Б А - Введение в человечность
Ладно, придётся импровизировать...
В кабинет вошел Федор. Следом за ним, понуро опустив усы, плелись Леонтий с Лаврентием. Последний выглядел просто ужасно: один ус сломан, хромает на левую среднюю лапу... Да-а, похоже, Огрызко переусердствовал.
- Здравствуйте, господа министры, - отчеканил я. - Как же это понимать?
- Он вас, хозяин, заподозрил, - ответил Огрызко, посмотрев мне в глаза преданным взглядом, - а я объяснил ему, что он сильно заблуждается.
- Хорошо, Леонтий, - кивнул я одним усом. - Только в следующий раз, когда объяснять будете, постарайтесь сначала воспользоваться словами, а не грубой физической силой. Договорились?
- Слушаюсь, хозяин, - пробормотал Огрызко.
- Вот и замечательно. А теперь оставьте нас наедине с господином Охапко.
Федор с Леонтием тут же покинули кабинет. Лаврентий стоял ни жив, ни мертв от страха, хоть и превосходил меня мощью как минимум вдвое. Конечно, Леонтию он на ринге не конкурент, но мускулатура все равно впечатляет. Почти "Мистер Вселенная".
- Что же это вы, господин Охапко, свои подозрения относительно моей личности коллегам высказываете, а? - понесло меня с места в карьер. - Неужели, нельзя своими сомнениями сразу со мной поделиться? Я, чай, таракан не глупый, за что здесь и сижу. Должно быть, Семен Обусловович вас ничему не научил, так?
Лаврентий молчал, испуганно топорща усы.
- Что не отвечаете? В карцер хотите? Кстати, кто разрешил вам без моей визы проникнуть на Склад Ушедших Отцов? Вы не знаете, чем карается подобное преступление?!
Похоже, я перемудрил. Потому что Комната Отцов во все времена считалась местом общедоступным и даже публичным, просто туда никто не ходил. Что за интерес смотреть на покойников? Но Охапко судорожно сглотнул.
- Я... просто решил проверить, как упаковали... его... Семена э-э... Обус... - промямлил Лаврентий неожиданно тонким голоском.
Мне стало смешно. Такой здоровяк, а говорит как недозрелая таракашка.
- Ладно, я вас не виню, - успокоил его я. - То, что поинтересовались, похвально. И насчет пропажи вы правы - тело у меня...
- У... у... вас? - Охапко вытаращил глаза.
- Да, да, у меня, а чему вы удивляетесь?! Понимаете, Лаврентий, Семен Обусловович был личностью неординарной и незаурядной, - я начал прохаживаться по пустому кабинету взад-вперед, неся при этом жуткую словесную пургу, которая, в свою очередь, должна была окончательно сбить с толку Охапко. - Вы этот факт отрицать не можете. Я бы даже сказал - не имеете права. Так вот... Тело его сейчас у меня на кропотливом изучении. Я разбираюсь, каким образом может физический недостаток, а ведь у господина Катерпиллера, как известно, он имелся... как этот недостаток может влиять на образ мышления, делая его поистине гениальным. Короче, для народа стараюсь, чтобы, в частности, вам жилось лучше, а вы оскорбляете меня своими подозрениями... Нехорошо, господин Охапко, не-хо-ро-шо. Я бы даже сказал - отвратительно! Понимаете, о чем речь?
- Да, господин Катерпил... Агамемнон, понимаю, - Лаврентий, похоже, волновался теперь еще сильнее. Вот и имена начал путать. В общем, окончательно пал духом.
Что ж, кнутом высекли, пора, пожалуй, дать и пряника.
- Кстати, Лаврентий, - изменил я тон своего голоса с порицательного на деловой, - давно хотел с вами поговорить на такую тему...
Я сделал многозначительную паузу и резко взглянул в глаза Охапко. Тот стоял теперь, обратившись во внимание. Усы таракана с любопытством подрагивали.
- ...Есть ли у вас желание сменить работу на более... как бы это сказать? На более, что ли, подходящую к вашим способностям? Понимаете, для охраны мне вполне хватит одного Леонтия, а в вас я вижу личность также неординарную...
Тут я кривил душой, потому что ни хрена путного я в этих пустых глазах откровенно тупого таракана, наделенного только значительной физической силой, прочитать не мог. Но кто об этом скажет министру, пусть даже бывшему?
Я, похоже, застал таракана врасплох. Он только кивнул, но сложилось впечатление, что Охапко вообще потерял ситуацию. Неплохо, неплохо... Что ж ему предложить-то?... Кстати, была идея с клопами...
- Лаврентий, - снова заговорил я, - у меня тут вчера родилась одна мысль, как облегчить труд тараканов по сбору плесени...
Охапко встрепенулся и обратился весь во слух. Усы его встали торчком, а взгляд опустел еще сильнее.
