на котором крупным шрифтом было напечатано: «В Корунде работы нет».
Гораздо больший интерес вызывали отношения Чарлза Бердама и Китти Латимер. Если бы Китти знала, чего она хочет, все давно бы решилось так или иначе. Проблема была в том, что она все время колебалась и свое замешательство относила за счет нескольких факторов, включая и тот, что раньше ни один мужчина не домогался ее столь настойчиво. Чарлз привлекал ее, одновременно вызывая отвращение. И все же ее непонятным образом тянуло к нему. Подсознательно она чувствовала в нем нечто зловещее, но это никогда не выходило наружу. А чисто внешне это был превосходный, надежный и твердый, как скала, мужчина. И как ей было объяснить, что она пытается докопаться до его душевной боли? Найди она в нем нечто подобное, все стало бы на свои места, и она тотчас бы определилась. Ее собственное детство было омрачено нескончаемым страданием, которое причиняло ей то, чего она не в силах была изменить: ее внешность. Чутье подсказывало ей, что и он в детстве страдал — все его сверстники росли, а он оставался маленьким. И здесь причиной была внешность! Значит, он тоже испытывает душевную боль. Так почему он скрывает ее и не хочет поделиться с ней? Почему не пускает ее в свою душу? Она бы исцелила его, а он держит ее на расстоянии.
Поэтому, когда они встречались, что случалось довольно часто, Китти принимала оборонительную позицию, выпускала когти и была готова к бою. В ответ на любое не понравившееся ей замечание она шипела и огрызалась, словно кошка, к которой проявил интерес слишком общительный пес.
Эдда и Тафтс с бессильной тревогой наблюдали за их схватками.
— Они загрызут друг друга до смерти, — заметила Тафтс.
— Но почему они так ведут себя? Ведь они просто созданы друг для друга.
— Это все Китти. Сначала я думала, что ее злит слишком деятельное участие Мод, но папочка уверил меня, что та ведет себя вполне пристойно. У Чарли есть черты, которых Китти не понимает, и это ее бесит.
— Похоже на то, — пожала плечами Эдда. — Я лично вмешиваться не собираюсь. Но Чарли мне жаль.
Тем временем Великая депрессия развивалась быстрее, чем роман Чарлза и Китти. Он еще не отважился поцеловать ее в губы, когда в Корунде закрылось несколько магазинов, оставив без работы и выходного пособия еще нескольких ее жителей. Найти новую работу было невозможно, даже в больнице не требовались люди. Федеральное правительство объявило, что выделяет штатам миллион фунтов для оказания помощи безработным, предоставив местным властям самим определять размер пособий. Это привело к массовым злоупотреблениям на муниципальном уровне, а возмущенные вопли пострадавших так и не были услышаны. Южная Австралия, находившаяся в отчаянном положении, получила больше других, что не вызвало особого гнева. Не меньший куш достался и Западной Австралии, но по причинам иного порядка: этот штат горел желанием выйти из Британского Содружества, поэтому Канберра решила умаслить его власти непомерно большими ассигнованиями. Она была полна решимости удержать в Содружестве весь континент.