Мария Метлицкая - Миленький ты мой
Так что же мне делать с этой Полининой дочкой? Оставить? Все же почти что родня… Кто был у меня ближе Полины? Кому я доверяла больше всего?
А кровь – дело такое. Ну, не может же быть ее дочь аферисткой или мошенницей! Или может? Да в конце концов, чем я рискую? Завещание писать на нее я не собираюсь. И не соберусь – это понятно.
Выгнать на улицу? Как-то неловко… в память Полины. Нет, не смогу.
Или? Я снова думаю о себе? Да конечно! Что с собой-то лукавить? Ее, эту Лиду, я не боюсь – простая, деревенская баба. Чем может она навредить? Приехала «трудоустроиться» – все они трудоустраиваются. Учительница, между прочим, сельская интеллигенция. Как мои мамочка с папочкой. Одинокая, мужем брошенная. Без детей. Пусть живет! Устроится на работу, приходить будет поздно. Тревожить не будет. Она вообще такая тихая, не приставучая. В душу не лезет. И готовит прекрасно! Не как Полина, понятно. Но вполне, вполне. И чистюля какая – квартира прямо блестит!
И врача вызовет, и чаю нальет. И приберет, и подаст. И уже не так страшно. Одной. И самое главное – не боюсь я ее, я ей верю. Не со злом она ко мне пришла, нет. Пусть живет!
Ну а там посмотрим! Время покажет. В конце концов, выгоды ей никакой – в смысле, меня уморить. Наоборот, ей надо меня сохранять! Очень беречь! Квартиры сейчас дорогие, хозяйки вредные. А что она там заработает? Жалкие крохи! Вот и будет мне угождать. А многого мне и не надо. Что надо старухе?
Пусть остается. Привыкну. Другого выхода нет.
Все лучше, чем Ниночка в татуировках и моя болтливая и плаксивая Евка!
Все! Я решила. Уф, облегченье! Вечером ей и скажу. Вот, наверное, обрадуется, деревенщина! Вот будет ей счастье!
Ну да ладно! В конце концов, не так много хорошего я сделала людям. Всегда только о себе…
Вдруг Евка права? И там, наверху… мне это зачтется? Ведь, если признаться, хорошего я сделала мало. Не для себя – для людей.
Получилось? Сама не верю, что получилось! И без особых, надо сказать, усилий. Нет, я все понимаю: не для меня бабка старается! Она ведь из тех, кто для ближнего – палец о палец!.. Все ясно: думает о себе. А о ком она должна думать? О странной и незнакомой женщине из прошлой жизни? Все старики эгоистичны. А уж она… К тому же почти доверяет. Почти. Думаю, что абсолютно она доверяла одной Полине Сергеевне. Уж та заслужила высочайшее доверие, что и говорить! Всей своей жизнью никчемной. Всей своей рабской сущностью и природным лакейством. Небрезгливой собачонкой была моя мать – служила преданно, с поджатыми лапками и высунутым языком. Рабыня Изаура.
Но верная Поля давно уж в могиле. А Королевишна – еще здесь, на этой земле. И беспокоится о себе, надо думать. Все старики дрожат за свое бесценное здоровье. Все цепляются за постылую жизнь. И не верьте, что эта жизнь им давно надоела. Проклинать будут на чем свет стоит, а все равно будут хвататься. Хвататься хилыми лапками, держаться худыми своими ручонками.
Хотя ее бабкой не назовешь – не бабка она, определенно. Старуха – да. Мумия – точно. Изергиль, Шапокляк – но только не бабка! Ходит как тень, кольцами звякает. Костями гремит и золотишком своим. Не расстается со своим барахлишком ни на минуту! Даже спит в своем темном склепе при цацках. Но мне на них наплевать. Наплевать на ее золотишко! Никогда меня это не прельщало.
Страшное зрелище по утрам: вываливается из спальни, как труп из гроба! Я такое в кино видела – как из склепа. Мумия, да. Тень отца Гамлета. Вываливается и плетется в ванную. Звяк-звяк, дрынь-дрынь, тук-тук…
Уф, выходит. «Приведенная в порядок» – волосы причесаны (седые, рваные пакли), губы подкрашены (помада бордо!!! Во дела!), освежена французскими ароматами.
Вот это брррр! Просто беда! Духи давно испорчены, пахнут спиртом и уксусом, цвета нездоровой мочи – темные, мутные. А она ими еще поливается!
Я открываю форточку – запах невыносимый!
Присаживается, весьма довольная собой. Молчит. Мы вообще не разговариваем – перекидываемся пустыми фразами о погоде, меню и прошедшей ночи. Про прошедшую ночь, конечно, она – рассказ повторяется ежедневно, без изменений – спала ужасно, было невыносимо душно (как вариант – холодно), комары летали (мухи, оса) – короче, измучилась и мечтает об одном: лечь и поспать.
Все это чушь и вранье! Я встаю по ночам и слушаю ее – храпит! Храпит под телевизор, «перекрывая» его. А телевизор орет прилично!..
– Душно? – сочувственно спрашиваю я. – А что вы окно не открыли?
Она вздрагивает и смотрит на меня с явным укором.
– Окно? – переспрашивает она. – Так будет же шумно! И я совсем не усну!
Я поняла: главное в жизни – выспаться. Хотя все это довольно смешно. Досыпает она в течение дня! Выдрыхнется днем, а ночью – понятно.
Очень мадам озабочена сном. Больше, чем всем остальным.
Еда ее интересует постольку-поскольку. Не едок она, нет. Но не отказывается. Видно, оголодала. Первые дни ела как молодой мужик. А потом наелась и так, клюет себе понемногу.
Политика ее очень интересует! Новости бдит каждый час. Маньячка какая-то!
Я говорю ей:
– А что вы там хотите услышать? Да все одно и то же ведь! Путин диктует хорошо поставленным голосом. Зюганов твердит об успехах и счастливой и честной жизни при коммунизме – бабульки, наверное, тащатся. Миронов невразумительно жует губами и кособочит «собачий» рот. А Жирик беснуется – все ему нипочем! Думаю, поднюхивает кокаин… Иначе откуда берется столько силы и прыти?
Нет, смотрит. Впялится в телевизор и слушает. И пальчиками постукивает по столу – нервничает, что ли?
По моим мозгам постукивает. И ведь не скажешь; «хозяйка!..»
Наслушается и к себе, к телефону. Звонит подружке. Слышу – журчит. Говорит негромко, наверное, обсуждает меня. Ну или болячки. Старух этих хлебом не корми, а дай потрындеть про болячки. Но мне не жалуется, нет. За что покорнейше благодарю!
После разговоров заходит на кухню и водит носом:
– А что у нас на обед, Лида?
Я отчитываюсь: «То да се. Все, что вы любите!»
– Аа-а! – тянет она и уходит.
Не пойму: разочарована или довольна? Да наплевать.
Я занимаюсь домашними делами: уборка, стирка, обед.
У нее – телевизор. Орет. Заглядываю – естественно, спит. И храп ее богатырский разносится по всей квартире.
Думаю; откуда в таком тщедушном тельце такие разряды и децибелы?
Дела переделаны, и я собираюсь в магазин. Точнее, на рынок. Там все дешевле. Она удивилась, узнав, что я езжу на рынок: «Дааа? Там дешевле? А раньше (здравствуйте, Полина Сергеевна!), а раньше все было дороже! – тянет она. – Мне Поля рассказывала! На рынке все самое дорогое и самое свежее!»
– Было… – вздыхаю я. – Так было раньше. Когда рынки были колхозные и там торговали крестьяне. А сейчас – перекупщики. Торгуют всем импортным – турецким, китайским и прочим. И там подешевле, поверьте!
