Франсуаза Малле-Жорис - Дикки-Король
Он царил за столом так, как уже долгие годы больше не царил над зрителями. Вери, упавший с небес на землю, уставился на Кристину, словно ждал, чтобы она растолковала ему, о чем речь. Алекс с перекошенным лицом, этот Алекс, посмевший сказать ему, будто он кончился, и даже Дикки, смотрели на Дейва с каким-то ужасом, Дикки, который никогда не смог найти свободной минуты, чтобы послушать его записи, его музыку… Патрик слегка смутился, не более того. Отец Поль и Мажикюс с грустью взирали друг на друга. Комиссар удалился в туалет, без сомнения, смущенный тем, что стал очевидцем профессионального, с его точки зрения, спора.
— Необычайно учтивый человек, — прошептал Мажикюс.
— Пять тысяч франков взял я, — резко сказал Дикки.
Он побледнел, сжал зубы. На мгновенье все замерли. Дейв глупо ухмыльнулся.
— Мне нужны были деньги, я и взял их.
— Но, разумеется, это же совершенно естественно… — пробормотал мсье Вери, который абсолютно ничего не понимал.
— Скоро кончится эта склока? Я хочу вина! — закричала Кристина, пытаясь переменить тему разговора.
— И ты, Дейв, знаешь, почему я их взял, — сказал Дикки.
— Почему? — спросил Кристину мсье Вери.
— Потому что ты уволен.
— Опять! Это становится забавным…
— Ты уволен! — заорал Дикки. Он озирался по сторонам, словно ища поддержки. Патрик почувствовал, что Дикки обращается именно к нему. У Патрика было время принять решение. Дейв как музыкант кончился — это ясно. В этот вечер он бросил оркестр, даже не поговорив с Патриком, что подрывало его авторитет. А у Дикки еще впереди дни славы.
— Ты слышал? — повторил Патрик. — Ты уволен окончательно. Это я тебе говорю.
— А если говорю я, этого мало? — спросил Дикки голосом, срывающимся от бессильной ярости.
Роже, Дейв — теперь Дикки понял, что они были его врагами, а сейчас и Патрик, который говорит с ним в снисходительном тоне… «В конце концов, — с горечью подумал он, — я же Дикки-Король!»
— Ум хорошо, а два лучше, — ничуть не смутившись, ответил Патрик. И отрывисто сказал Дейву:
— Окончательно и сейчас же. Мотай отсюда.
Жан-Лу, чистивший спичкой ногти, издал какой-то смешок.
— Сейчас же, говоришь! — со злостью ответил Дейв. — А ты уверен, что Дикки хочет этого? Не думаешь, что очень скоро меня будет не хватать ему, этому патрону-другу?
Патрик взглянул на Дикки. В знак согласия тот опустил голову. Дикки не был до такой степени «привязан» к Дейву. А в этот вечер чаша терпения переполнилась.
— Сейчас же. Если ты не уберешься через тридцать секунд, я позову вышибалу. Он тебе напомнит молодость, — сказал Патрик, решительно беря на себя руководство этой операцией.
Но на этот раз они не шутили: Дейв стремительно рухнул с высот на землю. Он был потрясен, словно ребенок, которому взрослый ответил пощечиной или гримасой. Ведь он же совсем не желал Дикки зла! Слишком много приятных часов провели они вместе. Разве он и Патрик не были единственно стоящими музыкантами в труппе?
— Послушай, Патрик, все-таки…
Дейв заикался. Голос его ослаб, утратил свою дерзкую интонацию. Мрачное лицо сделалось смешным, жалким.
— Ничего не попишешь, — сказал Патрик. — Ты зашел слишком далеко. Уматывай.
Дейв собирался еще что-то возразить Патрику, но вдруг вспомнил о Жанине, сидящей за столом в глубине зала. «Если она заметит, что меня выбрасывают на улицу, то будет очень довольна». Он обманулся и насчет Жанины; он глупо верил, что она привязалась к нему. Дейв вышел и пошел мимо стола музыкантов, которые звали его к себе.
— Пойду пройдусь по парку…
Не показывать виду. Из сторожки он попытается вызвать такси.
— Вам плохо, мсье? — участливо осведомился хозяин ресторана. — Надеюсь, виной тому не наше угощение…
— Нет, нет…
Вдруг Дейв подумал, что такси станет его последней роскошной тратой. Ведь у него больше нет ни Дикки, ни Жанины. Все отвернулись от него…
— Ну и дела! Вот это, скажу я вам, расправа! — заметил мсье Вери, который никак не мог опомниться.
— Так было надо, — мрачно сказал Алекс.
Он и Патрик обменялись короткими взглядами («Я отблагодарю тебя за это, спасибо». — «Надеюсь…»), что не ускользнуло от Дикки. Он чуть было не позвал Дейва назад: ведь этот бедняга не верил ни одному своему слову. Должно быть, он теперь мучается где-нибудь в уголке.
