Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших
Это вдохновило какого-то едока заполнить девственно-белый листок чем-то похожим на оду: «О вечное блюдо холостяков и спешащих утром на службу людей, еда неприхотливая, скорая, вкусная (особенно с помидорами летом), приветствую твое одиночество в этом чертоге гастрономии!»
А в Америке в придорожных закусочных в меню против слова «яичница» в скобках значилось: «Яйца только что из-под курицы». Ясно, что это имело какой-то смысл. Но вспоминалась китайская кухня. Изысканным блюдом в ней значатся яйца, пролежавшие в земле до почерненья.
У немцев в харчевне при «пивной гостинице» (есть такие!) насчет яичной свежести — ни слова ни пол слова, зато написано было: «Яйца в шапочке». Как тут было не соблазниться! Яйца были в нарядных вязаных колпачках, чтобы не остывали, пока их с кухни несли к столу.
А кто не знает яичницу с салом! Чихая на избыток холестерина, едят это блюдо во многих местах, едят-похваливают.
Кое-где яйца берут не в курятнице. На Севере я видел лодку, пришедшую с островов, в ней стояли четыре ящика с яйцами диких птиц. Яичница из них была не особенно вкусной — белок резинистый и попахивал рыбой.
Присоединяюсь к «оде», сочиненной у ярославского большака, можно сказать, что яичница — блюдо интернациональное. Едят ее всюду, и не надо объяснять почему — в бочоночек скорлупы природа запасает белки, жиры и все необходимые для жизни зародыша вещества. Это касается всех яиц — птичьих, черепашьих, змеиных, крокодильих, наконец рыбьих (высший деликатес — икра не что иное, как рыбьи яйца). Резонно подумать: человек существо не единственное, кто любит яичницу.
В одном письме к нам в «Окно» старушка жалуется на ворону. Из кастрюли, оставленной на балконе, стали пропадать яйца. Кто? Проследила бабушка и увидела, как городская серая бестия понесла с балкона в клюве яйцо. Старушка решила, что видит чудо.
На самом деле это явление рядовое. Если вороны обнаружили чье-то гнездо — птицам с кладкой придется проститься. В дельте Волги яичный промысел у ворон поставлен на широкую ногу. Сидят на сухих ветках, ждут, когда проходящая лодка распугает на гнездах бакланов. Какой разбой начинается! А если распугать некому, вороны действуют, как гангстеры. Одна садится и начинает задирать птицу, сидящую на гнезде. Когда самка баклана приподнимается дать нахалке отпор, другая ворона хватает яйцо и была такова.
Не уступят воронам в яичном промысле и сороки. И добро бы крали только мелкие яйца, нет, покушаются даже и на куриные. В деревне Данки под Серпуховом, где жил я у друга, стали из сарая пропадать яйца. Подозревали куницу или хорька, но, сделав засидку, хозяин застукал с поличным сороку.
Не ясно, как ухитряются сороки и вороны уносить в клювах крупные яйца. Одни говорят — захват у клюва очень большой. Нет, утверждает мой друг-орнитолог, нижней частью клюва яйцо прокалывается, а верхней поддерживается. Поручив натуралистам установить истину, припомним сейчас других любителей птичьих яиц.
Есть у меня очень хороший снимок: птица тукан держит в громадном «пластмассовом» клюве, предназначенном для поеданья семян и фруктов, яичко. Держит бережно, как ювелиры держат пинцетом крупинку жемчуга. Непонятно только, где фотограф тукана заснял: у чужого гнезда либо птица принесла гостинец подруге, сидящей в дупле.
Сам я видел дятла, пролетавшего с яйцом в клюве. Этот «плотник» не только воровато заглядывает в открытые гнезда, но и способен ради яиц и птенцов раздолбить дощатый домик или дуплянку.
Сойки воруют яйца из гнезд. Кукушка, подкидывая яичко в чужое гнездо, лежащие в нем яйца не выбросит, а проглотит — зачем добру пропадать.
В Антарктиде я видел, как расклевывают потерянные зимой пингвиньи яйца поморники.
Два ястреба — журавлиный в Африке и луневый в Южной Америке — имеют строение лапы, позволяющее залезать и шарить в дуплах, — вынимают птенцов, летучих мышей и яйца.
В воде за рыбьими яйцами тоже идет охота. Стада лососей к нерестовым местам сопровождают гольцы. Часть икры они пожирают.
В реке, в пруду, в океане — всюду есть охотники до яичницы. Природа вынуждена делать поправку на эти гибельные потери. Некоторые рыбы (треска, например, и рыба-луна) мечут фантастическое количество икринок. Большинство их будет кем-нибудь съедено.
У рыб, живущих большими стадами, кладки икры, бывает, поражают воображение. На Аляске я видел сети, облепленные селедочной икрой так, что ячейки едва проглядывали.
