Мерси Шелли - Худловары
По идее, в этом месте рассказа на сцене должны были появиться люди с гиперболоидами и увезти Бен Ладена русской литературы на безлюдную планету Гуантанамо. Но Кирилл довольно спокойно ушел, даже не получив обещанных пинков.
Однако начало было положено. Писателю Сорокину пришлось похуже. Тут дело не ограничилось «Идущими». Хотя они и вправду придумали хороший трюк — выбрали из книг Сорокина самые эротичные кусочки и раздавали их в виде брошюры с собственной рекламой. Но хитрый еврей Сорокин быстренько засудил «Идущих», и им запретили красть чужую порнушку. Зато посольство США не пустило его на фестиваль «Литература и кино» в Питтсбург, где он должен был представить фильм «Москва». В посольстве американские чиновники заставили Сорокина пересказывать содержание фильма, и услышав о том, что одна из героинь — алкоголичка, тут же отказали ему в визе.
Ясно, что повод был надуманный. Американцы, конечно, арестовали своего якобы-лунного астронавта, чтоб не бил людей, — но они тоже не дураки. Они давно знали, что Сорокин куда опаснее всех разоблачителей лунной программы. Ведь Сорокин пропагандирует бесплатное поедание говна. А подобная идея может легко подорвать экономику всех американских «Макдоналдсов», поскольку люди там делают то же самое, но за деньги. Так что даже американская демократия — не гарант безопасности, если у тебя слишком расширено сознание.
# # #На фоне этих событий я чувствую себя настоящим везунчиком. Мой албан «Паутина» пока что не издан отдельной книгой, второй албан «2048» вообще заброшен после закрытия журнала «Internet». Но тут возникает новая проблема. Психологическая. Даже психиатрическая, если быть точным.
Гребаное расширенное сознание дает о себе знать, даже когда перестаешь писать книжки. Привыкнув к жизни в будущем, ты уже не можешь нормально общаться с нормальными людьми. Ты замыкаешься. Ты не втыкаешь в их насущные проблемы. Ты даже пива не можешь выпить спокойно. Сидишь, допустим, в ОГИ, а рядом чувак волосатый тоже пьет. Слово за слово, решили познакомится. Он говорит:
— Шура, «Би-2».
Я говорю:
— Хм-м… А я думал, это у тебя пиво, а не коктейль.
Ну и как себя чувствовать после этого? Как Рейнман, не иначе. Что, министр связи? Какой еще министр, о чем вы? Ну вот, опять не тот контекст. Я про мужика, которого Дастин Хоффман играл в «Человек дождя».
Встречи с аналогичными сумасшедшими приносят лишь временное облегчение. Съехавшись в Петергофе на День Матмеха, мы с приятелем-математиком Михой Корманом сидим в лесу и обсуждаем трудности нашего существования.
— А правда, Леха, вот этот образ жизни, как мы с тобой живем, называется аутизмом? — спрашивает Корман.
— Ну, если мы на эту тему еще полчаса сможем попиздеть, то это уже будет не аутизм, — отвечаю я.
Да, эта тема все чаще всплывает на практике. И с каждым разом я убеждаюсь, что аутизм и прочая социопатия — это не только проблемы с коммуникабельностью, а скорее, самый правильный образ жизни для гения. Чтобы он кого-нибудь ненароком не угробил.
Седьмого мая я решил отметить день рожденья, не нанося никому вреда, как тот парень из Назарета. Иду тихонько в ЦПКиО и в одиночестве катаюсь на водном велосипеде. Тем не менее, какие-то одиннадцатиклассницы меня с берега засекают. И слезно просят, чтоб я их покатал.
Я согласился. Первые пять минут пытался молчать или отвечать односложно. Но потом все-таки заговорил. Школьницы открыли рты. Через пару минут с одной свалилась куртка — да так и поплыла по реке. Если б я этого не заметил — скорее всего, за курткой свалилась бы сама школьница, и этого тоже никто не заметил бы. А потом и вторая, и третья. Как в той истории про Гамельнского Баяниста.
Через неделю — та же фигня, только еще хуже. Потому что это уже Москва, а не Елагин остров. И не школьница, а вполне знатная погонщица негров Сара Брук из РБК. Она же — большая специалистка по мобильному сексу, которая во время своих телефонных сношений даже с самыми топ-менеджерами Рунета умудряется еще и машину вести свободными конечностями. Вернее, умудрялась — до тех пор, пока в ее красную «вольву» не забрался я. После этого девушка стала пропускать повороты, выезжать на встречную и в конце концов снесла бампер какому-то пожилому «москвичу» — к большой радости не менее дюжины ментов, поскольку «москвич» тот стоял прямо у ворот местного ГУВД. А после моего отъезда она еще и мобилу потеряла.
