Артур Кангин - Запах денег
Так что, любите котов, господа! Именно они принесут вам любовный успех и хорошие деньги.
Капсула 30. МУРАВЕЙ ГРИША
Жизнь дрессировщика Сергея Багреева до отвращения была проста и внятна. Утром репетиции в Уголке Дурова, в полдень сытный обед, вечером представление. Домой он приходил уставший, пахнущий навозом. И так — 20 лет! Когда Багрееву стукнуло 45-ть, он с ужасом задумался о жизни.
Ну, отфиглярствовал он на помосте с чубатой пони, с пахучим скунсом, с меланхоличным дикобразом… Что дальше? Ни жены, ни детей, ни будущего. Аллес капут! Впереди маячила лишь старость с нищенской пенсией, шаркающие прогулки по парку, шамкающие рассуждения со стариками о гибельной молодежи.
С отчаяния Сергей пристрастился к водочке. Сядет в одиночестве на кухне, нашинкует капустки, нарежет сальцо, трепетно вынет из холодильника, всю в снежной рубашке, «беленькую».
Он выпивал и горькие мысли откатывались. Когда бутылка ополовинивалась, он вновь казался себе молодым, наивным, полным надежд и планов. Потом к сердцу подкатывались светлые слезы, он брал альбом с фамильными фотографиями. Скольких родных уже нет на земле?! С прочими утрачены связи… Слезы повисали на ресницах, шмякались на карточки. Сергей кусал губы.
Однажды, находясь в своем обычном страдальческом состоянии, Сергей вдруг услышал:
— Не плачь, хозяин!
Тоненький, хрустально прозрачный голосок.
Сергей оглянулся, естественно, никого. Все-таки спросил:
— Кто здесь?
— Твой постоялец. Муравей Гриша.
— Какой еще Гриша? — изумился Сергей и тут же заметил на столе маленького, литого, красно-рыжего муравья.
— А сальцо ничего! — заценил Гриша, протирая рот лапками.
— «Белая» горячка! — оторопел Сергей.
— Ну, зачем же «белая»? — возразил муравей. — Вижу, человек погибает. Думаю, дай поговорю по душам.
Сергей залпом маханул водку. А, если и «белочка», то и чёрт с ней! Хотя всего с одной бутылки? Бывает ли такое?
— По душам, так по душам, — вымученно улыбнулся Сергей.
Муравей подбоченился:
— Побеседуем и я тебе помогу.
— Каким образом?
— Давай сначала сойдемся на короткой ноге.
2.И зажил Серёга с муравьем на славу. Водку потягивает, сальцом закусывает, а Гришу вареньем и маковой сдобой балует.
— Милый ты человек, Сергей Багреев, — как-то сказал муравей. — Настало время тебя отблагодарить. Проси чего хочешь.
От водки Сергей сидел розовый, счастливый:
— Чего ж мне желать? Друга у меня не было, так ты появился.
— А женщина? — насупился муравей. — Что же ты живешь бирюком?
— От женщин всё зло.
— Не скажи. Разные бывают.
— Если ты впрямь волшебный, сообрази что-нибудь.
— Айн-цвай-драй! — отсчитал муравей.
На следующий день Сережа познакомился в Уголке Дурова с очаровательной девушкой, Любушкой, прислали из циркового училища на стажировку. Тоненькая, конопатая, с чудными ножками и томным взглядом.
Взаимная страсть вспыхнула разом. Секс был нежным и благоуханным, как молодая роза. Серёга даже не ожидал от себя такой прыти, в свои-то 45 лет…
После блистательных забав Эрота Любушка принялась за уборку, хотела протереть влажной тряпкой кухонный стол, но Сережа вовремя схватил её за руку. Иначе был бы не жилец муравей Гриша на этом свете!
Муравью предложил Сереже еще дополнительно Вику, Клавдию, Аллу… Но помолодевший дрессировщик отказался, он уже отыскал свою кралю.
— Еще желания? — как-то насупил брови Гриша.
Сережа развел в улыбке свои розовые щеки:
— Всё и так — нормалёк.
— Эх, Серёга! Бери, пока дают!
— Даже не знаю… Чего я хочу? Славы, что ли?
— Готовься к переменам, хозяин!
3.И муравей не соврал. Ушел на пенсию главный дрессировщик Уголка Дурова, и Серегу Багреева единогласно назначили на его место. А тут подоспел юбилей Уголка, и мэрия отправила его в Монте-Карло.
Сергей, вдохновленный красавушкой Любой, придумал новые, неслыханные номера. Репетируя день и ночь, довел их до совершенства.
И вот — Монте-Карло! Европейская столица развлечения «золотой» молодежи и «золотых» старичков. Гастроли вызвали подлинный триумф. Труппу Багреева зрители закидывали монтекарловскими дензнаками, лифчиками и орхидеями. Критика окрести Сережу «Станиславским звериного театра». Продюсеры предложили ему гастроли в Англии, США и Поднебесной.
Сережа задумался. Как бы гастрольная чехарда не укокошила его другана Гришу. Смахнет его какая-нибудь горничная дрянной тряпкой. Поминай, как звали!
