Даниэль Кельман - Измеряя мир
Он здесь был из-за своей бабушки, зашептал Фогт. Никто не знает, где деньги, которые та оставила в наследство. А положение у него не из легких. Одному джентльмену надо заплатить долг, ну просто кровь из носу. Вот он и прибегает к любым способам.
Гумбольдт откашлялся. Он закрыл на секунду глаза, словно приводя себя в норму после сеанса.
Один молодой человек, сказал он потом, сын астронома, который остался там внутри, был арестован на каком-то дурацком собрании. И еще не поздно просто отпустить его домой.
Фогт погладил свои усы.
Тем самым стране будет оказана великая услуга. Пруссия придает большое значение сотрудничеству с отцом этого юноши. В интересах Короны не травмировать его.
В интересах Короны, повторил Фогт.
В другом месте, сказал Гумбольдт, за это дали бы орден.
Фогт прислонился к стене.
То, в чем обвиняют этих молодых людей, не пустяк. В высшей степени сомнительное тайное собрание. Сначала даже думали, что там лично ораторствовал этот омерзительный автор Немецкого гимнастического искусства. Но, похоже, слава тебе господи, что это был один из многих его подражателей, которые ездят по стране под его именем. Во всяком случае, во Фрейбург отправили срочного курьера, чтобы внести ясность.
Чума инсценированной идентичности, сказал Гумбольдт. И поведал, что двое его сотрудников, Дагерр и Ньепс, работают сейчас над изобретением, которое станет значительной подмогой. Полиция и чиновники будут тогда иметь официальные изображения людей и станет невозможным выдавать себя за знаменитость. Проблема ему хорошо знакома, вот совсем недавно в Тироле один человек месяцами жил на деньги общины, выдавая себя за Гумбольдта, который якобы прекрасно знает секрет денег.
Во всяком случае, сказал Фогт, положение серьезное. Я не утверждаю, что сделать ничего нельзя. При этом он выжидательно посмотрел на Гумбольдта. Но сделать это нелегко.
Нужно всего лишь пойти в полицейский участок и отправить юношу домой, сказал Гумбольдт. Имя еще нигде не зафиксировано. Никто ничего не узнает.
Но риск все же есть, сказал Фогт.
Очень незначительный.
Значительный или нет, но среди цивилизованных людей принята такая вещь, как компенсация.
Гумбольдт пообещал отблагодарить Фогта.
Тот заметил, что благодарность можно выразить по-разному.
Гумбольдт заверил, что Фогт всегда найдет в нем друга. И он готов оказать ему всяческую любезность.
Любезность! Фогт вздохнул. Так ведь любезность тоже бывает разного рода.
Гумбольдт спросил, что он имеет в виду.
Фогт застонал. Они беспомощно смотрели друг на друга.
Боже праведный! произнес голос Гаусса рядом с Гумбольдтом. Вы что, в самом деле не понимаете? Этот тип вымогает взятку!
Фогт побледнел.
Он хочет, чтоб его подкупили, спокойно сказал Гаусс. Ничтожное существо. Мелкий вымогатель.
Я протестую! закричал Фогт визгливым голосом. И не желаю выслушивать подобные необоснованные подозрения!
Гумбольдт делал Гауссу энергичные знаки рукой. Из салона выходили люди и с любопытством прислушивались: лысый господин и дама в черном перешептывались, девушка в ночной рубашке заглядывала им через плечо.
А придется, сказал Гаусс. Если уж кто тварь, бесчестная скотина и жадная свинья, тому надо и правду уметь выслушивать!
Вот теперь действительно хватит!
Как бы не так, сказал Гаусс.
Завтра рано утром я пришлю своих секундантов!
Только не это! воскликнул Гумбольдт. Это же все одно недоразумение!
Он вышвырнет их за дверь, сказал Гаусс. Небось, те еще шалопаи, если позволяют какому-то навозному жуку посылать их, куда тому вздумается! Пинка они получат, пинка под зад и еще куда придется!
Сдавленным голосом Фогт спросил, означает ли это, что господин отказывается дать ему удовлетворение.
Именно так! Еще не хватало, чтобы какая-то вонючка застрелила его!
Фогт открыл и снова закрыл рот, сжал кулаки и уставился в потолок. Его подбородок дрожал. Если он правильно понял, у сына господина профессора неприятности. Так вот, пусть господин профессор не рассчитывает скоро увидеть сына. Он протопал к гардеробной стойке, схватил свое пальто, чью-то шляпу и выбежал вон.
Это же моя шляпа! закричал лысый и бросился за ним вслед.
Так, значит, все это было напрасно, изрек наконец Гаусс среди полного молчания. Он окинул долгим взглядом медиумов, засунул руки в карманы и покинул квартиру.
Ужасное заблуждение, сказал Гумбольдт, догнав его на лестнице. Ведь этот человек не хотел никаких денег!
Ха! только и сказал Гаусс.
Высокопоставленный чиновник прусского государства не может брать взяток. Такого еще никогда не было.
Ха!
Я готов дать голову на отсечение!
Гаусс засмеялся.
Они вышли на улицу и обнаружили, что их экипаж уехал.
Тогда пойдем пешком, сказал Гумбольдт. В конце концов, это недалеко, в свое время он и не такие расстояния преодолевал.
Только, пожалуйста, без этого, вспылил Гаусс. Он больше слышать не может про его путешествия.
Оба с ненавистью посмотрели друг на друга и двинулись в путь.
Это все возраст, сказал Гумбольдт через некоторое время. Раньше он мог любого убедить. Преодолевал все препятствия и получал любой паспорт, какой ему был нужен. Никто не мог ему противостоять.
Гаусс не отвечал. Они молча шли друг подле друга.
Хорошо, сказал наконец Гаусс. Он признаёт, что с его стороны это было глупо. Но его это так разозлило!
Этим спиритическим сеансам следует положить конец, сказал Гумбольдт. Так с умершими в контакт не вступают. Это было непристойно, дерзко и вульгарно. Он вырос среди привидений и духов и знает, как надо себя вести с ними.
Эти фонари, сказал Гаусс, скоро их переведут на газ, и ночам тогда придет конец. Они оба состарились далеко не в самое замечательное время. Что теперь будет с Ойгеном?
Исключения из университета не избежать. Возможно, тюрьма. При известных обстоятельствах можно похлопотать об изгнании.
Гаусс молчал.
Иногда приходится принимать тот факт, сказал Гумбольдт, что людям ничем нельзя помочь. Ему понадобились годы, чтобы смириться с тем, что он ничего не смог сделать для Бонплана. Но не убиваться же из-за этого каждый день!
Ему нужно сообщить Минне. Она до идиотизма привязана к парню.