- ...так вот, - продолжал я, - мне нужен таракан с организаторскими способностями, который сможет привлечь в наши катакомбы на работу диванных клопов из комнаты временно отсутствующей старухи Матвеевны. Они, эти клопы, конечно не семи пядей во лбу, но в качестве сборщиков плесени, я думаю, это то, что нам сейчас необходимо... А тараканы пусть развивают научно-техническую мысль, искусство, ремесла осваивают... Надо дать всем выбор по способностям каждого, свободу творчества, так сказать, поощрить... Как вы на мое предложение смотрите?
- На какое? - не понял Лаврентий.
Я улыбнулся:
- На то, чтобы стать министром труда и занятости?
Охапко аж поперхнулся. Такого поворота беседы он явно не ожидал.
- Готов, - единственное, что произнес совсем потерявшийся, но в то же время обрадованный таракан.
- Замечательно, - похвалил его я. - Тогда продолжим. Клопы, как известно, питаются кровью, а с ней у Матвеевских напряженка. Надо продумать вопрос, откуда нам кровушку брать, чтобы привлечь мебельных обитателей в качестве наемной рабочей силы. Я вас, Лаврентий, не тороплю. Идите, думайте, посоветуйтесь с тайным советником. Он таракан бывалый, может посоветовать дельное. Кстати, соберите кабинет помощников, куда должны войти, по моему мнению, мелкие организаторы и крупные исполнители. Только не очень много, хорошо? Вы все поняли, господин министр труда? И этой... занятости?
- Да, - просиял, наконец, Охапко, - я все понял, хозяин...
И этот туда же - хозяином назвал! Что ж, если им так больше нравится, пусть...
- Тогда через три дня жду вашего развернутого доклада с обозначенными пунктами привлечения диванной рабочей силы на сбор плесени. Идите, господин Охапко, вы свободны.
Осчастливленный таракан исчез. Он теперь и помнить забыл об исчезновении тела Катерпиллера. Как я его уделал, а? Ну, не гений?!
- Гений! Вы - гений, уважаемый Агамемнон, - услышал я ответ на свои мысли, который донесся, впрочем, до моего слуха, а не из подсознания. Значит, ответил не внутренний голос, а кто-то другой, реальный.
Я обернулся. В дверях стоял Федя, его морда выражала нескрываемое восхищение.
- Вы гений! - повторил он. - Это ж надо, оболдуя так на место поставить!
- Федор, Федор, - остановил его я. - Поосторожнее с выражениями. Не ровен час, кто услышит. О министрах плохо не говорят.
- О-о... великодушно простите... Но все равно - здорово. Как думаете, он справиться с клопами?
- Конечно, - кивнул я усами. - Даже не сомневаюсь. Понимаете, Федор, хороший исполнитель, да еще облаченный властью, своего положения терять не захочет. Он из панциря вон вылезет, но все сделает правильно. Скорее погибнет, если не справится, чем признается в своей некомпетентности. Это, брат... эээ... практологическая психотерапия. Страшная, между прочим, штука. Поэтому я стараюсь ее применять на практике как можно реже.
- Да, да, да... - согласился тайный советник. - Похоже, Семен Обусловович в вас не ошибся. Вчера я еще чуточку сомневался, а сегодня вижу, что вы - таракан достойный управлять нами. И, поверьте, это вовсе не лесть...
"Именно лесть", - подумал я про себя, но в ответ только улыбнулся.
- Ладно, Федор, - перешел я к текущему вопросу, - пойдемте смотреть интерьеры.
Мысли о ночном кошмаре, которые мучили меня все утро, на время отступили.
Глава семнадцатая. Жизнь налаживается
Последующие дней десять прошли в том же темпе. Еще пять раз мы с Васей и Олегом выезжали на бега в разные казино. Причем, на вторых соревнованиях мы, чтобы увеличить выигрыш, еще придерживались нашей дебютной тактики, а потом слава обо мне начала быстро распространяться по злачным местам города. Ставки выросли почти до небес, поэтому можно стало играть честно.
Почти. Подвоха со спортивным костюмом пока никто (кроме моих прямых соперников) не обнаружил, но Олег сказал, что теперь это не имеет значения. Я и так уже герой, следовательно, если афера раскроется, такая история только добавит нам шарма.
Ферзиков расплатился с долгами, помог родителям закупить материалов для ремонта их хрущебы, а, главное, он приобрел приличный автомобиль. В разговорах по телефону Вася всегда называл машину длинным именем: "Почти новый БМВ пятой серии цвета суперуайт". Белый, короче. Ключевое слово "почти", мой друг не расшифровывал, а мне объяснил его значение так: "Эта тачка, Агамемнон, старше тебя, но зато гораздо младше меня".
Олег сделал предложение, но не своей "тарарах-подруге" (как эту загадочную даму звал Василий и с которой я так и не познакомился), а Любе, той, что организовала нам первые соревнования. У девушки прямо на кончике носа (наверное, от радости) вылез большущий, с мою Изольду размером, прыщ. Кабаков пояснил, это произошло от того, что в нее влюбились. Мол, примета такая есть. Видать, совокупная народная мудрость врет не всегда. И не всем.