Отказался от гастролей и вернулся в Москву, в родной театр, с трубящим слоном на фронтоне.
— Ну, ты доволен, — спросил дрессировщика Гриша. — Слава есть?
— Выше крыши!
— На радостях, может, выпьешь?
— Как-то не хочется. Да и Любе запах не нравится.
— Что дальше?
— Просто жить.
— Не закиснешь?
— С Любушкой да в фаворе? Нарезать, Гришутка, тебе сальца?
— Пожалуйста, мне помельче. Я муравей деликатный.
4.Минул год. Всё шло, как и прежде. Репетиции, выступления, беседы с Гришей, нежные забавы с Любашей. Сережа даже согласился на гастроли, только заказал для друга специальный золотой наперсток, выложенный внутри алым панбархатом. Япония, Индонезия, Кипр, Португалия, Мадагаскар…
А Сережа вдруг загрустил. Впереди замаячили 47 лет. Этой цифры он почему-то боялся до смерти.
— Что-то ты, Серый, затосковал, — зорко заметил Григорий.
— Душа чего-то просит. А чего, сам не пойму?
— Ты подумай.
— Надоело всё. Ну, успех… Ну, баба… Главное, надоело быть человеком!
— То есть?
— Да! Хочу быть, как ты! Муравьем.
— Доля незавидная, — нервно зашевелил усиками муравей.
— Хочу!
— В принципе, можно. Но волшебными свойствами тебя не смогу наделить.
— И не надо. Сделай из меня заурядного муравья. Баста!
В муравьях Сереже Багрееву понравилось. Свои зловещие 47 лет он встретил именно в шестиногом обличии. О, как любопытно быть не человеком! Он с братишкой Гришей обследовал весь двор. Познакомился с очаровательной муравьихой Настей в муравьиной куче. Доил молоконосную тлю. Летал, как авиатор, на бабочке-капустнице. Вызывал на дуэль навозного жука Никиту.
— Как тебе жизнь? — щурился на него Григорий.
— Супер! Водочки иногда только хочется. Да на новое представление в Уголке Дурова поглядеть.
— Нет ничего проще. Нам, муравьям, билеты нигде не требуются.
И Сережа с Гришей смотрели представлением заезжего маэстро, мосье Жако. Серега Багреев, как истинный профессионал, всё комментировал, найдя массу недочетов. Потом он с Гришей проник в самые сокровенные покои, в Кремль. Сидел на носу у президента. А к спикеру Верхней Палаты даже залез в мохнатую ноздрю. В муравьях ничего не страшно! Всё по плечу! Правда, могут раздавить ногой или жирными ягодицами. А так — малина!
Разонравилось ему быть в насекомых после нового представления мосье Жако «Дрессированные муравьи». Серёгины собратья ходили на задних ногах, глотали огонь, танцевали джигу.
— Лажа! — возмущался Серый. — Фуфло гонят!
— А как надо? — Гриша свел брови.
— Верни меня в человеческий облик, увидишь.
— Айн-цвай-драй!
Вернувшись в человеческий образ, Сережа опрометью кинулся в свой театр. А там ему рады. Несколько месяцев разыскивали его с милицией, да собаками-ищейками, но не могли отыскать. А Сережа, ничего не объясняя, сразу предложил новое грандиозное шоу «Феерия насекомых».
Уже репетиции показали, что грянет фурор. Мосье Жако был с позором изгнан, а через месяц над сценой под музыку парили бабочки-капустницы, муравьи танцевали ламбаду, жуки-навозники сражались на шпагах, сороконожка легко считала до сорока семи.
Успех превзошел все ожидания. Сам Президент РФ и спикер Верхней палаты чокнулись с Сережей шампанским «Абрау-Дюрсо» и наградили его орденом «За заслуги перед россиянами», правда, третьей степени. Патриарх Всея Руси поцеловал дрессировщика в губы. Публика просто рыдала от восторга. Одного муравья Гришу никто не наградил, не приветил. И Сережа Багреев за него затаил обиду.
Капсула 31. РУБКА СО ВРЕМЕНЕМ
У Матвея Кашкина жизнь складывалась просто шик. Банкир, предприниматель, депутат Государственной Думы, обладатель красавицы жены и любовницы мулатки. О Матвее пишут искрометные статьи, объемные фолианты, снимают многосерийные фильмы.
Всё хорошо, только вот проклятое время. Этим летом Матвею должно было стукнуть 44, он же ощущал себя на двадцать, не более.
И господин Кашкин решил бросить перчатку вызова беспощадному, алчному злодею Времени. У физиолога Ильи Мечникова он прочитал об одном императоре, который, чтобы помолодеть, спал между шестнадцатилетними девственницами. Мудро! Через друзей Матвей нашел себе таковых, Зиночку и Клаву, девятиклассниц специализированной английской школы, стал, поощряемый взглядами красотки жены, почивать между ними. Запах от дев, конечно, шел добрый, но они толкались во сне, и Матвей несколько ночей промучался от жестокой бессонницы, стал выглядеть не то что на 44, на 99.
