Тьерри Коэн - Я знаю, ты где-то есть
Он не заметил, как глаза его наполнились слезами.
– Какая у тебя была красивая мама, – прошептала Джулия.
Он вдруг понял, что почти забыл ее лицо: считая, что и так помнит материнские черты, он всегда отказывался смотреть на фотографии.
– Ты уже видел эту статью?
– Нет, никогда. Но как она могла оказаться у Линетт Маркюс?
– Возможно, ей передала ее доктор Лоран. Или она заинтересовалась этой трагедией в связи со своими профессиональными изысканиями.
Он снова стал рыться в бумагах и обнаружил ксерокопии нескольких страниц из книги доктора Лоран, где описывался его случай. Некоторые фразы были подчеркнуты. На полях крупно фломастером было написано:
ЧУВСТВО ВИНЫ?
Этот вопрос поразил его своей странной наивностью. Естественно, он чувствовал себя виноватым. Виноватым, что вынудил мать бежать за собой, что был непослушным, что выбежал на проезжую часть, что поверг в горе отца, стал причиной его глубочайшего душевного расстройства.
Затем он нашел письмо почти пятнадцатилетней давности, написанное доктором Лоран и адресованное Линетт Маркюс.
– Ну как? – шепотом спросила Джулия. – Есть что-то интересное?
– Арета Лоран поздравляет студентку психологического факультета с блестящей научной работой. А вот и сама работа.
Исследование в сотню страниц было посвящено сравнительному анализу понятия «откровение» в мистических практиках и в теориях известных психологов.
– В сущности, она уже давно начала отходить от психологии, проявляя интерес к другим областям знания, – заметил Ноам. – Тут и про меня есть.
– А это что такое? – спросила Джулия, указывая на несколько лисков, скрепленных зажимом.
– Видимо, какие-то заметки.
Он вытащил первый листок и прочел его.
– Что все это значит? – изумился он и принялся перебирать остальные.
– Она меня знала! – воскликнул он в крайнем смятении.
– Ну да, ты же сам только что сказал, что ее заинтересовал твой случай.
– Нет, не в этом дело… она следила за мной всю мою жизнь. Смотри. Тут она пишет, что я поступил в подготовительный класс, что у меня начинается нормальная социальная жизнь. А здесь записано, что я принят в бизнес-школу. А вот тут, что меня взяли на работу в одну фирму. Даже имена моих друзей записаны. Смотри, она пишет, как разглядывала меня в баре. «Ему не нужна моя правда. Она принадлежит только мне одной. Раскрыть ее ему было бы чистым эгоизмом. Да, я знаю, что наши жизни скреплены смертью, но что дает мне основание думать, будто, рассказав правду, я облегчу ему жизнь?» О чем это она? Какая правда? Какая смерть? И вот самая последняя запись: «Похоже, социальная жизнь Ноама удалась. Он трудится, кажется, ему нравится делать карьеру. Конечно, друзей у него мало. Но он где-то бывает, развлекается, встречается с людьми. Доктор Лоран оказалась права, а я ошибалась. Значит, нет никакой необходимости раскрывать ему истину. Его правда кажется незыблемой. И только на моей лежит печать вины».
– Такое впечатление, что она всю жизнь собирала о тебе информацию, – удивилась Джулия.
Ноам перечитал последние фразы.
– Что она имеет в виду? Какая правда? И что значит вот это: «И только на моей лежит печать вины»?
И тут в комнате зажегся свет.
* * *Ноам и Джулия резко вскочили, щурясь от яркого света светодиодных ламп. Перед ними с невозмутимым видом стояла Линетт Маркюс.
– Я бы хотела прокомментировать это сама.
Ноам не находил, что ответить, колеблясь между извинениями, разъяснениями и множеством вопросов, которые вертелись у него на языке.
– Не волнуйтесь, я не в претензии. Все это выглядит несколько театрально, но вы здесь, и это главное.
Она подошла к ним и протянула руку, как будто речь шла о банальной деловой встрече.
* * *– Мне позвонила Арета Лоран. Она сказала, что вы раскрыли секреты моей методики.
– Да, точно. До вас было не дозвониться.
– Я хотела, чтобы вы шли в заданном темпе, а вам захотелось двигаться быстрее. Но в конце концов в этом нет ничего страшного.
– Значит, вся эта театральная постановка задумана, чтобы я осознал, как неправильно живу?
Линетт Маркюс сдвинула брови, словно оценивая точность формулировки, предложенной Ноамом.
– Можно посмотреть на это и так.
– А можно и иначе?
– Да.
Усаживаясь в кресло напротив них, она выглядела одновременно беззащитной и решительной.
– Пройденный вами путь привел вас к тому, что вы стали больше задумываться и учитывать свои слабые места. Но он должен был еще и подготовить вас к открытию главной истины.
Она умолкла и взглянула Ноаму прямо в глаза. Он заметил, что, как и в первую их встречу, у нее дрожат руки.
– Думаю, то, что я должна открыть вам, Ноам, это слишком… личное, – сказала она, бросив быстрый взгляд в сторону Джулии.
– Я могу выйти, – предложила та, вставая со стула.
– Нет, останься, – приказал ее спутник, кладя ей на колено руку.
Джулия вопросительно взглянула на Линетт Маркюс. Та, поведя бровями, выразила свое согласие.
– Так что за истину вы хотите мне открыть?
– Одну из истин.
Она глубоко вдохнула, словно собираясь с силами.
– Это касается обстоятельств смерти вашей матери.
Ноам широко раскрыл глаза.
– Что вы можете об этом знать? – проговорил он.
Атмосфера внезапно сгустилась. Психотерапевт опустила голову, потом подняла ее. Она готовилась к этому и не хотела проявить слабость.
– В машине, которая сбила вашу мать, была… там… там была я.
* * *Повисшее в комнате тяжелое молчание сковывало мысли Ноама и мешало Линетт Маркюс продолжать свою исповедь.
Джулия вдруг почувствовала себя лишней. Тем не менее она понимала, что Ноам нуждается в ней, в ее присутствии, и, взяв его руку, крепко сжала ее.
Ноам, не отрываясь, смотрел в глаза психотерапевту, но мысли его не поспевали за ее словами.
– Я не понимаю… – признался он наконец.
Линетт Маркюс, казалось, пыталась определить действие своих слов на пациента.
– Ах! Ясно! Я понял! – воскликнул тот. – Это входит в вашу методику! Вы вываливаете на меня такие новости, потому что хотите, чтобы… чтобы…
– Чтобы вы узнали правду, – договорила она за него.
– Не играйте со мной! – заорал Ноам. – Вы не имеете права использовать смерть моей матери, врать мне!
– Успокойтесь, Ноам. Я не вру. Я действительно находилась в машине, сбившей вашу мать. Мне было девять лет. За рулем был мой старший брат.
Он остолбенел, а она тем временем сунула руку в карман, достала оттуда какой-то предмет и положила на стол.
– Помните, Ноам?
– Что это?
– Деталь детского конструктора. Дверь от домика.
