Сергей Алексеев - Чудские копи
Глядь, а приметы одна за одной выплывают из-за поворотов. Да ведь быть того не может, чтоб река по кругу текла!
И только подумал так, как Кия заломила кормило и к берегу причалила.
– Ну, коли узрел сие, знать, и при свете солнца просветлились твои очи, – говорит. – А не только от светоча да зеркала моего. Выходи на сушу. Это и есть середина чудской земли.
Ослепленные ушкуйники же этого не увидели, и многочисленные ушкуи мимо проплыли.
– Как же моя ватага?..
– А они еще долго будут кружить да куролесить, – сказала чудинка. – И даже причалив, по горам блуждать. Покуда не прозреют.
– Ты ведь посулила, добычу возьмут!
– Просветлятся очи, так и возьмут. Но прежде пусть отыщут каждый себе по чудинке с приданым. Согласно обычаю своему. По нашему-то девы сами бы их избрали да в землянки свои привели.
Опрята оглядел пустынные, безлюдные берега.
– Где же чудь? Где твои соплеменницы с приданым?
– Они уже глубоко...
Воевода в пучину речную заглянул.
– Неужто потопились, дабы избежать участи добычи?
– Не потопились, а в земные недра погрузились, – сказала она и кормило бросила. – Покуда я вас по кругу водила, чудь вошла в свои землянки вкупе с добром своим, скотом и прочим имуществом, да столбы резные подрубила.
– И что же, заживо себя погребла?
– Так все и станут отныне думать. Но очи твои просветлились, и посему знать тебе должно, витязь: не схоронила себя чудь, а в глубины земные удалилась, и добро с собою унесла, дабы зла не сеять. Из каждой землянки есть вход в копи, где мы золото, серебро и самоцветы добываем. А поскольку живем здесь от самого сотворения мира, то нет меры сим подземельям. А теперь и мой черед настал.
Взяла она малый сундук с приданым и сошла на берег.
– Но как же я теперь? – в отчаянии воскликнул Опрята.
– А ты не пожелал, будучи в земле нашей, по чудскому обычаю жить, – говорит Кия. – Вздумал свой утвердить. Нельзя мне с собою такого мужа брать. Тебе тоже по кругам ходить должно.
– Да я ведь в зеркало твое посмотрелся! Твой обычай исполнил!
– Верно, оттого и прозрел, свое отражение в нем увидев. И посему станешь теперь блуждать всюду и меня искать. А как придутся тебе по нраву чудские обычаи, я светочем своим тебе посвечу...
Взбежала чудинка на гору и оттуда рукою помахала. Воевода было вскочить хотел да следом устремиться, но узрел, что руки к деревянным гребям приросли и пальцы уже корни пустили, а сам он к ушкую прилип, ровно смола, впитался, не оторваться сразу. Все ее чародейская сила! Кое-как освободился, весла о камни изломал, выскочил на берег, но Кии уже нет нигде.
Побегал, покричал, да в ответ где-то далеко земля ухнула, словно яр высокий обрушился, и еще какая-то птица передразнила, откликнувшись эхом:
– Кия! Кия! Кия!
А Бог не покарал ушкуйников смертью, ибо не божеское это дело – казнить; он всего-то лишь сжал ладонь, в коей камешки были, и вместе с ними ватагу в горах защемил на веки вечные...
13
Алан как увидел слепой дождь на улице и еще музыку расслышал, так вовсе как безумный стал – выбежал на улицу и стал купаться. Прыгает, хохочет, машет длинными руками, и только космы развеваются.
– Радан! Давай сильнее! – кричит. – И включи погромче!
И впрямь, дождик как из ведра хлынул, а в небе-то тучка не более носового платка...
Тут и Родя, света солнечного опасавшийся, впрочем, как и дождя, тоже выбежал из-под навеса и давай вместе с бардом скакать и что-то кричать. Подурачились так, потом ушли в мастерскую и забрались в подземелье да там и пропали на несколько часов.
Потом оба возвращаются, мокрые насквозь, продрогшие, и Софья Ивановна порадовалась: вроде бы впервые внук ожил, перестал дичиться, глаза его белесые засияли. Порадовалась и к шкафу бросилась, чтоб переодеть их в сухое. Ладно, для внука от Глеба много вещей осталось, ничего не выбрасывала, берегла, но для долговязого Алана трудно что-то подобрать, все коротко. Колины старые брюки нашла – покупали, когда на юг отдыхать ездили, рубашку старомодную и брезентовую стройотрядовскую куртку Никиты со значками и надписями, которая барду понравилась.
Он переоделся, в зеркало посмотрелся и говорит:
– Софья Ивановна, а вы стричь умеете?
Она же всех своих мужчин всегда сама стригла, помнив женский наказ матери, которая верила в примету, что если мужа дома стричь и волосы в печь кидать, то он никогда не уйдет и на сторону не посмотрит. Но первого, студенческого, она тоже стригла, и сыновей, пока учиться не поехали, а что толку-то?..
– Не знаю, понравится ли вам, – сказала и открыла ящик комода. – Давно у рук не бывало, разучилась. И машинка у меня ручная, старая...
– Вы же Радана стригли?
– Он же внук, не обидится, если что...
– А меня наголо!
– Да не надо бы вам наголо, – смутилась она. – Вы интеллигентный молодой человек. А будете, как бандит...
– Под нуль, Софья Ивановна!
А внука она подстригла вскорости, как его Никита привел. Точнее, исправляла и выравнивала чью-то неумелую и грубую стрижку. Долго возилась, поскольку волосенки у него тонкие, пушистые, а хотелось молодежную прическу сделать, чтоб от других подростков не отличался.
– Не жалко локонов-то своих? – спросила, расчесывая дареной гребенкой длинные космы барда. – Эх, женщинам бы такие...
– Прощай, прошлая жизнь! – все еще по-ребячьи ликовал Алан. – Да здравствует музыка дождя!
Софья Ивановна разделила волосы на пряди, аккуратно их срезала ножницами и свила в жгут. А они стали подсыхать и вдруг зашевелились, как живые...
– Может, на память возьмешь?
– Нет! И чтобы памяти не осталось. – И засмеялся, подавляя прыщущую, азартную радость: – Сейчас приедет Глеб Николаевич и не узнает!.. Дайте мне вашу гребенку в руках подержать!
Она щелкала машинкой над головой, а он, как дитя новую игрушку, рассматривал подарок чудинки Теи, целовал его, к щеке прикладывал и улыбался.
– Материальное свидетельство... Не бред, не сон спящего разума!.. А какая тонкая работа!..
И вдруг его на откровения потянуло, да такие, что у самой волосы зашевелились.
– Я ведь на Зеленой хотел точку поставить, – признался он легко, весело, словно шутя, и оттого было страшнее. – Последний рекламный ход себе придумал эффектный, яркий... Подняться на Мустаг, забраться на крест и повеситься на перекладине. Уже веревку в ресторане выпросил... А на горе в тот час свет отключился, и такая темнота пала!.. Думаю, и это кстати, но пошел и заблудился! Вроде бы все время в гору шел, вверх, а когда электричество дали, на спуске стою, в зоне Б... Решил, что-то с вестибулярным аппаратом случилось... Но сейчас уверен, отвело!
После стрижки он снова в зеркало посмотрелся и засмеялся:
