Элис Уокер - Цвет пурпурный
А пока я приспособила Софию в нашей лавке торговать. Оставила тово белого приказчика, каково еще Альфонсо нанял, а Софию поставила цветной народ обслуживать, их-то раньше никто в лавке не обхаживал и не привечал. Да и у Софии хорошо получается торговать, потому што ей все одно, купиш ты чево или нет. Она ко всем одинаковая. Купиш и ладно, и спасибо тебе. Плюс к тому, энтот белый ее боится. Он всех цветных дядюшками да тетушками норовит обозвать. А как к ей в первый раз подъехал, она у его и спрашивает, за которым цветным мужиком материна сестра замужем у ево, он и присмирел.
Я спросила Харпо, не против ли он, што София работает нонче.
А чево мне против-то быть? говорит. Она довольная. А коли в доме надо за чем приглядеть, так и я могу. А и то сказать, София мне помощницу нашла, Генриетке еды сготовить или мало ли захворает она.
Ну да, София говорит, мисс Элинор Джейн теперь помогает с Генриеткой управляться. Готовит ей. Сама знаеш, София говорит, енти белые на кухне крутятся, как заводные. Она тебе из ямсов такое соорудит, что ум отъешь. Прошлую неделю она ямсовое мороженое для Генриетты сделала.
Я думала, вы две поссоривши, говарю.
Да не-е, София говорит, до нее наконец доперло, што неплохо бы у матери спросить, как я в их дом попала.
Я думаю, она долго у нас не протянет, Харпо говорит. Известно, что они за народец.
А ее родня-то знает? спрашиваю.
А как же, София говорит. Злобствуют на полную катушку, все как положено. Где это слыхано, вопят, штобы белая женщина на ниггеров работала. А где это было слыхано, штобы София на таких паразитов работала, она им сказала.
А Рейнолдса Стенли она с собой приводит? спрашиваю.
Генриетта тут встряла и говорит, мол, он ей вовсе даже не мешает.
Я-то рад, што ейные мужики ругаются на ее, Харпо говорит. Можеть, она свалит, наконец.
И пущай себе сваливает, София говорит, не мои она грехи замаливает. А ежели она не научится отвечать за свои решения, значит, зря жизнь свою прожила.
Я же тут и завсегда тебе помогу, Харпо говорит, а все твои решения по жизни очень даже одобряю. Пододвинулся к ней поближе и поцеловал в нос, где у ее шрам.
София головой тряхнула. Вот и нам учение впрок, говарит. И засмеялись оба.
Кстати об учении, мне Мистер __ говорит давеча на веранде, когда мы шили с ним, я кой-чему научился вот тут прямо, на ентом самом месте сидючи.
Тоска меня разбирала. Сидел в одну точку глаза вылупивши целыми днями. Исстрадался я. Понять не мог, зачем и жисть мне дадена, коли от ее мучение одно. Мне только всегда и надо было, штоб Шик моя была. И ей, было время, ничево и никого не надо было, окромя меня. Не сложилось. У меня Анни Джулия появилась. Потом ты. Дети эти дрянные. У ей Грейди и еще невесть кто. А все равно у ей-то жизнь как-то попригляднее получается. Ее многие любят, а меня только одна Шик.
Как Шик не любить, говарю я. Она умеет отвечать на любовь.
Пробовал я из детей моих чево-нибудь путное сделать, как ты уехала. Да уже слишком поздно было. Буб приехал ко мне, пожил две недели, деньги у меня спер, да вдобавок еще все дни на веранде пьяный провалялся. Девки все о своих мужиках да о церкви, с ними говорить не о чем. Рот откроют, только жалобы сыпятся. Душу мою несчастную гнетут.
Раз говорит, у тебя душа несчастная, значит, не такая она порченая, как ты думает, говорю ему.
Чего там, говарит он, сама знает. Задашся одним вопросом, а за ним, глядиш, пятнадцать выстроившись стоят. Стал я кумекать, зачем вообще нам любовь. Зачем страдаем. Зачем черные. Зачем мужского да женского полу. И откуда в конце то концов дети берутся. И понял я, што ничево-то на этом свете не смыслю. Спрашивай себя не спрашивай, с какой стати ты черный, на кой ляд мужик или баба или может еше куст какой, все пустое, ежели сперва не спросит, зачем ты вообше народился.
Ну и чево думает? спрашиваю я.
А думаю я, затем мы тут, штобы как раз спрашивать. И удивляться. А как учнешь спрашивать о главных вещах, и удивляться им, заодно мимоходом и про малые поймеш. А о главных-то и под конец знать будет не больше, чем сперва. Как начал я всему удивляться, и чувств у меня к окружаюшим прибавилось.
И тебя, чай, больше любить стали, говарю ему.
Ну да, говорит он, будто самому ему удивительно. Харпо вроде меня любит. София с детками. Сдается мне, даже маленькая злючка Генриетта, и та меня немножко любит, оттово наверное, что она для меня загадка, как лунный человек какой.
Говорит, а сам рубаху кроит, к моим брюкам подходящую.
Надо карманы, говорит. Рукава свободные. И никаких галстуков. Которые в галстуках, выглядят будто их линчевать собрались.
И как раз когда я уже приучилась жить без Шик, как раз когда Мистер __ спросил, не пойду ли я за него опять замуж, теперь уже в духе и истине, а я сказала, что нет, лягушек я все-таки не люблю, будем друзьями, Шик пишет мне письмо, што едет назад.
Ну што это за жизнь, а?
Не волноваться.
Приедет, буду счастлива. Не приедет, буду спокойна.
Это и есть, так я понимаю, мой урок.
Ах, Сили, говорит она, из машины вышедши, принаряженная как звезда из кинофильмов. Я соскучилась по тебе как по родной маме.
Обнялися мы.
Заходи, говарю.
Как хорошо-то в доме, говорит, когда мы до ее комнаты дошли. Люблю розовый цвет.
Слоников и черепашек заказала, скоро привезут, говарю.
А где твоя комната? Она спрашивает.
Дальше по коридору, говарю.
Пошли-ка посмотрим, говарит.
Вот, говорю, стоя в дверях. В моей комнате все пурпурное и красное, кроме пола. Пол выкрашен в яркий желтый цвет. Она увидела маленькою лягушечку пурпурново цвета на камине и прямиком к ней.
Чево это? спрашивает.
Да так, ерунда, Альберт мне вырезал.
Она глянула на меня со значением, а я на нее, и мы засмеялись.
Куда Жермен подевался, спрашиваю.
В колледже он, в Уилберфорсе. Не пропадать же таланту. Расстались мы. Он мне теперь как родственник, сын или, может, внук. А вы тут чево с Альбертом поделывали?
Так, ничего особенново, говорю.
Знаю я Альберта, говорит, по тому как ты выглядишь, уж явно что-то есть.
Шьем мы с ним, говорю. Да праздные разговоры разговариваем.
Насколько праздные? спрашивает.
Вы только гляньте-ка на нее, думаю про себя, Шик ревнует. Так меня и подмывает присочинить историю, штобы ей досадить чуток. Да нет, ладно.
О тебе разговариваем, говорю, да о том, как мы тебя любим.
Улыбнулась она, подошла ко мне да головой к моей груди прижалась. И вздохнула глубоко.
Твоя сестра Сили.
Дорогой Бог. Дорогие звезды, дорогие деревья, дорогое небо, дорогие люди. Дорогое все. Дорогой Бог.Благодарствуйте. Моя сестра Нетти домой вернулась.