В былые годы индейцы тлинкиты в местах нереста сельди опускали в воду ветки деревьев и потом соскабливали с них икру, наполняя ею короба в лодках.
Хорошо известен промысел (сейчас запрещенный) черепашьих яиц. Руководствуясь неведомым компасом, огромные черепахи находят в океане островки суши, вырывают в песке глубокие ямы и наполняют их яйцами. Легче легкого завладеть этой кладкой.
Крокодильи яйца людей, кажется, не прельщают. Но охотников поживиться ими немало. Крокодилы бдительно стерегут свои кладки, патрулируют в воде рядом и изредка выползают на берег-«Я здесь!».
Даже лягушачья икра (прозрачный «холодец» с черными точками) кое-кому по вкусу.
Однажды в мае иду по опушке. Что там вороны бродят в мелкой воде?
Глянул в бинокль — пируют на лягушачьей икре.
Редко кто может, увидев яйцо, пробежать равнодушно. На Мещере я однажды неделю наблюдал за глухаркою на гнезде. В очередной раз подхожу осторожно, смотрю в бинокль — ни глухарки, ни яиц нет. Кто же слопал? Стал кругами ходить возле старой сосны — даже скорлупы не нашел. Кто-то, значит, целиком проглотил.
Кто? И вдруг натыкаюсь сначала на яму в песке, а потом на кучу помета, состоящего из переваренных муравьев. Медведь!
Точно так же поступит с кладкой яиц барсук, волк, лисица, куница, хорек, горностай, соболь, колонок, росомаха, песец, олень на Севере. И если для перечисленной братии птичья кладка чаще всего находка случайная, то енотовидная собака (ее частенько теперь называют енотом) или енот-полоскун, живущий в Америке, яйцееды профессиональные. У кромки воды они старательно ищут (и находят!) гнезда водоплавающих птиц. (Енот-полоскун запускает изящную лапку и в дупла.) Неравнодушны к яичнице также вараны, ежи, малютки ореховые сони, змеи. Даже зайцы, суслики и кроты замечены в покушении на яйца птичек, гнездящихся на земле.
«Собака у меня пристрастилась воровать яйца, — пишет знакомый охотник. — Сначала это меня забавляло, кур — два десятка, ну съела яйцо — пустяк! Но еда уж очень пришлась по душе моей Чите. Однажды в сенях опрокинул кастрюлю с яйцами. Я увидел ее за пиром — только скорлупки хрустели. Выпорол. Не помогло — из-под наседки стала выкатывать».
И есть в природе несколько специализированных охотников: орел-яйцеед в Южной Азии и яичная змея, живущая в Африке. Змею ничто, кроме яиц, не интересует. В телепрограмме «В мире животных» мы не раз показывали, как она действует. Змея небольшая, кажется, никак с яйцом ей не справиться. Но вот она начинает, как безразмерный чулок, наползать на добычу.
В горле этой змеи выступают острые отростки позвонков. Заглатывая яйцо, змея прорезает скорлупку. Небольшое усилие — и содержимое проглочено, а скорлупа выплюнута.
Известно, что большому куску рот радуется. Таким куском в африканской саванне является яйцо страусиное. Шутки ли — полтора килограмма вкуснейшей еды в одной упаковке! Но упаковка серьезная, не всяким зубом ее возьмешь. (Постучите по блюдечку пальцем — прочность похожая.) Как поступают шакалы, гиены? Катят яйцо туда, где камни, или зубами ухитряются скорлупу расколоть.
Но есть особый любитель страусиных яиц, птица-стревятник. Клюв у стервятника слабый — яйцо не пробить. Но есть у этой птицы умишко. Много лет ходили слухи, будто стервятник методично бросает камни в яйцо и в конце концов добирается до «яичницы». Этому слабо верили. Но лет тридцать назад удивительный этот процесс сняли на пленку. Я был в Африке, когда кинооператоры разных стран охотились за уникальным моментом. В машине немецкого профессора Гржимека мы увидели картонный ящик с десятком страусиных яиц.
— Приманка стервятникам?
Профессор, улыбнувшись, кивнул.
Шансы получить желанные кадры многократно увеличиваются, если в нужное место подбросить яйца и некрупные камни. Заметив сверху поживу, стервятник немедленно опускается и сразу берется за дело — бросает на яйцо камень, сначала неловко, потом все точнее, точнее, и вот яйцо треснуло. Счастье стервятника, если его титанический труд наблюдала лишь кинокамера. Тут он быстро-быстро глотает содержимое скорлупы. Но часто рядом появляются иждивенцы — грифы, орел, шакалы, гиена, все хотят вкусной еды. И тут же действует право сильного: героя труда — стервятника оттирают. Ему с тоской приходится наблюдать, как быстро поглощается дар божий — яичница.
