KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ханс Хенни Янн, "Это настигнет каждого" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- Признайся! - крикнул Гари, - Ну же! Немедленно!

- Я предан тебе, как никакому другому человеку... Я люблю тебя... я живу только тобой. С того самого дня... когда ты подарил мне жизнь... и чудо твоего бытия...

- Это все чепуха, - возразил Гари громко, - Ты должен сказать, что любишь мое голое тело, мое мужское естество, животный запах в подмышечных впадинах и в промежности... материю... вещество моей души... мою злость... мои приступы ярости... дикие выходки... безумства... мое блядство, как ты это называешь... мое влечение к тому, чтобы где-нибудь, когда-нибудь бросить вызов смерти. Ты ведь тогда не сдох... И я не смог ничего доказать. Но когда-нибудь та ситуация повторится.

Они стояли перед темным фасадом какого-то общественного здания. Гари ждал слов Матье.

- Говори! - сказал требующий; на сей раз тихо, будто давая понять, что и Матье может говорить так же тихо, отчего весомость его слов не уменьшится. Матье почти шептал, когда подчинился требованию.

- Я люблю тебя безгранично - голого, облеченного только кожей... такого, каким ты родился и каким стал. Я люблю твои голые губы, твою слюну, твой пот, твою кровь, твое семя... все, что есть в тебе... и твою красоту... и твои мысли и влечения... какого бы рода они ни были... и к каким бы последствиям ни привели...

У него хлынули из глаз слезы. Он уткнулся головой в плечо Гари.

- Зачем ты мучаешь меня? Все, что я сказал, ты сам знаешь - я мог бы и не говорить...

Настроение Гари, казалось, резко изменилось. Он улыбнулся. Взял новый шелковый платок и отер слезы Матье.

- Хорошо - очень хорошо. Я просто испугался.

- Испугался? Но почему, Гари?

- Я подумал об этом матросе. Что он мог бы тебе встретиться. Или ты ему.

- О каком матросе?

- У него темно-каштановые волосы. Но с красноватым отливом, а не со смоляным. Красноватые... И сбитые в плотную массу, как земля...

- Что за матрос?

- Разве я тебе о нем не рассказывал?

- Нет, Гари. Может, ты и хотел... Я припоминаю, ты обронил недавно: «Я бы тебе рассказал такое...» Но о матросе речи не было. Хотя ты, может быть, в тот момент подумал о нем...

- Его зовут Лейф. Это его настоящее имя. У него черно-коричнево-красноватые волосы. Он всегда радостный, никогда не грустит, в отличие от меня. Он сделан из какого-то особого материала... не как другие. Если ты встретишь его - а это очень вероятно, что вы встретитесь... Так вот, если это случится... Он ведь плавает на том же судне, что и я, так что такая встреча вполне вероятна...

- И что тогда будет, Гари?

- Он мог бы тебе понравиться... Он тебе понравится...

- Гари... Я никогда не бегал за красавчиками...

- Это не тот случай... совсем не тот... Может, он Третий... то есть дьявол... Маленький дьявол, соблазнитель...

- Ты говоришь неразумно, Гари... Потому что готов поверить в то, чего нет: в мою чрезмерную слабость... или в мою способность тебя обмануть...

- Но ведь я и сам встречаюсь с Агнетой,- сказал Гари резко.

- Хочешь все смешать в одну кучу? - возразил Матье, не совладав с собой, потому что не мог угадать намерений Гари.

- Я слыву сильным самцом, - сказал Гари, - хотя господа Йозеф Кан и иже с ним слегка меня перехваливают. Почему же тебе не должно достаться хоть что-то? Ты ведь мне до сих пор всё позволял. Все мягкие дырки в мире... если бы я захотел... за так... Просто: бери! Хотя потом, может быть, постель промочишь слезами...

Матье, не помня себя от боли и смятения, забормотал:

- Ты рассуждаешь почти как отец, мечтающий спарить меня... неважно с кем... с продажным мальчиком или с девкой. Всего две-три минуты назад я повторил свою молитву, не менявшуюся уже много лет: что я люблю тебя... тебя... тебя одного... Не Бога... не природу... не позолоченные брови красивого юноши... не обнаженную промежность или грудь самозабвенно отдающейся девочки, пятнадцатилетней... не колдовские чары чужого взгляда... И вот теперь это: это твое подозрение... или гипотеза. .. или допущение... этот бред...

На Гари слова друга не произвели никакого впечатления. Казалось, он вообще их не слышал.

- Разве ты сам не сказал, что, может, и среди мальчиков по вызову встречаются ангелы? - с жаром продолжил он свою мысль, - А вдруг оно так и есть? И почему такую профессию нужно считать более презренной, чем профессия коммивояжера или мясника? Если бы оно было так? А вдруг этот матрос состоит из вещества наподобие ртути, но которое на ощупь как плоть: мягкое и податливое... Слегка пахнущее металлом, как бронза в плавильной печи или как жидкий свинец, налитый в какую-то емкость... Или как пустой трюм стоящего на якоре судна, трюм, в котором тебя случайно заперли? Чудовищно далекий, то есть безжизненный, запах - но его, кажется, можно ухватить руками... Он совсем близко... Он переведен на язык плоти и дыхания?

