Майкл Ридпат - Все продается
— А как же с держателями акций? Ведь они-то точно могут потерять все?
— Да, вы правы. Но потенциальная прибыль огромна. На каждые десять миллионов инвестиций они могут взять займов еще на девяносто миллионов, опять-таки с правительственной гарантией. Значит, при удачном вложении займов они могут заработать в несколько раз больше их первоначальной инвестиции. Соблазн очень велик, особенно если они могут себе позволить в случае невезения потерять вложенные на первом этапе деньги.
Так вот то, что я искал! «Денежный станок дядюшки Сэма» оказался американской системой ссудо-сберегательных банков! На схеме Вайгеля сорокамиллионная инвестиция означала вклад «Тремонт-капитала» в ссудо-сберегательный банк. При наличии правительственной гарантии на займы эти сорок миллионов нетрудно превратить в несколько сотен миллионов долларов. И даже если банк потерпит неудачу, то «Тремонт-капиталу» придется просто отказаться от выполнения обязательств по своим облигациям. Это был еще один «новаторский метод финансирования», которым мог бы гордиться даже сам Маршалл Миллз. Мне было нетрудно догадаться, какой денежный мешок купил «Тремонт-капитал». Я надеялся, что Джек подтвердит мои догадки.
— В приемной я читал ваш годовой отчет, — сказал я. — Там упоминается, что год-два назад было произведено значительное вливание капитала. Вы не можете раскрыть мне его источник?
— Прошу прощения, но, к сожалению, этого я не могу сказать.
Ладно, подумал я. Возможно, позже я сам это выясню.
— Расскажите мне о самых интересных инвестициях, — попросил я.
— О, мы вкладываем в недвижимость, в бросовые облигации, в один тематический парк, даже в одно казино.
— Казино? Интересно. Возможно, это именно то, о котором мне так много говорили.
— О, это действительно изумительное заведение в Лас-Вегасе, — начал Джек и тут же осекся. — Прошу прощения, боюсь, меня не поймут, если узнают, что я рассказал вам о казино. Достаточно, если я скажу, что это грандиозная операция. В самом деле грандиозная.
Я был уверен, что Джек умирал от желания похвастать особенно выгодным вложением. Не только я сожалел о том, что он не может всласть поболтать о казино.
— Очень интересно. Уверен, вы можете рассказать мне в общих чертах, не называя имен.
Я мог бы добавить, что имя инициатора мне уже известно.
— Это колоссальное предприятие. Мы наняли превосходного проектировщика, чтобы построить одно из лучших, если не лучшее, казино в стране. Строительство практически завершено. Нам осталось только ждать, когда будет закрыто финансирование бросовых облигаций и мы получим свои деньги.
— На какую прибыль вы рассчитываете? — поинтересовался я.
— Процентов сто, — улыбаясь, ответил Джек.
— Ого! Неплохо, совсем неплохо, — отозвался я.
Итак, «денежный станок дядюшки Сэма» брал деньги местных вкладчиков, обеспеченные государственным поручительством, и использовал их для строительства «Таити» Ирвина Пайпера. Теперь меня интересовал другой вопрос — кто стоит за инвестициями «Финикс просперити»? Надо думать, Джек Салмон не мог быть мозгом операции.
— Вам заранее говорят, во что нужно инвестировать деньги, или вы можете делать все, что считаете нужным? — спросил я.
— Бывают разные ситуации, — объяснил Джек. — Иногда мне говорят, какие бумаги нужно покупать. Иногда боссы принимают мое предложение. Кажется, они ценят мое мнение. Знаете что? У меня из головы не идет эта компания «Фэруэй». Вы не поможете мне купить их облигации? Я намерен приобрести на пять миллионов.
— Я бы с удовольствием, — сказал я, — но, думаю, мне лучше понаблюдать со стороны. А вы действуйте.
— Хорошо. Подождите минутку, я позвоню боссу.
Джек набрал номер и с телефонной трубкой отошел так, чтобы мне ничего не было слышно. До этого момента он был обыкновенным хвастуном, теперь даже его поза говорила о послушании, полном подчинении. Мне он напомнил щенка, который ждет пинка от своего хозяина. Через несколько минут очень серьезного разговора, во время которого Джек большей частью слушал, он положил трубку.
— Уф! Мое предложение очень понравилось, — возбужденно сверкая глазами, сообщил он. — Он сказал, чтобы я покупал не на пять, а на двадцать миллионов. Наконец-то боссы начинают меня ценить. Итак, приступаем.
Щенок завилял хвостом. Неожиданно хозяин бросил ему кость.
