Владимир Войнович - Два товарища (сборник)
– И что, ничего теперь с ногой сделать нельзя?
– Черт ее знает. Отдали пока в ПАРМ, может, там сварят. А не сварят – придется новую ставить. А за новую вычтут из зарплаты.
– Это уж точно, – вздохнул черный. – У меня в прошлом году курсант фонарь в воздухе потерял, и то два месяца высчитывали, а это же нога.
Он встал и швырнул в бочку окурок. Белоглазый тоже встал и свой окурок раздавил каблуком.
Они ушли.
Впереди нас, немного левее, белели наполовину врытыe в землю большие цистерны. Они были огорожены колючей проволокой. Между двумя цистернами стоял маленький черный ишак, запряженный в двухколесную тележку, на которой лежала железная бочка. И маленький человек в грязном комбинезоне при помощи ручного насоса перекачивал что-то не то из цистерны в бочку, не то из бочки в цистерну.
– А я эту Олю вчера поцеловал, – неожиданно похвастался Толик. – Мы стояли в подъезде, а рыжая пошла к себе воды попить. А я Олю к батарее прижал и – чмок, прямо в губы. А она ничего, только говорит: «Не надо, Толя, мы еще мало знакомы». А я говорю: «Так будем больше знакомы». И тут эта рыжая снова приперлась и помешала. – Толик с видом явного превосходства посмотрел на меня.
– Подумаешь, – сказал я. – Я всю ночь целовался.
– С милиционером?
– Зачем с милиционером? С девчонкой. Вчера познакомился.
– Где познакомился? – Толику никак не хотелось в это поверить.
– В милиции, – сказал я.
– Не заливай.
– Не веришь – не надо, – сказал я и снова стал следить за человеком в грязном комбинезоне.
Человек перестал качать насос. Сложил шланг, после чего залез на бочку и пнул ишака сапогом. Ишак покорно тронулся и, миновав узкий проход в колючей проволоке, побрел в сторону стоянки самолетов, таща за собой двуколку с железной бочкой, на которой крупными белыми буквами было написано: «Масло».
– Слышь, – не выдержал Толик. – А что за девчонка? Красивая?
– Красивая, – сказал я.
– А зовут как?
– Таня.
Я не хотел рассказывать ему, но он пристал как банный лист: как выглядит да сколько лет, и я постепенно ему все рассказал. Тогда Толик подумал и сказал с oблегчением:
– А, я ее знаю.
– Откуда? – удивился я.
– Да ее все знают, – сказал Толик. – Она с Козубом путалась.
– Кто это тебе говорил? – не поверил я.
– Козуб. Да я и сам сколько раз видел их вместе.
– Мало ли чего ты видел. Может, это вовсе и не она.
– Да как же не она? – сказал Толик. – Все сходится: Татьяна, работает парикмахершей. Она за Дворцом живет?
– Нет, не за Дворцом, – соврал я. Продолжать этот разговор мне не хотелось.
Далеко над опушкой леса на большой высоте кружился самолет. Он делал всевозможные фигуры: петли, бочки, иммельманы, то падал вниз камнем, то свечой взмывал вверх и терялся за легким облачком.
Из-за домика вышел белобрысый паренек в комбинезоне, подпоясанном армейским ремнем. Под ремнем болтался шлемофон с дымчатыми очками. В руках у него было ведро, в ведре лежала какая-то часть мотора, болты, гайки. Я сначала не обратил на парня никакого внимания, потому что следил за самолетом.
– Во дает! – восхитился Толик. – Вот бы на нем прокатиться. Скажи?
Я не ответил.
Паренек достал из кармана комбинезона сигареты, спички, закурил.
– Смотри, смотри, штопорит! – закричал Толик.
– Не штопорит, а пикирует, – поправил парень.
– Да? Пикирует? – усомнился Толик. Он осмотрел парня с ног до головы, задержал взгляд на шлемофоне с очками и спорить не стал.
Я тоже посмотрел на парня и вдруг узнал:
– Славка!
Славка недоуменно посмотрел на меня и тоже просиял:
– Валерка! Ты что здесь делаешь?
– Да ничего. Толик, познакомься: это Славка Перков, мы с ним в школе вместе учились.
Толик не спеша протянул Славке руку и со значением представился:
– Толик.
– А ты здесь что делаешь? – спросил я.
– Вообще, то же, что и все, – сказал Славка. – Летаю.
– Как летаешь? – не понял я.
– Ну как летаю. Обыкновенно. Я же в аэроклубе учусь. Ты разве не знал?
– Первый раз слышу.
– Вот тебе на. – Славка даже присвистнул. – Да я уже кончаю. Еще месяц – и все.
– А потом что? – спросил я.
– Потом пойду в истребительное училище. Сейчас у истребителей такие скорости, что летать можно только лежа.
– И ты сам можешь летать на самолете без инструктора?
– Конечно, сам, – сказал Славка. – Я же тебе говорю: кончаю уже.
– И вот так можешь? – Я показал на самолет, выполнявший фигурный пилотаж.
– Знаешь что? – Славка встал, взял ведро в руки. – Хочешь со мной прокатиться?
– А разве можно?
– Даже нужно. А то нам вместо человека мешок с песком во вторую кабину кладут. Для центровки. Но на всякий случай, если спросят, хочешь ли в аэроклуб, говори: «Хочу». Мечта, мол, всей жизни. Понял?
– Понял, – сказал я. – Только я ведь с товарищем.
– Ну, можно и товарища. – Славка посмотрел на Толика. – Пойдешь?
– Я-то?
– Ты-то.
Толик посмотрел на Славку, потом на кувыркающийся самолет, снова на Славку.
– Да нет, – сказал он лениво, – что-то не хочется. – Повернулся ко мне: – А ты иди, если хочешь, я здесь подожду.
Мы со Славкой прошли в конец стоянки, к самолету, который стоял без колес, поднятый на «козелки». Из открытой кабины торчали ноги в брезентовых сапогах.
– Техник! – Славка поставил ведро и забрался на крыло. – Техник! – Он дотронулся до одной ноги и покачал ее. – Я карбюратор промыл, все в порядке.
Голос из кабины ответил:
– Теперь промой подшипники колес, набей смазкой, я шплинт поставлю, потом проверю.
– Техник, – сказал Славка, – мне летать пора.
Ноги поползли сперва вверх, потом опустились на крыло, из кабины вылез рыжий человек с перепачканным смазкой лицом.
– «Летать», «летать», – сказал он, вытирая потный лоб рукавом и еще больше размазывая грязь. – Летать все хотят, а как драить машину, так вас днем с огнем не найдешь. Скажи командиру, пусть пришлет курсантов, которые отлетали.
– Ладно, – сказал Славка, – скажу. – Он повернулся ко мне: – Бежим.
Посреди аэродрома квадратом были расставлены четыре длинные скамейки, на них сидели курсанты в комбинезонах, полный человек в кожаной куртке и военной фуражке и летчик с белыми глазами, который в курилке жаловался на курсанта, сломавшего какую-то ногу.
В стороне от квадрата маленький летчик, похожий на жулика, распекал долговязого, нескладного парня с длинными, как у обезьяны, руками.
– Ты, Кузнецов, – говорил летчик, – длинный фитиль. Ты не можешь сообразить своей головой, что, когда у тебя крен семьдесят градусов, руль поворота paботает как руль высоты, а руль высоты работает как руль поворота.