- Хочешь возбудить во мне любопытство, Гари?

- Любопытство? Отнюдь. Я хочу тебя предостеречь... Удержать от сближения с ним...

- Но ты рассказываешь какую-то сказку.

- Не сказку. Так с ним и обстоит дело. Правда, так да не так. Он человек. Это можно сказать наверняка. Он плавает на судах. Работает. Он очень трудолюбив. Он получает причитающееся жалованье. Он делит кубрик с одним матросом постарше. С Йенсом. А Йенс - обычная посредственность. Такого без проблем заменят любым другим; он уже плавал на двадцати или тридцати судах. Волосатый, хотя и не сверх меры. И очень глупый. Я имею в виду: он читает иллюстрированные еженедельники и верит всему, что там пишут, и находит государственные законы справедливыми и полезными, а правительства -мудрыми. Ты можешь поставить его где угодно, и он будет стоять там столбом, лишь бы ему за это платили денежки и иногда давали в качестве бонуса бутылку пива. Он не женат и успел побывать в борделях как минимум ста десяти городов. Но Лейф свел-таки его с ума.

- Свел с ума? Почему он его свел с ума? И каким образом?

- Поддавшись минутной прихоти... Или в силу инстинкта игрока... Или потому что так вышло само собой... потому что оказалось так просто. Когда ты сталкиваешься с таким радостным человеком, как Лейф... таким насквозь радостным... и совершенно незлобивым, добродушным... таким поверхностным, но не лишенным упорства... Лейфа ведь не запугаешь. Ему говорят, к примеру, что он должен вести себя иначе, так-то и так-то. Но он не слушается. Он не делает, что ему говорят. Он, может, после такого выговора будет еще чаще помогать другим, вести себя еще более по-товарищески, даже добровольно браться за какие-то опасные поручения; но кардинально изменить его характер нельзя.

- Чем же он вызывает раздражение? - спросил Матье.

- Он не вызывает раздражения. Он просто другой, чем другие. Вероятно, сам он и не догадывается, что физически сложен не хуже, чем Аполлон, или Кастор и Поллукс, или Антиной, или Ганимед (я уж не помню имен всех прочих красавцев, ставших мраморными), или чем самый красивый мальчишка из Сиракуз, любого другого города... Во всяком случае, ведет он себя, будто это совершенно нормально: чтобы на человека глазели так, как глазеют на него. И если погода хоть как-то тому благоприятствует, он бегает по палубе почти голый и работает тоже так - без рубашки и шейного платка. Штаны, разумеется, на нем есть. Но это особенные штаны... Или он как-то по-особенному их носит... как если бы выпуклость спереди была рыболовным крючком. Всем видно утолщение, заросшее кудрявыми волосами... Оно напоминает лежащую на ладони глыбу только что распаханной земли... Оно темное и блестящее, рассыпчатое; рассыпчатое, но четко ограниченное в пространстве. А если смотреть на Лейфа сзади, видно самое начало щелки между его ягодицами. Так он и работает, бегает по палубе, и только обитателям иных миров известно, как он добивается, чтобы штаны с него не сползали. Они не сползают. Но это удивительный фокус. Даже офицеры пялятся с капитанского мостика, когда он делает что-то на корме. А если он драит палубу и окатывает себя водой, то - мокрый - выглядит иначе, чем все другие. Его тело тогда переливается всеми цветами радуги... становится коричнево-радужным, будто в воду подмешали яркие краски.

- Понятно... - сказал Матье изменившимся голосом. -И он, значит, красив...

- Даже не описать, насколько. Это радостная красота, без какой-либо примеси грусти, как я уже говорил. Даже соски у него забавные. Ареолы средних размеров... Красные, само собой, а не коричневые, как у меня; но - темнокрасные: будто поверх темной подмалевки мазнули алой краской; и в этом есть что-то удивительное, так можно сказать. Но удивительнее всего - сами соски, будто наделенные задором или лукавством: они торчат вперед... кажется, вот-вот надломятся... Можно подумать, мать Эйлифа выкормила дюжину детей, прежде чем произвела на свет его самого, - и в память об этом событии подарила ему такое украшение.

- Если ты опишешь мне еще и его лицо, мы с ним точно не разминемся.

Гари не заметил, что в голосе Матье прозвучала насмешка или горечь. Он, правда, сказал в ответ, что лицо у Лейфа чистое, простодушное, радостное, почти без теней; если не считать складочки, которая, поднимаясь от переносицы вертикально вверх, теряется где-то посреди лба. Может, это шрам... Но на сей раз Гари явно ограничился характеристиками самого общего свойства, без ярких метафор и намеков на античные образцы. «Маленькие круглые уши», - добавил еще. Он не старался быть особенно точным. Что могла объяснить Матье следующая, например, фраза: «Уши у него, с учетом пропорций, такие же маленькие, как и пупок»? А из пупка, по словам Гари, тоже выходит складочка - как на лбу, только горизонтальная; потом ее неожиданно прерывает какой-то брюшной мускул.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*