Сергей Алексеев - Чудские копи
– Да он тоже как чудин...
– Нет, натуральный блондин, – Вероника растрепала жгут. – И какие пышные!..
– Сжечь надо бы...
– Ты что, такую красоту?
После развода и ее увлечения церковью, монастырями и батюшками, она вообще перестала следить за собой, не употребляла косметики, не делала причесок, и волосы ее под неснимаемыми бабьими косынками и платочками поблекли и увяли, как осенняя трава. Тут же Верона подошла к зеркалу, примерила себе локоны Алана.
– Если я возьму и закажу парик? – спросила она. – Ты не против?
– Возьми, – радуясь таким переменам, разрешила Софья Ивановна.
Вероника завернула жгут в пакет, спрятала в свою сумочку и вместе с волосами упрятала свой восторг: в голосе опять послышалось нравоучение.
– Нельзя жить в мире суеверий и сказок, мам. Это не украшение старости, это прямая дорога впасть в детство.
– Чудские копи-то не сказки, – слабо возразила она. – Коля с Никитой ездили и даже спускались. Чудь там золото добывала.
– Читала и про копи, и про панские клады... И про Беловодье много чего написано! Только где оно, мам? Одни легенды, а все ищут, ищут... Нет его ни на этом свете, ни на том, прости господи! И наукой ничего не доказано. Еще пишут, чудские жрицы были все колдуньями и чародейками...
– Где пишут-то?
– В Интернете... Как можно жить под землей, сама подумай? Нет, люди все равно верят в сказки. В Бога не верят – в какое-то подземное Беловодье верят!
– А Родя говорит, можно жить, – вдруг мечтательно произнесла Софья Ивановна. – У них там скот есть, овцы, коровы и даже домашняя птица. Только трава не зеленая, а красная растет и желтая, как у нас осенью. Они там хлеб сеют, вместо фруктов какие-то сладкие коренья и грибы. У нас ведь тоже стали грибы выращивать в старых выработках. У чуди это первая пища...
– Мам, а свет? Какой хлеб, если солнца нет? И значит, фотосинтеза! Ты же химик, и понимаешь!
– Есть у них свет! – сказала она так, словно сама видела. – Только не солнечный, а искусственный, от свечения камня, с золотым отражателем. Родя говорит, зеленоватый получается, как лунный на земле, и нашему глазу почти невидимый. А для них яркий, потому что у них глаза светлые. От него же и трава другого цвета, хлорофилла нет...
– Не бывает таких самоцветов, мам!..
– У нас не бывает. А чудь где-то их добывает. И всюду фонари устанавливает, светочи называются. Так ни включать, ни гасить не надо, они вечно горят...
Вероника вдруг снова встрепенулась и замерла, словно прислушивалась. Затем расстегнула сорочку, посмотрела на свой живот, кожу ощупала.
– Опять начинается, мам! Жжение! По всему телу растекается...
– Хорошо, жир сгорает, – спокойно прокомментировала Софья Ивановна. – И какое колдовство ты тут увидела? Родя даже не показался, не посмотрел на тебя...
– Мне почему-то и правда страшно. – Она поозиралась, но взгляд ни за что не зацепился. – Может, у тебя в доме что-то есть такое? Какая-нибудь энергия, аномальная зона?
– Голова у тебя аномальная, Верона! – засмеялась и приобняла дочь. – Пугливые какие-то вы все, ужасы себе придумываете. Недавно Глеб прибежал, всего трясет...
– А что с ним-то?
– Счастье привалило, суженую встретил!
– Да ладно тебе, знаю я его суженых-ряженых...
– Видно, на сей раз повезло. Такая девица в горах попалась, что ни о чем и думать теперь не может.
– Ну, дня на три его хватит. Будто я своего братца не знаю. Подарков надарит, переспит и выпрет...
– Теперь у него не получится! По горло влип, я же сразу увидела...
– Ага, понятно! – о чем-то догадалась она. – Хочешь сказать, тоже из этих? Как внук твой?
– По поведению, так чудинка. Глеб рассказывал... И зовут Айдора. Зельем его напоила и повела за собой...
– И что, совсем увела? – с боязливым, недоверчивым смешком спросила Вероника. – Нашего Глеба увела?..
– Увела бы, да он потерял ее, балда. – Софья Ивановна вздохнула. – Непутевый какой-то... А потерял, потому что испугался – кто-то смотрит! Ну и отвел взгляд. Айдора тут и пропала. Сморгнул ее, дурак. Теперь близко локоть, да не укусишь... Испытания не прошел. У чуди такое испытание есть – не отведи очей. Как у нас примерно, кто кого переглядит. Мы все с Колей играли...
– Прямо нашествие какое-то. Ворота ада растворились...
– Срок их жизни в недрах земных к концу приходит, – уверенно заключила Софья Ивановна. – На свет готовятся выйти. Значит, будет светопреставление...
Дочь отмахнулась и перекрестилась:
– Спаси и сохрани!.. Ты что говоришь, мама? Я тебя просто не узнаю в последнее время!
– А мне не жалко этого света. Ну что в нем осталось хорошего? Все друг с другом на ножах, брат с сестрой грызутся... И все деньги, капиталы, золото! Когда-нибудь и должно лопнуть, прорвать. Такой свет давно конца заслужил...
– Мама, прекрати!
– У чуди древняя заповедь есть, – продолжала она. – Выйти из земли в тот час, когда золото блестеть перестанет. Люди будут попирать его ногами, потому что солнце увидят. И научатся друг другу в глаза смотреть и взгляда не отводить. Это и будет светопреставление...
– Не пугай меня, мам! – взмолилась Вероника. – Ну что ты несешь?
– Переступи через свои страхи, и совсем иной мир увидишь, – Софья Ивановна заговорила чужим, звенящим голосом. – Вы же сразу судить начинаете: чистая сила, нечистая... Средневековье какое-то, ейбогу! Всю жизнь люди чуда ждут, только о нем и толкуют, но когда столкнутся с чудесным, не узнают. И сразу – ворота ада... Почему не рая? Ты вот пойди к Роде и спроси, отчего чудь в земные недра ушла? А он тебе скажет – не пожелала зло множить. У них из серебра делают сосуды, чтоб за водой ходить, котлы, чтоб пищу готовить. Из золота и драгоценных камней светильники ставят, чтоб светло было, и женщин украшают, чтоб красиво. Еще покойников хоронят в золотых личинах, но это чтоб мертвым на лицо землю не сыпать. Потому и сохранились такими, как были от сотворения мира. Но пришли люди, для которых все эти металлы и камни – добыча, деньги, богатство. Мародеры пришли, ушкуйники новгородские! Теперь и посуди, кто из них чистая сила, а кто нечистая...
Слушая ее, Вероника сжалась, съежилась и будто бы на глазах еще больше похудела. И вдруг ни с того ни с сего засобиралась.
– Ой, мне пора, мам, поеду я. – И засуетилась, пряча глаза: – Поздно уже...
А это значит, какие-то свои тайные мысли скрывала.
– Куда ты на ночь глядя?
– Мне с утра к доктору, – соврала. – Я это, мам... Посмотрю в шкафу одежду какую. На мне теперь все болтается, а свои наряды в комиссионку сдала... Глеб тебе платья привозил, юбки, сорочки. Они сейчас как раз будут... Новое покупать не на что... И туфли, мам. Эти спадывают...
– Подбирай, что хочешь, все равно не ношу.