В общем, большое счастье для Организации Объединенных Наций, что у меня не было знакомых стюардесс. А то бы многим столицам мира посносило башни. Нет-нет, господа, аутизм — это именно то, что нам нужно. «Плавать, нырять и молчать — и улыбаться», как пел Самойлов.
Но и этого не достаточно. Молчащего аутиста люди плохо отличают от других групп риска. Пришел на Ленинградский вокзал и говорю: «Мне один билет до Питера на этот вечер». Кассирша смотрит полсекунды и отвечает: «Сидячих нет!» Пришлось долго объяснять, что мне нужен лежачий, причем в купе, причем только нижний, потому что я практикую управляемые сновидения, проще говоря — очень громко кричу во сне, особенно если на верхней полке.
Не успел, как говорится, отлить из нефритового пузыря на том же вокзале — мент останавливает. Тоже косится на мою щетину и спрашивает, есть ли у меня документы. А потом спрашивает, есть ли у меня ножик! Ненавязчиво так, интеллигентно спрашивает, словно бы ему просто колбаску порезать.
Короче, пулемета я ему не дал, но сам подумал себе: «Надо побриться! Хорошо выбритый, улыбающийся аутист, практикующий управляемые сны, — вот наш ответ грязным инсайдерам, которые все на свете делают через ЖЖ».
И с этой мыслью, с девятым томом Кастанеды под сердцем покинул столицу. По приезде домой Ксюша сообщила, что на нее опять как-то странно подействовали мои пересказы с дон-хуанского: она стала видеть во сне свои ноги. И правда странно: в оригинале речь шла о руках. Ну да ладно. Главное, что она вещи в реку не роняет и чужие машины не бьет.
Еще через неделю — новая напасть. Вроде и в Питере уже, в городе аутистов. И побрился даже. Но меня не пускают в казино в кедах! Присутствующий Носик вынужден сказать охранникам что-то типа: «Если вы пустите этого аутиста в кедах, мы в вашем казино оставим кучу бабок, а если вы его не пустите — мы вам все стекла перебьем и на вашей вывеске напишем слово ХУЙ несмываемой пастой ГОИ!»
Тогда меня сразу пустили. Но я крепко призадумался. И даже занялся большим теннисом. Пора было радикально вернуться в простую человеческую реальность.
Проклятие КассандрыИскушения лучше всего ловят нас, как раз когда мы уже решили, что все позади. Марта-Фрай давно говорила мне об «Амфоре», и я уже успел позабыть эти разговоры к тому времени, как тренер на теннисе научил меня «подрезать». Но хитрые инопланетяне-мокрецы не дремали.
Домик издательства на набережной Карповки мне сразу понравился. Вокруг типичная евклидовская угловатость Питера, а тут речка — раз — и выворачивает эдакую живописную петлю… На шею, ага.
— Прочитал. Круто. Издадим уже осенью, — заявил улыбчивый Вадим Назаров по поводу «Паутины».
— А у него еще продолжение есть! «2048», — заметила Марта, которая привела меня к издателю.
— Продолжение? Отлично! — оживился Назаров.
— Ну, не совсем продолжение… скорее, отдельная книжка… И не совсем доделано… — замялся я.
— Ладно, ты мне пришли какие-нибудь готовые куски почитать.
Я прислал то, что было написано для журнала «Internet». Типа, первая книга дилогии, вторую сейчас доделываю. Назаров тут же поставил книгу в план на весну.
И как тут, скажите, не поверить в инопланетную закулису, которая тайно дергает за ниточки литературного процесса? Одна и та же виртуальная шутка оборачивается против меня второй раз! Сначала Аля купила у меня ненаписанный албан, который пришлось в спешке сочинять, пока журнал не закрылся. И вот опять то же самое. Только это уже ненаписанная «дилогия», двумя отдельными книжками вслед за «Паутиной». Три албана в год! Еще с утра спокойно фигачил ракеткой по желтым мячикам, а к вечеру я уже гребаный профессиональный писатель!
# # #На самом деле, каждый писатель пишет в жизни всего одну книгу. Хотя издавать может и больше. Это либо черновики, либо разбодяженные повторы удачного решения в новой обертке. А основная книга — все-таки одна. Где-то посередке между черновиками и повторами.
Поэтому радикальным и при этом очень гуманным средством борьбы с писательской болезнью было бы вот что: запретить выпускать более трех книжек одного автора. Хотя и три, конечно, многовато. Лишняя отмаза, чтобы написать вторую и третью после первой. Но это, повторяю, гуманно. И не только в отношении автора, но и в отношении окружающих. Ну вспомните, что я там говорил об опасных аутистах. Сразу не соскочишь, слишком сильная ломка.
