Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра
Гуси приветствовали Белощека низкими, урчащими звуками и поддергиваньем головы, и он повторил это движение, потому что его сородичи инстинктивно приветствовали друг друга таким же точно образом. И тут он понял, что, хотя эти гуси и другие, они приходятся ему близкими родичами. У них было иное оперение, иной голос, но главный язык — язык жестов и поз — был тот же.
Белощек не знал, что перед ним канадские гуси и что сам он принадлежит к очень близкому семейству. Не знал, что биологически родство это так велико, что возможно спаривание и выведение потомства. Знал только, что, несмотря на внешние отличия, среди них можно выбрать себе подругу. И знал, что поиски его завершились — он останется здесь.
Теперь он находился много южнее прежнего, но даже и здесь все еще держалась зима. Во время полета вдоль побережья он заметил, что озера, расположенные в глубине континента, покрыты льдом. Здесь, на побережье, кое-где на ветвях набухли почки, но, кроме этого, почти никакой зелени не было. Гуси ели жесткие, сморщенные ягоды клюквы, с прошлого лета оставшиеся висеть на стелющихся по земле кустиках, и Белощек тоже начал клевать их. Пора одиночества миновала. Наполнявшие брюхо ягоды возвращали ему силы, принося удовлетворение и покой.
Белощек быстро составил мнение о стае, к которой прибился. Были тут и старые птицы, разбившиеся на пары несколько лет назад, но большинство составляли такие же, как он, годовалые, занятые выбором пары, чтобы вступить в союз на всю жизнь. Взрослые были спокойны и степенны, держались особняком, в сторонке от стаи, не обращая внимания на драки и брачные игры молодняка. У годовалых птиц пары по большей части уже определились, но союзы эти, не закрепившиеся прочно, распадались, и то и дело вспыхивали драки из-за подруг. Оперение-у всех было одинаковое, зато они различались по поведению: самцы были настроены агрессивно и воинственно, самки же, тихие и скромные, лишь изредка принимали участие в брачных играх.
При виде гусаков, совершавших перед подругами брачный ритуал, в нем вспыхнула пылкая страсть, но Белощек подавил обуявшее его желание и стал ждать. Он слишком ослаб и был не в состоянии вступить в бой с другими самцами, так как даже самые мелкие из них были крупнее его, хотя и знал, что каждый новичок, прибившийся к стае об эту пору, может взять самку только с бою. И в первый же час он выбрал ее. Она была маленькая, однако все же крупнее его, и из-под белых пятен на голове у нее еще пробивался темный детский пушок. Голос звучал мягче, сочнее и капельку выше, чем у других гусынь. Восхищенно следил он за ней, горя желанием. У нее уже был поклонник, очень крупный гусак, часто совершавший перед нею ритуал ухаживания, но она не отвечала на эти любовные жесты, и Белощек знал, что в ней еще не совсем пробудилось влечение. Она не приняла этого гусака.
Белощек находился в стае около двух часов, гуси, наконец насытившись, взлетели. Он тоже поднялся в воздух, потому что отныне принадлежал к ним, и они вскоре образовали клин, во главе которого летел старый, умудренный гусак.
Для полета клином было две причины: во-первых, при таком построении каждая птица избегала опасных завихрений от летящей впереди птицы. Во-вторых, каждая птица получала возможность использовать часть энергии, затраченной предыдущей птицей. От их крыльев струились назад горизонтальные воздушные потоки, и при полете клином крыло, находившееся внутри, поддерживалось потоком, исходившим от внешнего крыла предшественника, поэтому птицам не приходилось так сильно утруждать эти крылья. При долгих перелетах птицы могли по очереди давать отдых каждому из крыльев, перемещаясь с одной стороны клина на другую.
Супружеские пары летели в стае друг за дружкой, самцы обычно впереди, поддерживая подруг с помощью воздушных потоков, подобно тому как поддерживает женщину мужчина, беря ее под руку. Когда они строились клином, Белощек осторожно протиснулся перед той маленькой гусыней, своей избранницей, оттеснив ее ухажера. Летевший впереди гусак тотчас же ответил на это очередью гортанных звуков, выражавших, однако, скорее изумление, нежели гнев. Белощек знал, что, втиснувшись между ними, он невольно выдал свои намерения.
В тот день и два следующих дня Белощек летал и кормился вместе с ними, держась очень близко к своей избраннице, остерегаясь, однако, бросить открытый вызов другому самцу. Он чувствовал, как постепенно к нему возвращается прежняя сила. И ждал, ибо знал, что ему предстоит неравная борьба и что в этой борьбе ему потребуется весь его вес, все силы, на какие он только способен.
Стая облетела это расположенное в глубине земли море и теперь находилась на его западном берегу. Время от времени гуси предпринимали короткие полеты в болотистый лесной край со множеством покрытых до сих пор льдом озер. Белощек страшился подобных набегов и неохотно следовал за стаей, неизменно испытывая облегчение при возвращении на побережье. Его занимало, почему взрослые пары все еще не вьют гнезд, и он все недоумевал, где же утесы для гнездовья, потому что берег здесь везде тянулся низменный, плоский и болотистый. Белощек мог судить о птицах этой стаи, исходя из обычаев и привычек гусей собственной породы. Его сородичи, белощекие казарки, гнездятся на утесах, и оттого он считал, что все гуси гнездятся на утесах. Он не знал, что, подобно большинству других гусей, канадские гуси гнездятся среди болот и около пресноводных, окруженных сушей озер, не знал, что полеты в глубь суши, которых он так боялся, вызваны необходимостью уяснить состояние льда на озерах, не знал также и того, что большинство гусей с побережья залива Джемса уже тянулось подальше от побережья, на свои летние пастбища, и что его стая тоже вскоре направится туда.
Тем временем пары годовалых гусей становились все прочнее, а сама стая уменьшалась в числе, поскольку некоторые птицы, определившись, тотчас покидали стаю и улетали. Белощек находился в стае уже три дня, стремление к спариванию жгло его, как огонь, силы возвращались к нему, и он знал, что больше ждать нельзя. Был отлив, и птицы расположились на илистом мелководье, с трех сторон окруженном ивами. Самцы самозабвенно совершали брачный ритуал перед незанятыми самками. То и дело вспыхивали драки. Не подкрепленное поединком, спаривание редко бывало окончательным: половое влечение самок развивается позже, чем у самцов, и обычно необходимо возбудить самку битвой за нее, прежде чем ее эмоции достигнут такой точки, когда она готова принять самца.