— Ну и что! Да, я такой, — победоносно говорил Патрик. — Терпеть не могу шантажа. Люди, которые мнят себя незаменимыми и злоупотребляют этим, для меня пустое место…
— Но… Мы ведь позовем его? — спросил Дикки каким-то почти помертвевшим голосом.
— Ты не должен отменять свое решение! Ради этой развалины, — возразил Патрик с видом старшего брата. Жалкий уход Дейва словно возвысил его. Он тряс своими рыжими кудрями, его тонкий профиль стал резче. — Ты видел, что в этот вечер мы прекрасно обошлись и без него. И я могу заранее тебе сказать, что в конце концов мы будем вынуждены немного… почистить труппу. В конце концов до решения, которое нам придется принять, остается всего месяц…
— Пат прав, — подхватил Алекс, — он правильно сделал, взяв все в свои руки.
Они сияли здоровьем, уверенностью; они знали, что делают. Смуглолицый комиссар, который снова вернулся на свое место, неожиданно вмешался в разговор.
— Я тоже по опыту знаю таких людей! Эти обломки, эти наркоманы иногда представляют из себя весьма милых, весьма тонких типов. К ним привязываешься, а потом… Поверьте мне, с ними ничего нельзя сделать. Их спасают десять раз, а на одиннадцатый тонут вместе с ними… У меня существует отлично организованная служба социальной помощи, а результатов никаких… Иногда, да, иногда, еще что-то можно сделать с подростками. Но после двадцати пяти лет наркоман возвращается к наркотикам, алкоголик — к вину, а клошар — под свой мост. А возьмите шлюх! Великая тема возродившейся к жизни шлюхи — это же чушь! А возьмите сутенера или мелкого карманника, если я предлагаю им выучиться на токаря-фрезеровщика с гарантией остаться безработным, вы думаете, они приходят в восторг!
— Помилуйте, Жан, вы, такой гуманный… — перебил его отец Поль, которому было несколько неловко за этот внезапный взрыв пессимизма.
— Вот именно! Именно! Я силой излечиваю алкоголика или наркомана, я открываю ему глаза, но на что? В девяти случаях из десяти на абсолютно бесперспективное будущее. Или я упекаю его в тюрьму, где он пьет девяностопроцентный спирт, развращается, обчищает тюремную аптеку и приносит мне одни неприятности. Или я его отпускаю, а он убивает какую-нибудь старушку. Где же в нашем обществе выход? Где? Нельзя заботиться обо всех как о своем единственном сыне, хотя и следовало бы. Да, следовало бы… — Он рассмеялся. — Прошу прощения. Это, как бы сказать, полупрофессиональная болезнь. Я вижу, что вы (он обратился к Дикки) чувствуете себя виноватым. Но здоровые общества — общества жестокие. Мы удаляем больную клетку и сохраняем все тело. Ту сцену, которую устроил вам сегодня этот субъект, он устроил бы вам в один прекрасный день публично. Этот маньяк, наркоман угрожал вам. Вы поступили правильно или другие поступили правильно ради вас. Не жалейте ни о чем. — Он огляделся вокруг каким-то мутным взглядом, выпил свой стакан минеральной воды, встал. — Я, во всяком случае, стою за смертную казнь, — неожиданно заключил он и направился к выходу.
— Фашистик какой-то, — вынесла ему оценку Кристина.
— Но он пил одну воду, — пробормотал мсье Вери. Тот оборот, который принимал этот прием, совершенно ускользал от его понимания.
— Он пережил драму, — с серьезным выражением лица объяснил отец Поль. — Его сын… неизлечимый наркоман… Он пришел ко мне слишком поздно, хотя я сделал все, что мог… Он очень признателен мне за это. Изредка он присылает ко мне некоторых молодых людей. Я добиваюсь исключительно хороших результатов. Не всегда, разумеется, но весьма часто.
— Потрясающе! — воскликнул Мажикюс с каким-то старомодным юношеским пылом.
У них такой вид, будто все они поздравляют друг друга над трупом Дейва, думал Дикки. Все-таки он тоже «переживал драму». И, казалось, все они принимают Дикки за безответственного человека. Верно, он разозлился, и у него были на то причины. Но как они ловко воспользовались этим! Подобно Роже, который воспользовался минутой усталости, чтобы устроить ему эту… омерзительную сцену. Ему достаточно будет слово сказать, и с Роже расправятся точно так же. Сделай он лишнее небольшое усилие, и Алекс не минует расправы. И здесь тоже не будет недостатка в желающих, которые в тени ждут своего часа. Кристина, чтобы далеко не искать, очень хотела бы работать «самостоятельно» и все время заниматься Дикки. Она не упускала случая подчеркнуть это. А она все-таки была очень мила, эта Кристина из «Матадора».