Я наблюдал, как Джек покупает на двадцать миллионов долларов облигаций «Фэруэй». Несмотря на все его заверения об огромном опыте работы на рынке, Джек действовал крайне неумело. Покупать бросовые облигации на такую большую сумму нужно очень осмотрительно. Я мог себе представить, как на его месте поступил бы Хамилтон. Сначала он потихоньку разузнал бы, у кого из дилеров есть нужные ему облигации. Он тщательно замаскировал бы свои намерения, бросив несколько «копченых селедок», то есть сделав такие отвлекающие маневры, после которых никто из дилеров не смог бы с уверенностью сказать, чего же именно он хочет. Лишь когда Хамилтон найдет дилера, который мог бы продать ему если не все, то хотя бы большую часть облигаций по самой низкой цене, он раскроет карты этому дилеру и скажет точно, что ему нужно. После этого дилеру останется только попотеть, чтобы потихоньку выкупить облигации у своих клиентов, не тревожа без нужды рынок.
Но Джек определенно не был Хамилтоном. Для начала он поговорил с десятью брокерами о цене на эти облигации и купил па два миллиона у каждого из трех, предлагавших самую низкую цепу. Пока все шло вроде бы нормально. Проблемы возникли, когда Джек попытался выкупить облигации на оставшиеся четырнадцать миллионов. К его удивлению, их курс уже подскочил на три-четыре пункта. Все дилеры поняли, чего хочет Джек; хуже того, каждый дилер знал, что всем его коллегам это тоже известно. До обеденного перерыва Джек главным образом пререкался с дилерами, обвиняя их в том, что они намеренно завышают цену. Когда я ушел, ему нужно было купить еще на восемь миллионов. Настроение у Джека было хуже некуда.
На такси я вернулся в отель и, прежде чем забрать свои вещи и рассчитаться, позвонил Томми в Нью-Йорк.
— Рад вас слышать. — Как всегда, голос Томми звучал спокойно и непринужденно. — Надеюсь, вы воспользовались каникулами под тропическим солнцем и приобрели настоящий южный загар.
— Мне кажется, что, если я услышу еще одного самодовольного исполнительного директора, всерьез рассуждающего о совпадении интересов и повышении курса акций, я не выдержу и взорвусь, — сказал я. — Как ваши успехи?
— Пока никаких успехов. Полиция не очень охотно идет навстречу. К тому же оказалось довольно трудно добраться до бумаг Шофмана. Но не беспокойтесь, я еще не сдался. А вы что-нибудь узнали?
— Да, я поработал неплохо. — Я рассказал Томми о том, что мне удалось выведать у Джека Салмона и о том, как я расшифровал тайну «денежного станка дядюшки Сэма». — Могу я попросить вас еще об одном одолжении? — спросил я.
— Конечно, — охотно отозвался Томми.
— Попытайтесь узнать, кто года два назад перекупил «Финикс просперити». Это обошлось покупателю в сорок миллионов долларов. Возможно, что-то удастся обнаружить в базе данных, где хранятся сообщения прессы, хотя, скорее всего, сделка была сугубо приватной. Готов биться об заклад, что без «Блумфилд Вайс» здесь не обошлось. Банк мог быть консультантом или у «Финикс просперити», или у покупателя. Посмотрите, не осталось ли каких следов в банке.
— Это опасное занятие — совать свой нос в финансовые бумаги частной корпорации. За такие проделки можно угодить в тюрьму.
— Знаю. Я догадываюсь, кто был покупателем, но мне нужны доказательства. Прошу прощения, Томми. Если вы откажетесь, я вас пойму.
— Нет-нет. От меня так просто вы не отделаетесь. Это очень интересно. Я разыщу нужную информацию. Где вас искать?
— Два дня я буду в «Таити», — ответил я. — Можете позвонить мне туда. Удачи.
Меня радовало, что Томми относится к моим просьбам и поручениям, как к забаве. Было неприятно просить его заниматься рискованными делами, но он сам охотно брался за них. Кроме того, он получал шанс расквитаться с «Блумфилд Вайс». Его выгнали, что еще ему терять?
Чем отчетливее вырисовывалась картина всей аферы, тем тревожней становилось у меня на душе. За всем этим стоял очень опасный человек. Дебби и Грег Шофман были убиты, едва они напали на след «Тремонт-капитала». Я шел по их стопам и не мог чувствовать себя в безопасности. Но кое-что я уже узнал. Меня особенно радовала разгадка тайны «денежного станка дядюшки Сэма». Если Томми удастся найти ответы на мои вопросы, то я буду очень близок к решению всей проблемы. Я поработал неплохо, и даже Хамилтон будет вынужден это признать. Я докажу, что, доверившись мне, он сделал правильный выбор.
